Председательствовал, на правах хозяина, генерал-губернатор Кубы. Тот самый Доминго Дульче-и-Гарай, маркиз де Кастельфлорите. Говорил, из уважения к большинству собравшихся, на английском языке, хотя мог бы и на испанском, протокол вполне позволял, да и переводчики рядом с каждым из нас имелись. Хорошие, доверенно-проверенные, из числа тех, которые долгие годы слушают, переводят и сразу же хоронят услышанное в глубинах своего разума. Впрочем, английский из числа собравшихся знали все. Для кого-то он был родным, остальные хорошо на нём изъяснялись. Что ни говори, один из универсальных языков и в этом времени тоже.
Дульче-и-Гарай сплетал слова во фразы с чисто испанской склонностью к витиеватости и красивым речевым оборотам. Делал это умело, раздражение своей многословностью не вызывая, находя приятные слова для всех, и никого явно не выделяя. Ответные слова от каждой из делегаций, затем напоминание о том, ради чего мы собрались. Всё это длилось довольно долго, чуть ли не пару часов. Зато потом перешли к тем условиям, которые выдвигала Конфедерация устами своего представителя, госсекретаря Тумбса.
– Конфедеративные Штаты Америки желают получить те территории, которые к настоящему времени находятся под нашим управлением. То есть все территории, поддержавшие сецессию, штаты Калифорнию и Орегон, а также самопровозглашённый штат Западная Виргиния, город Вашингтон и Нью-Йорк. Не штат, а сам город и прилегающие к нему островные земли. Это что касается территориальных претензий к США.
Эффект разорвавшейся бомбы. Самое оно, на него мы и рассчитывали. Ведь если хочешь получить сотню условных единиц, требуй двести. А потом долго и упорно торгуйся. Что мне, что Тумбсу было понятно, что взять всё завоеванное нам банально не дадут. Выражения лиц Сьюарда и лорда Пальмерстона как бы недвусмысленно намекали, что сейчас нам будет предложено урезать осетра и довольно сильно.
А кто там первым осмысленно реагировать начнёт? Сьюард или всё же Пальмерстон? Не, Сьюард, но лишь по причине того, что премьер-министр Британской империи предпочёл выждать, пока представитель будущего вассала королевы Виктории придёт в себя и начнёт осмысленно реагировать. Не зря же они чуть ли не день напролёт сидели. Общую тактику-стратегию вырабатывали.
– Это неприемлемо для США, мистер Тумбс! – протестующе и даже с некоторым надрывом заявил тот самый Сьюард. Казалось, ещё немного, и обличающе ткнёт перстом в сторону меня и собственно Тумбса, изображая Цицерона нового розлива. – Мы собрались, чтобы договориться о мире, а не выслушивать условия, которые так напоминают…
– Капитуляцию? – усмехнулся я, прервав замявшегося было госсекретаря США. – Не стесняйтесь этого слова, оно не является ни бранным, ни непонятным. А падение Вашингтона, вашей столицы, говорит о многом. И согласие Гранта оставить все орудия и припасы армии, сохраняя лишь стрелковое оружие с малым боезапасом, лишь бы вырваться из обреченного пасть города, тоже не пыль на ветру, а показание полного отчаяния самого, пожалуй, талантливого полководца вашей страны. Равно как и то, что флота у США почти не осталось, а порты либо захвачены, либо разрушены, либо заблокированы. Согласен, это ещё не капитуляция, но что будет, если наш конгресс… немного затянется?
– Не горячитесь, мистер Станич, мы все понимаем сложившуюся обстановку, но вам стоит быть помягче. Хотя я понимаю вас. Молодость… Мне бы ваши годы.
Пальмерстон. Умело пассировал жесткость сказанного мной, переведя на молодость говорившего. И ведь ничего обидного не сказал, напротив. Британские дипломаты всегда славились умением разруливать самые сложные ситуации. Хотя тут у них интересный и солидный противовес в лице князя Горчакова. Только тот покамест слушает, а не говорит. Ну, да его слова явно последуют, он молчать сверх необходимого не любит.
– Территориальные уступки возможны, – подхватил меж тем эстафету Тумбс. – Но для этого я изложу и другие требования. Как политические, так и финансовые. Уверен, что у Конфедерации как у победившей в войне стороны есть на то право.
– Право есть, – подтвердил Хуан Прим.
– Про аннексию слышали, господа. Пришла пора послушать о контрибуции, – скривил губы в саркастической усмешке Горчаков.
– Не совсем о контрибуции, Александр Михайлович. Можем обойтись и без неё. Не будем ставить посланника президента Линкольна в печальное положение. Заменим на некоторые «экономические интересы», о которых сейчас поведает мистер Тумбс.
Имя-отчество князя были произнесены без малейшего искажения и с должными интонациями, показывающими, что русским я владею полностью и абсолютно. Может, и мелочь, но полезно показать старому хитрецу, что один из двух представителей Конфедерации и по крови, и по духу именно что русский. Тумбс меж тем начал разворачивать и другие требования к проигравшей стороне, столь же жёсткие, пусть и несколько завуалированные мягкостью формулировок, но не содержания.
– Теократическая республика Дезерет признаётся независимым государством, а Конфедеративные Штаты Америки выступают гарантом независимости оной. Присутствующий здесь глава Дезерета мистер Бригам Янг, лидер Церкви Святых Последних Дней, может подтвердить своё согласие.
– Охотно подтверждаю! – заявил довольный, словно сытый паук, главмормон. – Только благодаря Конфедерации мы получили независимость от властей США, преследующих нас из-за того, что мы исповедуем немного иную ветвь христианства.
Спорить с этим известным специалистом по выворачиванию всего и вся наизнанку никто не стал. Хотя видно было, что Сьюарду очень хотелось сказать что-то малоприличное. Но сдержался. Интересно, может, только из-за прожигающего его взгляда лорда Пальмерстона? Оно и неудивительно было бы.
– Мы не желаем получить с США контрибуцию, – продолжал витийствовать Тумбс. – В знак доброй воли готовы даже отказаться от выплаты наших военных издержек! И делаем еще жест доброй воли, предлагая властям США возможность достигнуть одной из целей войны, которая была объявлена.
– Не уверен, что эта цель понравится президенту Линкольну, – хмыкнул Тувнель, министр иностранных дел Франции. Вроде и негромко, но так, чтобы его точно услышали. Провоцирует собравшихся, надеясь что-то с этого поиметь. Уважаю. – Мы слушаем вас, мистер Тумбс.
– Я говорю о прокламации об освобождении рабов на территории, которая теперь зовётся Конфедерацией, – широкая, радушная и абсолютно неискренняя улыбка дипломата. – Мы освобождаем из рабского состояния всех негров Конфедерации и передаём их властям США. Не сразу, а на протяжении временного периода, который будет оговорен здесь, на этом конгрессе. И конечно, власти США возместят убытки хозяевам этих самых рабов из расчета минимум тысяча долларов золотом или серебром за голову. Сроки выплат могут быть значительно растянуты во времени.
Шок и трепет. Трепет с шоком у Сьюарда, просто шок у остальных. Ну да, про это требование с нашей стороны не знали даже представители Испании. Почему? Такое требование надо было предъявлять исключительно в формате «дубиной по голове», чтобы точно не отвертелись и не попытались избежать озвучивания на этом конгрессе.
Сьюард хватал ртом воздух, лорд Пальмерстон шептался о чём-то со своим секретарём. Прим и Дульче-и-Гарай выглядели… ошеломлёнными, но уже начинали улыбаться, понимая, что представители США попались в довольно простую, но от этого не менее эффективную ловушку. Посланник Франции хмурился, поглядывая то на Тумбса, то на Сьюарда. А вот светлейший князинька Александр Михайлович мягко так, чуток укоряюще произнёс:
– В Конфедерации почти четыре миллиона рабов. Значит, контрибуция составит около четырёх миллиардов долларов золотом. Это слишком много. Вам самим так не представляется?
– Мы согласны получить эту сумму в рассрочку, князь, – обратился я вроде как и к Горчакову, но на деле ко всем сразу. – Уверен, что вы… то есть не вы лично, а финансисты из Российской империи способны дать несколько дельных советов президенту Линкольну насчёт того, как лучше всего будет осуществить выплаты, растянутые во времени. Что ни говори, а в России совсем недавно случилась Крестьянская реформа, которую Конфедерация, к слову, искренне поддерживает.
– Выкупные платежи – это другое. Родственное, но другое.
– Я понимаю. Просто уверен в компетентности финансистов вашей империи, считаю их одними из лучших в решении сложных вопросов. Ведь имеющийся опыт сотрудничества, в том числе и личный, говорит о многом.
Горчаков понимал, что я делаю. И хоть ему не сильно это нравилось, но возразить он просто не мог. Это явно пошло бы вразрез с указаниями Александра II. По сути, делая подобные реверансы в сторону Российской империи, показывая имеющиеся у Конфедерации и России общие интересы, я сильно давил на мозоль не только королеве Виктории, но и императору Наполеону III. Был бы светлейший князь один или только с единомышленниками-франкофилами… Но в том-то и дело, что рядом с ним были и другие чины министерства, которые относились к результатам Крымской войны именно так, как и должны относиться нормальные патриоты своей страны. И воспринимающие Францию как давнего и последовательного врага России – со времён очень далёких, как минимум нескольковековой давности.
Дождавшийся момента, когда Горчаков в обтекаемых выражениях выразит согласие с моими словами и добавит о возможности людей из министерства финансов империи дать те самые советы представителям США, буде те выразят подобное желание, лорд Пальмерстон переключил внимание собравшихся на себя.
– Мы услышали требования со стороны Конфедерации. Это то, что они желают получить. Теперь выслушаем другую сторону. Следует знать то, что они готовы отдать. Потом будем думать, как прийти к устраивающему всех решению. Пусть госсекретарь Сьюард выскажет позицию Соединённых Штатов Америки.
Против такой инициативы никто и не думал возражать. Обычная же практика. Пусть все и так примерно представляют желаемое обеими сторонами конфликта. Но одно дело, пре