! С чего бы это?!
Неожиданный удар по спине прекратил мои чувственные терзания. Я обернулась — несмотря на совсем невлажную погоду, несколько человек самозабвенно играли в снежки. Небольшой пакет с буханкой не слишком защищал, и несколько снежных комьев достигли моей и без того поношенной шубы.
— Эй, аккуратней! — крикнула я, поворачиваясь в другую сторону, но тут нога поехала по припорошенной снегом подмерзшей луже, и я выехала на дорогу. — Сто…
Ослепленная светом фар, я не успела договорить, как тяжелый бампер толкнул меня в ногу, опрокидывая в сторону. Растопырив конечности, но не отпустив пакет, я плюхнулась на дорогу лицом вниз. Полы шубы разошлись, И я больно ударилась коленкой об заледенелый асфальт. По спине застучали снежки, рассыпаясь белыми неравномерными пятнами по коричневому меху.
— Корову сбили! — донеслось откуда-то сверху, и я со стоном перевернулась на спину.
— Ой! — пискнула я, поскольку надо мной склонился высокий парень, которому я буквально вчера пыталась навязать массу полезных предметов, названия которых начинаются на так разыскиваемое им загадочное «и»! И, насколько я помню, он был самым нервным в этой компании!
Полы дубленки хлопнули меня по лицу, когда он присел рядом на корточки и протянул руку:
— Вставай. И в машину давай. Быстро.
— Я не хочу, — пробормотала я, хотя меня никто и не спрашивал, и сделала попытку уползти. Но он ухватил меня за шиворот и, быстро открыв дверцу, ткнул в душное прокуренное нутро:
— Мягкий, принимай.
Мягкий, оказавшийся вчерашним «вежливым», на проверку оказался обманкой — его твердые, жесткие руки схватили меня за запястья:
— Не дергайся, а то хуже будет!
«Куда уж хуже!» — в панике подумала я. Болела сбитая коленка, ломило запястья, и страх крался под шубой, норовя спрятаться подальше. Я себя чувствовала так, будто по мне проехал каток! Дорогой каток — я успела заметить, что машина у «дубленок» недешевая — кроссовер «BMW Х6».
— Что вам от меня надо? Кроме хлеба, у меня все равно ничего нет! — в запале выдала я, решив идти в наступление — с некоторых пор я заметила, что эта тактика себя оправдывает! Я же теперь не трусливая блондинка, как справедливо заметила Ирка, а решительная, смелая брюнетка, стоящая на пороге перемен! Или пропасти, что тоже очень вероятно.
Главное, чтобы они не заметили, как у меня ноги дрожат. И руки. И даже немного губы.
Отъехав за следующий дом, машина мягко остановилась, и высокий резко повернулся ко мне:
— Говорить будешь?
Я с готовностью кивнула. Говорить — это я люблю! Вот, правда, Ирка считает, что я слишком много болта…
— Заткнись! — рявкнул он, а я от неожиданности прикусила язык. — Не надо снова вываливать весь этот бред, что ты вчера…
— Хорошо, — я поспешно кивнула, а Мягкий даже немного ослабил хватку, но мягче от этого не стал. — Только я ничего не знаю!
— Давай так, — высокий поморщился. — Что ты видела необычного в последнее время? Вспоминай! — приказал он, а я вздрогнула, демонстрируя готовность к сотрудничеству. — Кто-нибудь появился где-то рядом? — он подался вперед.
— Снеговик появился, — подумав, заявила я, но он тут же снова рявкнул:
— Какой еще снеговик?!
— Мертвый, — честно ответила я и поежилась, вспомнив бескровное лицо, проступающее сквозь снег…
— Конь, это не наш, — покачал головой молчавший до этого момента Мягкий. — Это тот жмурик, помнишь?..
Высокий, как оказалось — Конь, кивнул, а я занервничала еще больше! Что значит «Не наш жмурик»? А их тогда какие? Вернее, получается, что они… есть?! Жмурики?!
— Я хочу домой, — объявила я, пуская слезу. Я, конечно, уже не блондинка, и так быстро на них это не подействует, но, возможно, хоть немного отвлечет! Плачущие брюнетки, сильные и смелые — то еще зрелище!
Парни тихо переговаривались, при этом Мягкий продолжал твердо держать меня за руки, а потом вдруг спросил:
— А кто у тебя в доме… — и назвал Иркин адрес!
Меня кинуло в жар, потом в холод, а затем и вовсе в жидкий азот:
— А что?
— Отвечай! — крикнул Конь, перегнувшись через сиденье и дохнув мне в лицо каким-то одеколоном. Я чихнула.
— Сестра, — тихо пробормотала я себе под нос, и Мягкий, который сидел рядом и услышал что-то вроде «Ситра», тоже прикрикнул:
— Кто?!
— Кто-кто! Сестра! Капитан полиции! — тоже рявкнула я, надеясь, что их это остановит. Но спокойней мне не стало — ведь я вспомнила, что ищут эти ребята! Трубку! На которой выведено «Ирине»! «И» — Ире! И теперь они знают, где она живет! Откуда?..
Но трубка-то у меня! Надо срочно что-то предпринимать, спасаться, бежать, кричать и перепрятать! А потом вызвать полицию! Или хотя бы позвонить сестре.
Пока я соображала, что делать, парни занимались, по-видимому, тем же самым, и не могу сказать, что их решение мне не понравилось:
— Вали отсюда, — Мягкий перевалился через меня и открыл дверцу. Затем разжал пальцы и подтолкнул шубу вместе со мной к выходу. На сиденье осталось несколько разноцветных кружочков конфетти.
— Извините. С праздником, — пискнула я, торопливо выбираясь наружу.
«Бэха», чиркнув шинами по льду, выскочила со двора, а я все стояла, пытаясь застегнуть перекошенную шубу. Снег давно растаял, и она была тяжелой и мокрой.
— Эй, а хлеб! — спохватившись, что пакет остался у преследователей, я кинулась следом, но они уже скрылись за поворотом. — Чтоб вы подавились! — от души пожелала я и, прихрамывая, вновь побрела к магазину.
…Дома мама смотрела передачу про то, как найти свою любовь и женить ее на себе. Потенциальная невеста сидела, старательно пуча глаза и надувая силиконовые губы. Похоже, что недавно прочитанную сказку о Царевне-Лягушке она поняла буквально. Подружки были точной копией невесты и осторожно поквакивали рядом.
В своих комнатах сидели царевичи, один из которых пришел на программу вместе с мамой. Царевич был весь в белом и сидел на диване, свесив ноги в белых носках и таких же туфлях, как тряпичный заяц, усаженный рядом. Надеюсь, мамаша его снимет, когда придет их очередь знакомиться с невестой.
Я иногда тоже смотрю эту передачу исключительно из-за острых и точных комментариев ведущей. Сегодня она меня разочаровала — нарядилась в простое черное платье, сверху которого на плечи было повязано что-то красное. Создавалось впечатление, что она украла флаг из красного уголка, чтобы прикрыть дырку на плече.
— Мам, что ты смотришь этот бред? Переключи! — потребовала я. Сколько можно вообще сегодня мусолить эту тему — женихи, невесты, любовь, брак! Скажите еще — дети!
— Да я только переключила, — удивилась мамуля, озабоченная моей агрессией. Это она еще не видела мое колено!
— Мы смотрели «Новости» — кстати, помнишь, недавно спутник упал, ну, обломок? Вы тогда посмеялись, а говорят, что это на самом деле было НЛО!
— Неслышно лезущий отец? — предположила я, заприметив папу, трусившего к холодильнику. — Мам, ты что, серьезно? Третий глаз, зеленые человечки? — я засмеялась, но смех был неискренним — я ломала голову, как поговорить с сестрой. Трубку, за которой охотились Мягкий и компания, я уже перепрятала.
С ходу отбросив такие варианты, как шкафы-трусы, а также папины карманы и микроволновка, я с полчаса металась по квартире, подыскивая укромное местечко, в котором нашу драгоценную трубку не найдут во время самого тщательного обыска. А в том, что эта малоприятная процедура вскоре произойдет, я не сомневалась — сколько еще парни в дубленках будут кушать мои сказки о том, что я ничего не находила?! Еще как нашла!
Подсказка пришла, как всегда, от мамули:
— Юль, отнеси приправу в холодильник! — и она сунула мне банку.
В отдельном холодильнике приправу уже дожидалась подруга — краснощекая аджика, имеющая в их компании самый острый язык, и холостяк со стажем — щавель. Щавель был постоянно чем-то недоволен и, как следствие, имел донельзя кислый вид. Жизнерадостная приправа редко с ним общалась, предпочитая аджику.
«Спрячу за банками!» — решила я, но, потыкавшись, нашла это место недостаточно удобным. Но куда еще? О! Морозилка!
В морозильной «комнате» этажом выше жила веселая компания молодых круглолицых толстушек — еще летом замороженных мамулей ягод смородины, черешни и малины. Они громко перекатывались в своих холодных пластиковых постельках, смеясь и перебивая друг друга, и аджике нередко приходилось стучать палочкой для суши в потолок, чтобы вели себя потише.
Это она от зависти, конечно — ведь даже «мужчины», доставшиеся в соседи к ягодам, в отличие от щавеля, были хоть зелены и очень молоды, зато отличались веселым нравом и округлыми формами. Это были зеленый горошек и крыжовник, и они постоянно развлекали дам различными историями из жаркой летней жизни, а те, восторженно ахая в легком инее шубок, кокетливо внимали зеленым кавалерам…
«Вот к ним и спрячу!» — удовлетворенно решила я, зарывая в горошек завернутую в пакет трубку.
— Ир, не спишь? — на всякий случай сразу уточнила я. Судя по звукам и довольно-расслабленному тону, сестра уже находилась в постели, но к мирному сну это приятное времяпровождение не имело никакого отношения!
— Ириш, я серьезно. Помнишь тех троих в дубленках? И снеговика?.. — я быстро пересказала последние события. — Они ищут трубку, теперь это совершенно точно! — выпалила я. — Ты должна вспомнить или проверить, что в ней такого ценного! Ир!
Не уверена, что сестрица меня слышала, поскольку в телефонной трубке раздавались шуршание, вздохи и причмокивания.
— Ира! — снова взвыла я и наконец-то услышала почти то, что хотела:
— Хорошо, завтра тащи ее, посмотрим… — и сестра, придушенно хихикая, отключилась. А я подумала, что Пашке уже гораздо лучше!
Четвертое январяВода, вода… и медные трубы!
— Шо вы имеете мне сказать? Вы оба? — мама из Одессы стояла посреди кухни, неистово наглаживая урчащего Майбаха и строго взирая на уплетающих завтрак Иру с Пашкой. — Паша! Удушу, как Отелло — Дездемону!