— Дайте два рубля! — снова потребовала продавец, но у меня больше не было мелких денег.
— Что же вам дать? — засуетилась Надежда, рыская по полкам. — О! Я вам дам консерву! Хорошую! Бычки! И два рулона туалетной бумаги!
Парень смущенно молчал и, приняв свою «консерву» и бумагу, бочком протиснулся к выходу. У Ирки тренькнул мобильный.
— Давай скорей! — привычно скомандовала она. Кто же знал, что здесь будет такая очередь и острая нехватка двух рублей!
Расстроившись, я быстро купила какую-то пачку печенья и наткнулась на растерянный взгляд продавца.
— Я вам должна два рубля…, — сообщила она, а я быстро крикнула:
— Дайте лимон!
— Это пока она не перешла к туалетной бумаге и «бычкам», — пояснила я Ирке, вскрывая пачку. — На!
Ирка, не слушая, снова усадила меня на очередную лавку, приказав ждать и никуда не рыпаться, а сама унеслась на платформу, откуда доносились призывные звуки приближающегося поезда. Я съела еще печенья, заскучала и принялась рассматривать снующих по зданию людей.
Быстрым прыгающим шагом пронеслись двое подростков, этакая «молодая поросль». Преимущественно на лице.
Громко ругаясь, мимо процокала молодая барышня вертлявой наружности в обтягивающих брючках. Я поежилась — холодно вообще-то! Но барышне, видимо, не терпелось продемонстрировать окружающим свою попку, как говорится, сердечком — как же тут утеплишься-то! Будет тогда такое… пивное сердце.
Я вздохнула. Ни Ирки, ни Славы тоже не видно… и Влада. Тоже нигде не было.
И Даниле я эсэмэску отправила. Вот так-то…
Неожиданно перед моим замерзшим носом возникла сестра, и у нее было странное лицо. Последний раз, когда я ее такой видела, мы вызывали мастера чинить телевизор — она по нему кулаком стукнула. В досаде была.
Вот и сейчас Ирка была… в досаде. Если не сказать больше.
— Что? — одними губами спросила я, не решаясь более широко сформулировать вопрос.
Ира плюхнулась рядом.
— Представляешь, его не было на этом поезде! Не бы-ло! — по слогам проревела она, на каждом врезаясь ладонью в лавку. — Как это понимать? Билет купил и не поехал? Назло кондуктору?
— Одно хорошо, — я отметила, что, вволю назлившись и отдышавшись, Ирка немного пришла в себя. Главное, чтобы у нее это получилось! А то придешь в себя — а там уже кто-то есть…
Со мной, например, часто так бывает.
— Хорошо, что я теперь знаю его имя-отчество и могу пробить, — сообщила она, а я подумала, что Ира и пробить, и прибить может, и мне даже стало немного жаль нашего психопата Владислава…
— Поехали домой? — робко предложила я. — Уже час ночи почти…
Ирка кивнула и поднялась, в очередной раз направляясь к кассам. Думаю, после этого дня она вполне может написать диссертацию на тему железнодорожного обслуживания населения!
— Электричка будет утром, — нервно хихикая, сообщила она по возвращении, а я ахнула:
— Ты что?..
— Это не я что, а расписание, — резонно заметила Ирка, снова доставая мобильный.
А я подумала — как хорошо, что у сестры в телефоне новая батарея и много-много нужных и очень полезных номеров телефонов!
…Спустя полчаса мы пили чай с сушками и малиновым вареньем в теплом опорном пункте. Два одинаково краснощеких лейтенанта — ох уж мне эти близнецы! — услужливо подливали нам кипяток и подвигали древнее блюдце с подтаявшими конфетами. Я незаметно улыбнулась — сестрица вполне могла и приукрасить свое служебное положение в соседнем городе!
Но нам от этого только польза.
— А у меня лимон есть! — весело сообщила я, залезая в карман.
Седьмое январяРождество
…Родной город не в первый раз встретил нас слякотью. Мы тряслись в ужасно неудобной «копейке», и я, привалившись к холодному стеклу, смотрела, как дождь водит по нему мокрым пальцем. Я подышала, со своей стороны нарисовала на стекле смайлик и тяжело вздохнула.
«Копейка» затряслась на повороте, как припадочная, но благополучно въехала во двор и, чихнув пару раз, остановилась. Выбравшись наружу, первое, что я увидела — джип. «BMW». Очень хорошо мне знакомый.
— О! Пошли! — Ирка тоже заметила и направилась к нему — хорошо знакомому мне джипу «BMW».
— Ты что? — перепугалась я. — Ир, я знаю, что твой любимый стиль поведения — это стиль камикадзе, но…
Но сестра была непреклонна:
— Мы собирались с ними поговорить? И поговорим!
Она рывком распахнула дверцу, отчего наружу чуть не вывалился задремавший в теплом салоне Конь.
— Подвинься! — приказала Ирка, заталкивая меня внутрь. — Привет! Надо поговорить! — наконец объяснила она свои неадекватные действия оторопелым парням, застывшим в машине. Хахалев, как обычно, сидел за рулем и помалкивал, мы все втроем, считая Конева, устроились сзади, а Мягков, настороженно приподняв брови, развернулся к нам с переднего сиденья.
— Говорите, — разрешил он и положил руку куда-то сбоку. Думаю, на кобуру! Я сама бы так сделала, если бы она у меня была…
Ирка, подавшись вперед, загудела, а я, облизнув губы, завертелась, не находя себе места от страха. А если мы не… договоримся? И то, что у них есть оружие, мы знаем совершенно точно!
Мне очень хотелось положить пальцы хотя бы на ручку двери, чтобы в случае чего иметь возможность быстро очутиться на улице — а там свой двор, соседи, кошки, если что! Кто-нибудь да поможет! Но слева, упираясь боком в эту самую ручку, сидел Конь, и, для того чтобы реализовать собственные страховочные методы, пришлось бы протянуть руку через него, а что-то мне подсказывало, что в лучшем случае Конев удивится.
А! Так можно перевалиться через Ирку, с другой стороны! А вообще, лучше всего иметь бронежилет. И каску. И автомат, чего уж там!
Я вздохнула. Но устраивать пальбу в собственном автомобиле они вряд ли будут — дураки, что ли?
Немного успокоившись, я прислушалась к разговору.
— …ей он представился Владом, а нашей подруге — Славой. Вот, полюбуйтесь, — Ирка сунула под нос Мягкому какой-то мятый листок.
Я тоже сунулась вперед и прочла: «Казанцев Владислав Юрьевич».
Обессиленно откинувшись назад и привалившись не только к спинке сиденья, но и к плечу Конева, что осталось мной почти незамеченным, я закрыла глаза.
Значит, все-таки один человек. И — человек. Изворотливый психопат. Обаятельный псих. Владислава — именно так, на женский манер, что, по нашему мнению, отлично характеризовало людей с больной психикой, назвали его мы с сестрой.
Как он горячо обсуждал с Инкой фрески Джотто, каким интеллигентным огнем горели его карие глаза, а жесты были тонки и породисты!
А Влад… уверенные, грубоватые объятья. Жаркий шепот и легкий запах виски, исходящий, казалось, даже от толстого свитера, под которым неистово и тяжело колотилось сердце.
Минуточку! Но Слава не пьет виски! Инка нам горделиво рассказывала, что ее новый знакомый вообще редко… употребляет, если только легкое вино. А Влад…
А что меня удивляет? На самом деле психи, как утверждают авторитетные люди, имеющие отношение к медицине и охотно делящиеся своими теориями на просторах интернета, очень хитрые, умные и хладнокровные. «Сдвиг» в одной сфере компенсируется другими качествами — они отлично маскируются среди обычных, нормальных людей!
Как виртуозно наш «инопланетянин» сыграл и моего Влада, и Инкиного Славу, мастерски окрутив таких разных девушек! А с какой неподдельной искренностью «удивлялся» и тот, и другой, утверждая, что не понимает, о чем речь!
Раздвоение личности, а как же! Вот, пожалуйста — и близнецы, и инопланетяне!
— Будете искать? — скучным голосом спросила Ирка, и я очнулась от своих горьких мыслей. Кого искать? А…
— Да на фиг он нужен! — встрепенулся задремавший за рулем Хахалев, но Мягкий ткнул его в бок, отвечая уклончиво:
— Доложим руководству.
Все завозились, видимо, считая разговор оконченным, а я вскинулась — подождите! Мне еще ничего не понятно! У меня, между прочим, миллион вопросов! И если…
— Что? — сестра сердито смотрела, как я ерзаю на сиденье.
— Но если он… не… в общем, не тот, кто вам… кто вы… — я спешила и потому слегка путалась, а потом выпалила: — То есть трубка вам точно не нужна?
— Слушай, бросай курить, а? — лениво посоветовал Конь, приподнимаясь на сиденье.
— Ага, скоро вообще введут запрет на курение в общественных местах, а ты вообще с трубкой… — присоединился к нему Мягков, качая головой.
— Подождите… а почему тогда вы исчезли вслед за дядей… с трубкой? Из бильярд-клуба?
— Каким дядей? Кто исчез? Ты вообще о чем, девочка? — Мягкий с твердым непониманием смотрел на меня, а я в очередной раз убедилась, что такую фамилию этот человек носит совершенно незаслуженно!
— А, этот тот, дымила, помнишь? — Конь хохотнул. — На соседнем «русском»…
— Ну и что? — пожал плечами Мягков. — Ну да, кто-то в клубе курил трубку, достал, честно говоря! А мы просто поиграли на бильярде, расслабились да разъехались, — он опять уставился на мой лоб, видимо, мечтая сделать в нем дырку приличных таких размеров.
Ирка уже отбила себе руку и мне печень, пытаясь прекратить дурацкие, на ее взгляд, вопросы, но я еще не все задала!
Значит, трубка им действительно была не нужна с самого начала, как утверждала моя умная и образованная в этой сфере сестрица. И ладно! Но снеговик…
— А снеговик? — существенно понизив громкость своего воспроизведения и втянув голову в плечи, спросила я. Все-таки остальные моменты были сомнительными, но не слишком опасными, а тут… труп! Реальный!
— А что снеговик? Вполне получился… — довольно заявил Хахалев, но Мягкий снова зыркнул на водителя, мол, что-то ты сегодня разговорился, друг мой! И я была с ним вполне согласна.
— Мы слепили снеговика на речке, и что? — развел он руками. — Это не преступление…
— Вы знаете, что за снеговика я имею в виду! — взвизгнула я. Не нарочно, честное слово! Так получилось. — Он…
— Юль, да он вообще… не криминальный, — Ирка сморщилась и стала похожа на лужу в ветреный день. Ну мамуля ей устроит!