Полетная фаза была великолепной. Наверное, техничной. Акробатика над бездной, в которую мы неистово вкладывались, возможно, была очень, очень опасной — тем, что могла… закончиться.
Она и закончилась — когда мы, тяжело дыша, однозначно достигли точки «ка-поинт» — вообще, там было много всяких точек! — или даже установили рекорд этого трамплина, но были готовы вновь… установить.
— Надо только привести в порядок «гору приземления», — сказала я, поправляя кровать, а Данила тихо засмеялся и снова поцеловал меня.
— Ты покрасилась, — заметил он, проводя рукой по моим волосам, а я смущенно замахала руками:
— Ой, я вернусь! Честно! Не мое это…
— А где хлеб? — удивилась мамуля, когда мы вновь появились среди гостей. — Ладно, я сама, — она проворно поднялась.
— С Рождеством! — мы подняли бокалы, а я подмигнула Ирке и взяла с полки пакетик.
— Не-е-ет! — закричал папа, глядя, как разноцветные конфетти оседают на незащищенный одесский форшмак и котлетки из самого Сиэтла.
В общей суете, кто где будет ночевать, мы с Данькой не принимали участия — нам было все равно, мы спать не собирались! Оставьте нам местечко, куда можно влезть, обнявшись, и нам будет достаточно!
— Юль, помоги! — попросила мама, разбирая диван. Тигги не унималась, прыгая вокруг с истерзанной в честь праздника игрушкой, и путалась под ногами. — Принеси из своей комнаты еще один пододеяльник! — попросила мамуля, и мы с собаней, обгоняя друг друга, побежали в спальню.
Подставив стул, я залезла на него, чтобы дотянуться до антресоли.
— Тигги! Не мешай! — шикнула на собаку, возжелавшую непременно прыгнуть ко мне на стул. — Подожди!
Я потянула пододеяльник, Тигги тявкнула, схватила за край, и я, не удержавшись, свалилась на бок. Что-то хрустнуло — надеюсь, не ребра?!
— Я тебя выпорю, — пообещала я, кряхтя и усаживаясь на полу, бережно ощупывая себя. То, что не удалось сделать аттракциону, вполне по силам моей шаловливой собачке!
Тигги тявкала и увернулась, когда я попыталась поймать негодницу. Я потянулась за йоркширом и застыла в стиле «форшмак на следующий день» — на ковре валялась найденная в рояле трубка. Она раскололась пополам — скорей всего, вылетела с антресоли, куда я ее запрятала и забыла! — и еще кусок откололся там, где была надпись «Ирине».
На моем пурпурном ковре, делая его исключительно гламурным, сверкали несколько крошечных камешков. Судя по алчному блеску как самих камней, так и моих глаз, это могли быть только… бриллианты.
— Дай сюда, — потребовала сестрица, когда я страшным шепотом позвала ее в комнату, чтобы показать результат извлечения… пододеяльника, ага.
Я послушно сложила в ее ладонь остатки трубки, а Ирка с видом знатока принялась разглядывать.
— Хитрый какой тайничок — смотри, выемка, — она протянула мне остатки и показала: — Видишь?.. Вот здесь, за буквами…
Склонившись, мы тихо сопели, пока Ирка снова не перехватила инициативу:
— Тут восемь камешков. Значит, мне пять, а тебе — три! — она поднялась с кровати, где мы разглядывали находку.
— Почему это? — возмутилась я, но сестрица водрузила мне тяжеленную руку на плечо и, настойчиво поглаживая, произнесла:
— Ну, я себе колечко сделаю… обручальное, понимаешь? — она подмигнула. — Не могу же я его сделать с четырьмя камнями! Юль! — она так укоризненно взглянула на меня, чтобы мне немедленно захотелось отдать ей вообще все. Ага! Я тут так настрадалась из-за этой трубки, а сестрица, вообще-то, в нее не верила с самого начала!
— А почему мне три, а тебе пять? — сварливо спросила я, хотя понимала, что битва проиграна. — А?..
— А зачем тебе пять? — искренне удивилась Ира, пряча в карман пакетик с камнями. — В колечке пять камешков будут смотреться изумительно, а в твой пирсинг и три хватит. Давай сходим завтра… нет, завтра выходной, девятого к твоему ювелиру — помнишь, у кого ты звездочку свою заказывала?
Я уныло кивнула. Но, как только сестрица скрылась за дверью, проворно опустилась на четвереньки и заглянула под кровать — а вдруг я не все собрала? Вдруг мне повезет, и несколько блестящих «лучших друзей девушки» закатились именно туда?..
Ей пять, а мне — три!
— О, лосадка! — хлопнула дверь, и я услышала топот маленьких ножек. Кряхтя, Машка быстро залезла мне на спину, крепко держась за волосы. За мои волосы. Я взвыла от боли, а Машка «пришпорила» меня крепкими пятками и крикнула:
— Но, лосадка!
— Ты почему еще не спишь? — попробовала взбрыкнуть «лосадка», но Машка заливисто смеялась и колотила тугими пятками.
Привлеченный шумом Сашка ворвался в комнату, оценил обстановку как стабильно веселую и, бросив свой арсенал, тоже пытался влезть на все ту же «лосадку». А это все еще была я!
— Ира, спасай! — крикнула я. Машка радостно смеялась, а Сашка заревел, поскольку «лосадка» брыкалась, не давая ему усесться на нее. Ну, вдвоем это уже очень тяжело, правда!
Подоспевшая Ирка вначале поржала, что вполне соответствовало духу игры, а потом все-таки взяла на себя Машкиного брата.
— Интересно, они когда-нибудь спят? — спросила я сестру, когда мы заходили уже на четвертый круг. С галопа мы перешли на шаг, что не очень устраивало разошедшихся детей, но еще немного — и нас точно можно будет пристреливать!
— Уложим, — мрачно пообещала Ира, слизывая каплю трудового лошадиного пота, обильно струящегося по все еще загорелой шее.
— Тогда надо поторопиться, а то они нас уложат скорее, — «обнадежила» я ее.
Вовремя появившиеся Даша, а также Данила с Пашкой, у которых на нас были несколько другие планы, помогли успокоить детей и разогнуть своих девушек, то есть нас с Иркой.
— Ой! — вскрикнула я, поскольку во время этой возни, наверное, Машка умудрилась включить — или выключить! — мобильный, завозившийся в кармане моего халата. — Это не мой… — протянула я, вытаскивая черный плоский телефон с быстро засветившимся экраном. — Это Инкин…
— Дай сюда, — скомандовала Ирка. — Слушай, Юль, что же нам раньше-то в голову не пришло ее мобильник включить? — она многозначительно потрясла айфоном.
— Зачем? — не поняла я, прижимаясь к Даньке. — И потом, он же вроде сел…
— Как сел, так и выйдет, — проворчала Ирка, по совместительству — капитан полиции! — и решительно нажала на папку «Сообщения». — И не надо говорить мне, что читать чужие… — она предупредительно выставила на меня палец, а я запротестовала:
— Я и не собиралась!
И подвинулась ближе к сестре.
— Ну?.. — выдохнула я. — Неужели мы сейчас узнаем тайну исчезновения нашей питерской подруги?
— Смотри. Пятого января. «Приезжай домой срочно. Это важно. Касается твоего мужа», — Ира недоуменно уставилась на меня. — И что это значит?.. При чем тут муж?
Я пожала плечами. Ничего не понятно… к тому же номер отправителя непонятного сообщения скрыт.
— Я соскучился, — сказал мне на ухо Данила, и Инка с ее мужем как-то быстро выветрились из моей головы. Стол отрыва, как и стремительный прыжок, а затем надежное приземление, уже давно ждал нас.
Эпилог
Инна объявилась девятого января, позвонив на мой мобильный.
— Ты где? — заорала я, несмотря на грозный взгляд сестры, которая в это время смотрела новости дзюдо. — Инка! — жестами показала я, и Ира сделала заинтересованное лицо — то есть вскочила и попыталась отобрать у меня трубку. Я отпихнула сестру и включила громкую связь.
— Я в Норвегии, — совершенно счастливым голосом сообщила Инна, а мы недоуменно переглянулись. В Норвегии?!
— Мы со Славой… — начала Инка, а мы хором заорали:
— Что?!
— Что вы орете? Ну да, понимаю, ситуация возникла нестандартная, но я ему поверила… — в трубке что-то булькнуло, надеюсь, что Инку не макнули головой в какой-нибудь водопад!
— Но он же… того… упал. Влад. То есть Слава. То есть…
— До свадьбы заживет! — хохотнула Инна, а я окончательно запуталась — до какой еще свадьбы? Кого с кем?!
— Юль, Славка, конечно, развел меня с Ваней, ликвидатор хренов, но в итоге я даже ему за это благодарна, — ровным тоном сообщила подруга и, пока я не успела прокомментировать, добавила: — Но он не сильно-то и упал, не переживай — лыжа подвернулась, отбил…
— Какая лыжа?! — заорала я. — Кто развел с Иваном? Что ты несешь? Ин! Почему ты пропала, нам ничего не сказала? Он тебя похитил? Психопат? Ты просто еще ничего не знаешь! Ин, держись от него подальше! Вот же живучая тварь! — разошлась я, беспомощно глядя на Ирку. Когда нам не удалось догнать Славу на вокзале, Ирка узнала его данные, которые настойчиво совала ребятам Мягкого, а потом сама же пробивала этого фигуранта. Конечно, в результате мы ничего фантастического не узнали о жителе Санкт-Петербурга Казанцеве Владиславе Юрьевиче — жил, работал, нигде не состоял. Не состоял — но это ничего не значит! Как мы уже знаем, он мог мастерски перевоплощаться и был удивительно хитер! А подруга просто об этом еще ничего не знает!
Сестра закатила глаза и отобрала у меня телефон.
— Ну! — рявкнула Ира, видимо, как бы репетируя свое рабочее утро, уже маячившее на горизонте. Как быстро праздники пролетели…
— Баранки гну! — весело ответила Инка. — Чего вы переполошились, как куры, а? Мне с ним хорошо! Я…
— Так, — тихо сказала Ирка, а мне показалось, что сейчас обои отклеятся, лишь бы она не сверлила их таким взглядом. — Ин, ты можешь нормально, подробно, но без лишних слов рассказать, что произошло пятого января, когда ты получила сообщение про мужа? — сказала она. А я в очередной раз восхитилась, как моя сестрица умеет взять инициативу в свои сильные руки, всех построить, а главное — четко и быстро сформулировать вопрос так, что отвечать нужно немедленно и хорошо бы вытянувшись в струнку при этом! Иначе Ира может рассердиться, а это совсем уже ни к чему.
— Могу, — ответила из Норвегии Инна. — Значит, так. Я получила это сообщение и, как нетрудно догадаться, кинулась на вокзал. Забыла у родителей айфон, пришлось клянчить телефон у прохожих. Предупредила маму, пыталась дозвониться Ване, — сказала она, предупреждая рвущийся вопрос, — но с ним связи не было. Взяла билет, приехала домой…