Ввиду особой важности этого дела Министерство внутренних дел СССР решило провести тщательную проверку всех следственных материалов. В результате проверки выяснилось, что все это дело от начала и до конца является провокационным вымыслом бывшего заместителя Министра государственной безопасности СССР Рюмина. В своих преступных карьеристских целях Рюмин, будучи еще старшим следователем МГБ, в июне 1951 года под видом незаписанных показаний уже умершего к тому времени в тюрьме арестованного профессора Этингера сфабриковал версию о существовании шпионско-террористической группы врачей…
Не брезгуя никакими средствами, грубо попирая советские законы и элементарные права советских граждан, руководство МГБ стремилось во что бы то ни стало представить шпионами и убийцами ни в чем не повинных людей — крупнейших деятелей советской медицины. Только в результате применения подобных недопустимых мер удалось следствию принудить арестованных подписать продиктованные следователями измышления о якобы применяемых ими преступных методах лечения видных советских государственных деятелей и о несуществующих шпионских связях с заграницей.
Так было сфабриковано позорное „дело о врачах-вредителях“, столь нашумевшее в нашей стране и за ее пределами и принесшее большой политический вред престижу Советского Союза.
Зачинщик этого дела Рюмин и ряд других работников МГБ, принимавших активное участие в применении незаконных методов следствия и фальсификации следственных материалов, арестованы».
«Записка Л.П. Берии в Президиум ЦК КПСС о привлечении к уголовной ответственности лиц, виновных в убийстве С.М. Михоэлса и В.И. Голубова
№ 20/Б 2 апреля 1953 г.
Совершенно секретно
т. Маленкову Г.М.
В ходе проверки материалов следствия по так называемому „делу о врачах-вредителях“, арестованных быв. Министерством государственной безопасности СССР, было установлено, что ряду видных деятелей советской медицины, по национальности евреям, в качестве одного из главных обвинений инкриминировалась связь с известным общественным деятелем — народным артистом СССР Михоэлсом. В этих материалах Михоэлс изображался как руководитель антисоветского еврейского националистического центра, якобы проводившего подрывную работу против Советского Союза по указаниям из США.
Версия о террористической и шпионской работе арестованных врачей Вовси М.С., Когана Б.Б. и Гринштейна А.М. „основывалась“ на том, что они были знакомы, а Вовси состоял в родственной связи с Михоэлсом.
Следует отметить, что факт знакомства с Михоэлсом был также использован фальсификаторами из быв. МГБ СССР для провокационного измышления обвинения в антисоветской националистической деятельности П.С. Жемчужиной[58], которая на основании этих ложных данных была арестована и осуждена Особым Совещанием МГБ СССР к ссылке.
В результате проверки установлено, что Михоэлс на протяжении ряда лет находился под постоянным агентурным наблюдением органов государственной безопасности и, наряду с положительной и правильной критикой отдельных недостатков в различных отраслях государственного строительства СССР, иногда высказывал некоторое недовольство по отдельным вопросам, связанным главным образом с положением евреев в Советском Союзе.
Следует подчеркнуть, что органы государственной безопасности не располагали какими-либо данными о практической антисоветской и тем более шпионской, террористической или какой-либо иной подрывной работе Михоэлса против Советского Союза.
Необходимо также отметить, что в 1943 году Михоэлс, будучи председателем еврейского антифашистского комитета СССР, выезжал, как известно, в США, Канаду, Мексику и Англию и его выступления там носили патриотический характер.
В процессе проверки материалов на Михоэлса выяснилось, что в феврале 1948 года в гор. Минске бывшим заместителем Министра госбезопасности СССР Огольцовым, совместно с бывшим Министром госбезопасности Белорусской ССР Цанава, по поручению бывшего Министра государственной безопасности Абакумова, была проведена незаконная операция по физической ликвидации Михоэлса… Об обстоятельствах проведения этой преступной операции Абакумов показал: „Насколько я помню, в 1948 году глава Советского правительства И.В. Сталин дал мне срочное задание — быстро организовать работниками МГБ СССР ликвидацию Михоэлса, поручив это специальным лицам…“
Все участники убийств были арестованы, привлечены к уголовной ответственности и расстреляны».
Истинная причина второго разрыва дипломатических отношений
Во время Шестидневной войны Израиль, о чем уже писалось, проигнорировал предупреждение СССР, требовавшего немедленного прекращения огня. Дипломатические отношения были разорваны сразу же вслед за захватом Израилем Голанских высот.
Некоторые считают вторичный разрыв Советским Союзом дипотношений с Израилем мерой чрезмерной, тем более что их восстановление затянулось на долгие годы, во время которых Советский Союз, не в пример Соединенным Штатам, как бы «одной ногой» стоял на Ближнем Востоке, что ослабляло его возможности влиять на ход политического урегулирования арабо-израильского конфликта. Даже признавая логичность такой постановки вопроса, очевидно, нельзя отрывать разрыв дипломатических отношений с Израилем от той реальности, в которой принималось это решение.
Победа Израиля над арабскими странами, вооруженными советским оружием, да еще в условиях нахождения в Египте и Сирии советских военных советников, требовала решительной реакции со стороны СССР. Необходимость такой реакции подогревалась, с одной стороны, американской позицией недвусмысленной поддержки Израиля и, с другой, ростом недовольства в арабском мире «пассивностью» СССР. Применение вооруженных сил Советским Союзом было исключено, так как это могло привести к войне с Соединенными Штатами, — и СССР, и США опасались такого развития событий, стремились его не допустить. Дипломатическая активность СССР с целью заставить Израиль прекратить огонь, а затем уйти с оккупированных территорий при противодействии в Совете Безопасности ООН США и их союзников давала далеко не полный эффект и адекватно не укрепляла советских позиций на Ближнем Востоке. Советская пропагандистская машина была запущена, чтобы убедить, что в арабских странах СССР рассматривали как своего «спасителя», но это соответствовало действительности лишь в небольшой мере. Я слышал в Каире, как многие, узнав о сокрушительном уничтожении всех ВВС Египта, утверждали, будто это сделали американские летчики, и кричали: «Где же русские пилоты?»
Именно в такой обстановке и было принято решение разорвать дипломатические отношения с Израилем — считалось, что в сложившихся условиях этот ход оптимальный. А тот факт, что отношения не восстанавливались в течение столь длительного периода, как мне представляется, уже шел во вред роли СССР в арабо-израильском урегулировании.
После разрыва дипотношений, вначале, еще не проявились причины, стимулирующие к поискам контактов между двумя странами. Советская позиция в целом исходила из того, что Израиль недвусмысленно поддерживал «главного противника» СССР — так назывались во время холодной войны США. Вместе с тем имело немалое значение для Москвы то, что Израиль оставался активно враждебной стороной в отношении тех государств, на которые СССР опирался в своей политике на Ближнем Востоке. Израиль продолжал оккупировать арабские территории и, по существу, не признавал резолюции Совета Безопасности ООН, требовавшие прекратить эту оккупацию.
Это ставило СССР в тяжелое положение. Оно усугублялось в результате того, что США, взяв линию на самостоятельные инициативы в области политического урегулирования арабо-израильского конфликта, сокращали таким образом возможности СССР воздействовать на ход этого процесса. Характерен пример с «планом Роджерса». Известный американский журналист Джозеф Олсоп, обычно получавший информацию из Госдепартамента, написал в газете «Вашингтон пост», что предложения США по ближневосточному конфликту якобы были предварительно согласованы с Советским Союзом. Этого не было.
«План Роджерса» практически отверг и Израиль. Но как утверждает один из лучших специалистов по Израилю И.Д. Звягельская, в ответ на крайне отрицательные отзывы Голды Меир о предложениях госсекретаря Никсон нашел способ передать израильским лидерам, что США не собираются им ничего навязывать. За этим 19 августа 1970 года последовало выдвижение второго «плана Роджерса», который уже предлагал не всеобщее, а «промежуточное» урегулирование. Этот план был принят Египтом, Иорданией и Израилем. Через два месяца Израиль признал и резолюцию 242 Совета Безопасности.
Это могло открыть определенные возможности для того, чтобы придать динамику процессу урегулирования. Однако параллельно с таким положительным сдвигом возникла серьезная угроза вовлечения СССР в военную конфронтацию в зоне Суэцкого канала. Об этом уже писалось, но повторю: в 1969 году израильская авиация стала совершать глубинные рейды на египетскую территорию; в январе 1970 года Насер прибыл в Москву. Советское руководство приняло решение поставить в Египет системы ПВО, оснащенные ракетными комплексами «земля-воздух»; для быстрого задействования этих комплексов был направлен в Египет советский персонал, а для их прикрытия — истребители с советскими летчиками.
Именно в таких сложных и противоречивых условиях со многих сторон стали поступать сигналы о желательности конфиденциальных советско-израильских контактов. Такие сигналы поступили от израильского руководства. Их заинтересованно передавали и те, кто тяготился монополией США на процесс урегулирования, — Вашингтон нередко мотивировал это тем, что СССР, не имея контактов с Израилем, не может быть полноценным посредником в деле ликвидации конфликта. Сигнал поступил и от Садата.
«Особая папка» ЦК о конфиденциальных контактах с израильским руководством
Референт Л.И. Брежнева Е. Самотейкин не скрывал передо мной своего недовольства, что, как я уже писал, Н.В. Подгорный настоял на отзыве моего материала, помещенного в тассовскую «нулевку», где я утверждал о неблагоприятных для СССР переменах в Египте и на Ближнем Востоке в целом. Самотейкин попросил меня все-таки написать лично для Брежнева о моем видении обстановки. Так родилась моя записка, датированная 28 июля 1971 года, «Некоторые вопросы, связанные с ближневосточным кризисом