Но о таком альтернативном пути не было сказано ни слова нашими израильскими собеседниками. А ведь мы приехали не с пустыми руками. Впервые нам было поручено заявить — и мы подчеркивали в беседах с каждым из трех израильских руководителей, — что встречи призваны способствовать процессу нормализации отношений между нашими двумя странами. Не был услышан наш призыв восстановить работу Женевской конференции, которая может стать наиболее подходящим местом для рассмотрения всех проблем урегулирования — и больших и малых. Причем нами подчеркивалось, что Советский Союз не налагает табу ни на какие предложения, которые может внести на конференцию та или другая сторона, и готов совместно рассматривать любые из них. Незамеченной осталась и наша увязка участия представителей ООП в конференции с самого начала возобновления ее работы со стремлением СССР помочь ее руководству противостоять экстремистским тенденциям отдельных групп палестинского движения. Мы сказали прямо, что при проявлении позитивного отношения Израиля к возможности создания палестинского государства на Западном берегу и в районе Газы Советский Союз готов сыграть положительную роль, учитывая имеющиеся у него связи с ООП.
Думаю, что при реалистичном подходе лидеров Израиля к вопросам безопасности своей страны все это могло послужить предметом для углубленного обсуждения. Тем более нам поручалось (и мы это сделали) сказать: можно в закрытом порядке договориться, что СССР будет предпринимать все, чтобы не допустить со стороны кого бы то ни было нарушения соглашений о мирном урегулировании на Ближнем Востоке. Мы подчеркнули, что СССР стремится к нормализации обстановки на Ближнем Востоке на разумной основе, делает все, чтобы удержать арабов от опрометчивых шагов. Но важно, чтобы и Израиль воздерживался от действий, способных еще больше осложнить и без того взрывоопасную обстановку в этом районе.
Мы сделали акцент и на том, что хорошо понимаем: без США невозможно урегулировать конфликт — и не стремимся, да и не сможем, если бы даже хотели, нарушить израильско-американские отношения.
Что же услышали в ответ?
Все наши собеседники опять говорили о том, что они не могут отойти на линию от 4 июня 1967 года потому, что это, дескать, будет пагубным для безопасности Израиля. Но каждый из них внес свою лепту в доказательство правоты такой постановки вопроса, и каждый из них сосредоточился на критике в адрес советской политики. И что самое главное — во всех беседах израильские руководители опять уходили от обсуждения конкретных вопросов, а такое обсуждение могло бы быть полезным для всеобщего урегулирования, в том числе для безопасности Израиля.
Из моей записной книжки:
«Встреча с Рабином 5 апреля 1975 года. Рабин оправдывал ориентацию Израиля на США в урегулировании ближневосточного конфликта „односторонностью“ советской политики. Он мне сказал: „Вы представляете арабскую позицию. На этой основе мы могли бы вести переговоры с ними без посредников“. Видно уловив ироничное выражение наших лиц, добавил: „Поверьте, что это мы можем“. При этом он явно имел в виду Садата и короля Хусейна. Это было видно из следующих его слов: „Мы надеемся, что Садат не изберет войну. Может быть, он решится на небольшие военные действия лишь в качестве катализатора политического решения“.
Что касается палестинского вопроса, то он сказал напрямик: „Режим королей не вечен. На территории Иордании и на части Западного берега как раз и может существовать палестинский очаг“. Будучи генералом, он не отказался и от такой формулировки: „Мы добиваемся мира, но через войну тоже получаем движение к миру“. Видимо, для того, чтобы приглушить информацию о трениях Израиля с США, Рабин утверждал: „Энергетический кризис ослабнет, и Соединенные Штаты снова займут позицию безоговорочной поддержки Израиля“».
Много позже, в 2004 году, в Нью-Йорке были изданы мемуары Билла Клинтона «Моя жизнь». Он, в частности, описывает свою беседу с Рабином во время неофициального ланча после подписания палестино-израильского соглашения 13 сентября 1993 года. Процитирую президента США: «Как объяснил мне Рабин, он стал понимать, что территория, которую Израиль оккупировал в 1967 году, больше не нужна для обеспечения безопасности страны и, по существу, стала источником нестабильности. Рабин подчеркнул, что, как показала начавшаяся несколько лет назад интифада, оккупация территории, где живет множество недовольных людей, не укрепляет безопасность Израиля, а, напротив, делает его более уязвимым для нападения изнутри. Затем, когда во время войны в Персидском заливе Ирак обстрелял Израиль ракетами „Скад“, Рабин понял, что эту землю нельзя считать буфером безопасности, страхующим от нанесения ударов извне с применением современного оружия. И наконец, по его словам, если бы Израиль навсегда оставил за собой Западный берег реки Иордан, ему пришлось бы решать вопрос, следует ли разрешить живущим там арабам голосовать на выборах в Израиле, как это делали те из них, кто жил в границах территории, существующей до войны 1967 года. Если бы эти палестинцы получили право голосовать, то, учитывая их высокий уровень рождаемости, Израиль через несколько десятилетий перестал бы быть еврейским государством. Отказ же в праве на голосование означал бы, что Израиль уже не демократическая страна, а государство с режимом апартеида»[61].
Прочитав это, я не поверил своим глазам: ведь все это мы с Котовым говорили Рабину еще в 1975 году, а он тогда жестко парировал все наши аргументы. Неужели нужны были эти восемнадцать кровавых лет с того момента, чтобы стать реалистом? Или, быть может, Рабин и другие израильские руководители автоматически отвергали все то, что шло от Советского Союза? А жаль.
6 апреля нам представилось побеседовать с Игалом Аллоном, который произвел положительное впечатление. «Я верю, — сказал он, — что СССР искренне стремится к миру. И считаю, что без переговоров с участием СССР не продвинуться к урегулированию. Мы не думаем, что перед нами стоит выбор: либо США, либо СССР в качестве посредников. Нужны и они, и вы. Но конечно, пока нет дипломатических отношений с Советским Союзом, США обладают преимуществом. Может быть, мы ошиблись, — улыбаясь, сказал Аллон, — когда согласились, чтобы сопредседателем Женевской конференции был СССР, имеющий отношения лишь с одной стороной в конфликте». Он, по сути, как и Рабин, но в других выражениях, касаясь палестинского вопроса, сказал: «Арабы Западного и Восточного берегов — один народ. Нужно закрепить их отношения. Все проблемы нужно урегулировать, но рано устанавливать процессуальные формы решения палестинской проблемы. Пусть Женевская конференция соберется без ООП, хотя Израиль и признает резолюцию 242 и существование палестинской проблемы». Из слов Аллона можно было понять, что он не делает ставку на изменение режима в Иордании, — у него, по-видимому, существовало противоречие по этому вопросу с Рабином. «Король Хусейн, — сказал Ал-лон, — не отказался от Западного берега, это лишь тактика».
Аллон коснулся вопроса эмиграции евреев из СССР очень специфически: «Почему бы не сделать жест и не выпустить осужденных в Ленинграде?» — спросил он. Как известно, там была арестована группа лиц, пытавшихся угнать самолет. Мы ему ответили, что это уголовные преступники. Добавили, что нужно различать два вопроса: разрешение эмиграции и поощрение эмиграции. Мы второго делать не будем.
С Пересом беседа была вообще бесцветной. Предложил нам вначале выбрать водку или виски. Присоединился к нам и выпил рюмку водки, и не одну. А потом начал философствовать на тему о «марксистском анализе обстановки». «Марксизм» Переса абсолютно не сблизил наши взгляды.
Практически на каждой встрече — так было и у Переса — израильские собеседники выдвигали обвинение в том, что СССР вооружает арабов, которые не оставили намерения «сбросить Израиль в море», снабжает их разведывательной информацией о планах и военном потенциале израильских вооруженных сил. На встрече с Пересом, которая затянулась за полночь, эта тема в его исполнении зазвучала особенно агрессивно. Может быть, сказалось, что он пытался откупорить вторую бутылку водки, чего не дал сделать присутствовавший на встрече помощник министра обороны. Так или иначе, но Перес напористо утверждал, что «советская разведка круглосуточно ведет работу против Израиля, окружила его сетью шпионских радиолокаторов, передавая информацию арабам». Вдоль морской границы, продолжал Перес, постоянно курсирует советский военный корабль, ведущий электронную разведку, а ему, Пересу, дескать, доподлинно известно, что на корабле находятся сотрудники, владеющие ивритом, которые прослушивают и дешифруют перехваты израильской военной радиосвязи.
Когда мы усомнились в сказанном Пересом, он, перебив нас, сказал, что немедленно даст указание и нас доставят на израильском военном вертолете в район нахождения советского корабля в Средиземном море и даже могут высадить на его палубу. Мы спокойно ответили, что никуда не полетим и ему не советуем посылать вертолет к советскому военному кораблю. Очевидно поняв, что разговор может стать весьма напряженным, Перес свел к шутке свое предложение и сменил тему.
Снизили накал беседы и мы, сказав Пересу, что СССР неизменно поддерживает незыблемость права Израиля на существование как суверенного и независимого государства. Мы никогда не только не поддерживали призывы к его уничтожению, но и не позволим этого, равно как и не позволим навязывать решение ближневосточных проблем с помощью вооруженной силы. Да, мы поставляем арабским странам оборонительное вооружение, средства ПВО, истребители, артиллерийские комплексы. И это делается для того, чтобы сбалансировать военные силы сторон в условиях, когда Израиль получает все необходимое ему вооружение из Соединенных Штатов. Такой баланс, по-видимому, необходим для того, чтобы прийти к компромиссным условиям урегулирования.
Несмотря на демонстрируемое стремление продолжать наш контакт, в израильском руководстве, очевидно, были и те, кто хотел его срыва. В день после нашего возвращения из Тель-Авива в Вену, 8 апреля, в утреннем выпуске венской газеты «Курьер» было напечатано сообщение о пребывании в Израиле двух советских представителей, ведущих конфиденциальные переговоры с израильскими лидерами. Сообщение сопровождалось карикатурой: человек в советской военной форме с погонами полковника держит в одной руке оливковую ветвь, а в другой руке прячет за спиной ракету. Котов тут же позвонил в Израиль Газиту с вопросом, как понимать публикацию в «Курьере». Газит уже знал об этой публикации и извиняющимся тоном ответил, что израильская сторона очень сожалеет о случившемся. В Тель-Авиве, по его словам, полагают, что утечку сделал кто-то из противников израильско-советского сближения с намерением торпедировать наш контакт. «Вполне возможно, — добавил Газит, — что это дело одного из израильских чиновников, имевшего доступ к информации о вашем пребывании в Израиле». От имени своего руководства Газит выразил пожелание, «чтобы этот инцидент не нарушил установившийся полезный диалог между нашими странами».