арзани. «Дураки из моей охраны, — добавил Мулла Мустафа, — застрелили всех шейхов и водителя, так что допрашивать было некого. Но я уверен, что это дело Саддама Хусейна».
Второй раздражитель был связан с его старшим сыном, Абейдуллой. Еще при первом моем посещении Барзани сказал мне, что арестовал Абейдуллу и намерен его расстрелять, так как он открыл «врагам путь, по которому мы получаем материальные средства». Не знаю, подействовали ли мои слова, что, может быть, Абейдулла это сделал не из враждебных чувств, а по ошибке, но он остался жив. Более того, в связи с приступом аппендицита ему разрешили выехать в Багдад. Оттуда Абей-дулла не вернулся, и все обращения к иракским властям о его возвращении оставались без ответа[65].
В это время особое беспокойство Багдада, да, не скрою, и наше, вызывали усилившиеся связи Барзани с шахским Ираном, за которым в то время стояли США. Поступали достоверные сведения и о поездках эмиссаров Барзани в Тель-Авив. Израиль, стремясь использовать курдскую проблему в Ираке для ослабления своего потенциального противника, передавал курдскому движению денежные средства, но относительно небольшие. На мой прямой вопрос, обращенный к Барзани по поводу характера его отношений с иранским шахом, он ответил: «Я постучал за хлебом в один дом — мне отказали (Барзани имел в виду Багдад. — Е. П.). Что мне, умереть с голоду? Я постучал в другой. Кто виноват — я или тот, кто мне отказал?» Барзани не отрицал и получение оружия из Ирана, объясняя это тем, что сам не начнет войну, но нужно быть готовым к обороне.
Сидели в тот день с Барзани до ночи. Он уехал с несколькими машинами охраны, а я уединился с доктором Махмудом. Он прямо просил меня повлиять на Барзани, чтобы тот развернулся в сторону Багдада. Прогуливались в сопровождении двух автоматчиков. Ноги утопают в снегу. Вернулись спать. Холодно, охранник топит печку-буржуйку. И каждый раз, когда подкладывает поленья, чтобы мы не угорели, открывает окно. Просыпаюсь каждый раз от холода, хотя и сплю в спортивном шерстяном костюме.
В 1975 году опять вспыхнула война между курдами и иракским правительством. За год до этого, в 1974 году, Багдадом был принят Закон № 33 об образовании Курдского автономного района.
Этот закон был негативно воспринят Барзани, так как в то время уже происходило принудительное выселение курдских семей и замена их иракскими арабами в районе Киркука. Но вспыхнувшее курдское восстание отнюдь не было идентичным выдвижению лозунга выхода из Ирака. Возможность достижения согласия с курдскими повстанцами тем не менее сохранялась, так как курды не провозглашали своего стремления отделиться от Ирака даже во время ирако-иранской войны, на заключительной фазе которой они подверглись жесточайшим атакам иракской армии, применявшей химическое оружие.
Иракские курды не ставили вопрос об отделении и тогда, когда Багдад был ослаблен и не мог оказать решительного сопротивления. Так произошло при поражении Ирака в войне в зоне Персидского залива или при отвлечении его наиболее боеспособных сил на подавление восстания шиитов на юге страны. Курды в то время установили контроль над всей территорией своего проживания, включая Мосул, Эрбиль, Сулейманию, а на некоторый период и Киркук. Нужно сказать, что вопрос об отделении не возникал и после установления в 1991 году решением Совета Безопасности ООН «зоны безопасности» севернее 36-й параллели, — из этой зоны были полностью выведены иракские войска. В результате этого прошли первые выборы в Национальный совет, сформировано правительство. Но все это происходило под лозунгом не выхода из Ирака, а «Курдистану — полную автономию». Такая линия курдского движения поддерживалась Советским Союзом, а затем и Российской Федерацией, хорошо понимавшими, к каким негативным последствиям для Ближнего Востока может привести территориальный развал Ирака.
Будущее Курдистана неоднозначно
Что касается времени, наступившего после американской военной операции против Ирака в 2003 году, то оно привнесло в курдское движение достаточно сильные сепаратистские настроения. Мне представляется, что Вашингтон встал перед дилеммой: либо поддерживать такие настроения и тем самым окончательно сломать Ирак, разделив его на части, либо, на что и нацелились США, сохранить Иракский Курдистан в составе общего государства в расчете, что удастся опереться на курдов в отстаивании своих интересов. К тому же поддержка настроений по созданию самостоятельного курдского государства могла бы привести США к серьезным противоречиям с их союзником по НАТО Турцией.
Между тем в курдском национальном движении еще во второй половине 60-х годов произошел полный разлад, а затем и раскол. Еще при первом моем посещении Иракского Курдистана в 1966 году генеральный секретарь ЦК Демократической партии Курдистана Хабиб сказал мне, что из партии были исключены Джаляль Талабани (нынешний президент Ирака) и группа примыкавших к нему лиц, которые «ведут подрывную деятельность». После подписания «Программы 11 марта 1970 года» Талабани распустил свою организацию и вернулся в ДПК.
Вооруженное восстание курдов против Закона № 33 было подавлено Багдадом. Барзани перебрался в Иран, затем в США, где умер в 1979 году. А Талабани вновь вышел из ДПК.
Со второй половины 70-х годов в Курдистане существовали две силы — ДПК во главе с сыном Барзани Масудом и Патриотический союз Курдистана, созданный Джалялем Талабани. До середины 90-х годов не произошло сближения этих сил, хотя, казалось бы, этому должна была способствовать ирако-иранская война. Более того, в начале 80-х годов начались ожесточенные столкновения между вооруженными отрядами барзаниевской ДПК и талабаниевской ПСК. Только после серьезных поражений курдов от иракской армии они вступили в переговоры, поделили в 1992 году поровну места в курдском парламенте и создали «коалиционное правительство». Но это не привело к прекращению борьбы между двумя курдскими объединениями.
В конечном счете не помог организованный Соединенными Штатами в 1998 году приезд Масуда Барзани и Джаляля Талабани в Вашингтон и заключенное между ними соглашение. Сама эта инициатива американской администрации имела ярко выраженный антисаддамовский характер — США были заинтересованы в сильном Курдистане в качестве контрбаланса Багдаду. Но до 2002 года фактически существовали два правительства в Иракском Курдистане, и только в конце 2002 года, то есть незадолго до начала американской военной операции, в Иракском Курдистане удалось сформировать единое правительство. Несмотря на то что оно поддержало США в военной операции, закончившейся в 2003 году свержением режима Саддама Хусейна, и Барзани, и Талабани весьма настороженно высказались в своих заявлениях о последствиях американской акции.
Пешмерга участвовали в локальных операциях совместно с американцами против иракской армии. В марте 2004 года в городе Салах-эд-Дин состоялась организованная двумя основными курдскими силами конференция по вопросам общекурдского примирения. Курды стали основной опорой американской политики по созданию правительства в Багдаде, выработки конституции. Наконец, Джаляль Талабани стал президентом Ирака. Наряду с этим состоялась договоренность, что главой Иракского Курдистана является Масуд Барзани.
В мае 2008 года я побывал в Иракском Курдистане. Характерно, что получил приглашение посетить Курдистанский район Ирака (КР), а не Багдад от президента Ирака курда Джаляля Талабани. Он прилетел на встречу со мной из Багдада в Сулейманию. После длительных бесед с Талабани я перелетел из Сулеймании в Эрбиль — нынешнюю столицу Иракского Курдистана. Поразил невиданный размах строительства в этом городе, в котором сейчас проживает миллион двести тысяч человек. Двери официальных резиденций и простых жилых домов были широко открыты — сказались мои дружеские отношения с отцом нынешнего президента Масуда Барзани, который тепло встретил меня на пороге своего дворца.
Некоторые характеризуют КР как государство в государстве. Действительно, в Иракском Курдистане свой президент, правительство, парламент. Курды получили «свободу рук» в экономическом плане. Как сказал мне председатель правительства КР Нечирван Барзани, с Багдадом нужно согласовывать лишь контракты с компаниями в области добычи нефти и газа в районе, а все остальное решается на месте. Подтверждением этих слов служит наплыв иностранных компаний в КР — их привлекают стабильность, безопасность в районе и, естественно, финансовые возможности местных властей, получающих определенный процент с добычи нефти на всей территории Ирака, в сочетании с прогнозами вполне вероятных больших природных богатств Иракского Курдистана.
Всеобщее благополучие? Я бы не экстраполировал нынешнее положение на будущее. Многое может измениться, особенно при окончательном определении границ Курдистанского района Ирака. Особое значение приобретает проблема Киркука. Курды фактически контролируют сейчас этот город и прилегающие к нему богатейшие нефтяные территории. Подтвержденные запасы нефти Киркукского района составляют 10 миллиардов баррелей. По идее, согласно конституции Ирака, должен состояться референдум, призванный решить статус Киркука и его района, на который не без исторических причин претендуют курды. В Эрбиле мне передали ксерокопию карты времен Османской империи, на которой Киркук и его район однозначно отнесены к «вилайету, населенному курдами». Но арабское большинство населения Ирака против присоединения Киркука к курдской автономии. При Саддаме Хусейне из района Киркука были насильственно переселены на юг Ирака десятки тысяч курдских семей, в настоящее время многие из них вернулись.
На Киркук претендуют и проживающие на севере Ирака туркманы. В 1995 году был основан Иракский туркманский фронт. После падения режима Саддама Хусейна фронт начал требовать создания автономии в тех районах, где проживают туркманы. Претензии были предъявлены и на Киркук. Выступая на конференции в Нью-Йорке 29 июля 2007 года, председатель фронта Садэддин Эргеч прямо заявил, что борьба фронта имеет своей целью превратить Киркук в столицу иракских туркман или добиться особого статуса для этой провинции.