Если не забираться совсем уж в глубины истории, то государственными формами этой двухцентричности были Священная Римская империя (ныне Евросоюз) и Российская империя (затем Советский Союз, а ныне – Российская Федерация со своими явными и латентными союзниками, а именно Беларусью, Казахстаном, Арменией, Киргизией, Сербией, Абхазией, Южной Осетией, Приднестровьем, Новороссией, Гагаузией и пр.).
Начиная с ХIХ века, но уже определенно в ХХ веке, внутри европейской цивилизации (ставшей евроатлантической) образовался третий, самый молодой, субцивилизационный центр – США (вместе с Канадой).
Главное геополитическое и идеологическое противостояние ХХ века – между двумя глобальными сверхдержавами СССР (по сути – Евросоюзом № 1 на европейском континенте) и США (колонией, перехватившей у Британской империи роль метрополии, и в этом качестве – ставшей европейским государством) затушевало уже сложившуюся к тому времени трехполюсность Европы (евроатлантической цивилизации). А после распада СССР «европейцы» (западноевропейцы) решили, что теперь только они одни и есть Европа. В этом, естественно, проявляется свойственный европейцам (но не русской их части) европоцентризм, а проще говоря – европейская фанаберия, которая предписывает всем считать, что история мира есть история Европы, что европейцы – самые умные, прогрессивные и цивилизованные. Правда, почему-то европейская фанаберия пасует перед американской фанаберией, но это уже детали…
Итак, справедливой политической организацией европейской цивилизации была бы следующая конструкция.
Евроатлантический союз, включающий в себя три равных партнера: Евросоюз, Россию (Российский союз) и Североамериканский союз (США и Канада).
Евроатлантический парламент, с равным представительством депутатов от Евросоюза, Российского союза и Североамериканского союза.
НАТО, естественно, должна быть распущена, а все американские военные базы выведены с территории Европы. Совокупной ракетно-ядерной мощи США и России (плюс Великобритания и Франция) вполне достаточно для защиты европейской цивилизации от любых внешних угроз.
Евроатлантическое протоправительство создается из равного числа представителей всех трех союзов, а главой этого протоправительства назначается на срок в два года сначала представитель Евросоюза (старейшая часть европейской цивилизации), затем Российского союза (вторая по древности часть европейской цивилизации), потом Североамериканского союза (самая молодая часть).
Евроатлантический союз прежде всего декларирует политику невмешательства в дела любых государств и за пределами этого союза. Его цивилизационная и политическая программа – тема отдельной статьи.
Только так можно спасти евроатлантическую цивилизацию в целом. Если этого не произойдет, то расколотая на три части, она рано или поздно погибнет. Сначала, разумеется, «старая добрая Европа» (Западная и Центральная Европа). США пока будут скрываться за своими океанскими рубежами. Россия спасется (укрыв у себя часть населения, сбежавшего к нам «из Европы»). Спасется, в частности, и потому, что у нее есть альтернатива в виде БРИКС.
Одно время я думал, что реализацию этого плана сподручней начинать с создания «единой Европы», то есть паритетного объединения (по той же схеме) Евросоюза и Российского союза. Но события последнего десятилетия показывают, что Евросоюз не имеет собственной политической воли, в том числе и в деле сохранения родных ему европейских (христианских) ценностей, и без разрешения США ни на что подобное не решится. А США такого разрешения не даст. Возможно, коллизии, кризисы и катастрофы ближайшего десятилетия – двух эту политическую волю (фактически – инстинкт выживания) в нем пробудят. Пока этого не видно, но посмотрим.
Я не вижу проблемы в параллельном участии России и в описанном мною Евроатлантическом союзе, и в системе БРИКС. А обсуждать формы такого параллельного участия прежде, чем Евросоюз не поймет, что он один не есть Европа и что первым падет он, преждевременно.
Географически США – не Европа. Россия географически тоже не только Европа, а потому ей есть куда развернуться, отгородившись от грядущей европейской катастрофы. А вот Евросоюзу деться некуда. И отвернувшись от России, он останется один на один со всеми остальными, в том числе и имеющими много претензий к нему цивилизациями и народами. И об этом тоже нужно помнить… Прежде всего, самим «европейцам». Ну и нам, России, ибо, если дела пойдут так, как сейчас и дальше, нам еще предстоит решать: будем ли мы спасать гибнущую спесивую Европу или, вспомнив все старые и новые обиды, плюнем на нее, как на сумму стран и территорий, оставив, естественно, за собой все растранжиренные и преданные ею европейские ценности.
2014 г.
Внешние вызовы национальной безопасности России
Когда говорят о внешних вызовах и угрозах, практически всегда приводят один и тот же набор: международный терроризм, распространение ядерного оружия, региональные войны – и так вплоть до глобального потепления.
Я же хочу назвать те вызовы национальной безопасности России (кстати, и не только ее национальной безопасности), о которых либо говорят редко, либо вообще не говорят.
Первым таким вызовом, на мой взгляд, являются национальные интересы США.
Можно долго спорить, правильно ли мы понимаем эти интересы, так ли, как нам хотелось бы, толкует их правящий класс США, но все эти дискуссии, в общем-то, бесполезны. Ибо ясно, что пока никто не может заставить американскую элиту трактовать национальные интересы США иначе, чем она это делает. А, следовательно, и действовать соответствующим образом.
Но мы должны осознать, что национальные интересы США (мировой гегемонизм во всех его проявлениях и пр.) являются прямой угрозой национальным интересам России (как и большинству других стран мира, что создает объективные и субъективные предпосылки для расширения круга реальных союзников нашей страны). Я бы, кстати, не постеснялся сформулировать эту угрозу на официальном уровне и даже более того – вынести эту формулировку для обсуждения на международных трибунах. Но в любом случае – внешняя политика России должна прямо и определенно исходить из этого понимания.
Кстати, сегодня практически все уже признают, что рост международного терроризма (вплоть до возникновения ИГИЛ) является прямым следствием политики США, вознамерившихся (согласно своим национальным интересам) установить «демократические режимы» в целом ряде стран Востока и Юга.
Второй вызов – умножение субъектов мировой политики (стран).
Этот вызов кажется менее очевидным, хотя простая логика и здравый смысл подсказывают, что он существует.
В середине ХХ века в мире было несколько более полусотни государств, а теперь их больше двух сотен.
Если применительно к 50 государствам такой большой стране, как Россия, можно было вести «персонально» выверенную политику, то говорить об этом в условиях, когда государств больше двухсот, не приходится по определению.
Более того, наличие столь значительного числа государств, во-первых, обессмысливает и так-то по большому счету лишь внешний демократизм ООН, а во-вторых, неизбежно приводит к возникновению иерархии главных субъектов международной политики, то есть так называемых независимых государств.
В советский период уже были выстроены две главных глобальных иерархии: американская и советская, которые более или менее уравновешивали друг друга. И собственно глобальная политика определялась скоординированными из Вашингтона и Москвы действиями этих двух иерархических систем.
Между прочим, уже тогда возникла и альтернативная этим двум иерархиям более демократическая (но и более аморфная) межгосударственная структура – Движение неприсоединившихся государств, во главе которого стояли Индия, Югославия и Швеция. Показательно, что именно Советский Союз поддерживал это движение, что объективно свидетельствовало о потенциальном и реальном стремлении Москвы приветствовать разнообразие мира и демократизировать международную политику. Вашингтон же все возраставшие в 70 – 80-е годы активность и авторитет этого движения раздражали. США опасались, что в конечном итоге это движение станет политическим союзником СССР. Убийство в 1984 году премьер-министра Индии Индиры Ганди, а затем еще более загадочное убийство в начале 1986-го шведского премьер-министра Улофа Пальме, двух персональных лидеров этого движения (глава Югославии Иосип Броз Тито умер в 1980 году), многие считают следствием этой тенденции, каковая со смертью Пальме фактически и пресеклась.
С тех пор никого Движения неприсоединения нет. Есть единственная глобальная иерархия, выстроенная США (сюзереном) из находящихся в той или иной вассальной зависимости от Вашингтона более чем сотни государств, а также две более слабые и менее многочисленные, но все больше и больше тяготеющие к союзничеству иерархии государств во главе с Россией и Китаем.
Ясно, что это довольно нестабильная система, каковой она и будет оставаться до укрепления новой альтернативной США иерархии во главе с Россией и Китаем (например, через БРИКС) и, соответственно, до ослабления вассалитетов внутри вашингтонской иерархии.
Третий вызов национальной безопасности России непосредственно связан со вторым – это постепенное, но довольно стремительное обветшание и разрушение Ялтинско-Потсдамской системы мироустройства во главе с ООН.
Понятно, что Россия, участвовавшая (под именем СССР) в создании этой системы и обладающая внутри нее соответствующими привилегиями, не заинтересована в одномоментном разрушении ООН и всех выстроенных под ее эгидой организаций и соответствующего пакета международных пактов и договоров. Однако не замечать, что ныне эта система либо работает по американским сценарным разработкам, либо просто пробуксовывает, невозможно.
Если совместными усилиями России и Китая невозможно восстановить баланс сил в системе ООН, то нужно думать о создании альтернативной глобальной системы, проект которой моментально должен быть представлен мировому сообществу в то