Как нам видится Турция, стремиться сместить акцент на защиту крымских татар в Украине и, судя по всем, имеет целью реализацию целого ряда мероприятий, главное направление которых — постепенное изменение ориентации крымских татар на протурецкую, что в перспективе может создать условия для формирование крымско-татарской государственности для последующей автономизации на этнических принципах.
На наш взгляд, достижение этой цели не является таким уж бесперспективным делом, об этом свидетельствуют такие факторы:
• наращивается подготовка национальных кадров, ориентированная на Турцию, причем количество направляемых туда на учебу студентов за один только прошлый год увеличилось в десять раз;
• активная информационно-пропагандистская работа с крымско-татарским населением.
В Крыму и в Гагаузии организации, действующие под вывеской культурно-экономического сотрудничества, используются далеко не только для осуществления строительных подрядов, торговли и открытия учебных заведений с турецкими преподавателями. Перманентная экспансия сопровождается планомерной пропагандистской обработкой единоверцев — крымских татар, что на фоне российско-украинских противоречий отнюдь не способствует стабильности на полуострове и чревато непредсказуемыми последствиями.
27 сентября 1997 года в Донецке состоялась учредительная конференция Партии мусульман Украины (ПМУ), в работе которой приняли участие 70 делегатов и 50 гостей из 15 областей Украины, Поволжья, Азербайджана, Турции. В качестве делегатов в работе конференции приняли участие члены Меджлиса Берберов (от Симферополя) и Селимов (от Севастополя). Селимов избран заместителем председателя ПМУ.
На территории Крыма Меджлисом создана жесткая вертикаль власти: Меджлис — районные Меджлисы — поселковые Меджлисы. Такая организация позволяет ему беспрепятственно проводить свою политическую линию и максимально четко осуществлять руководство на местах. Фактически на сегодняшний день Меджлис — параллельное правительство в Крыму, правительство для крымских татар, со всеми необходимыми отделами и секторами. Обособлению крымско-татарского социума способствует и создание многочисленных «собственных» ассоциаций по профессиональному или иному признаку: работников народного образования, врачей, офицеров, ветеранов, женщин и др.
Развитие крымско-татарского национального движения на протяжении последних нескольких лет позволяет сделать следующие выводы:
• Украина не владеет инициативой в крымско-татарской проблеме, скорее эта роль принадлежит Турции;
• дальнейшее развитие вышеперечисленных тенденций чревато вмешательством во внутренние дела Украины со стороны ряда зарубежных государств; одним из симптомов, притом не единственным, может служить интервью Чрезвычайного и Полномочного Посла Турции в Украине Аджара Гермена турецкой газете «Заман», в котором сказано: «Вопрос о том, насколько хорошими будут отношения Турции с Украиной, непосредственно связан с Крымом» [11] — дальнейшее повышение статуса Меджлиса и повышение его авторитета на международной арене чревато возникновением у зарубежного общественного мнения представления о наличии в Крыму крымско-татарской государственной структуры, не входящей в правовое поле Украины, с которой можно сотрудничать напрямую, минуя Киев [12].
Следует подчеркнуть: что для Украины «болевыми точками» исламского воздействия оказываются прежде всего Крым и южные области. Хорошо известно, что Турция еще до развала СССР начала активно разыгрывать крымско-татарскую карту. Крупнейшие турецкие политики неоднократно заявляли, что крымская проблема является одной из приоритетных для Анкары. Активность турецкой разведки в Южной Украине беспрецедентна. Турция является главным экономическим спонсором возвращения крымских татар из различных регионов бывшего СССР на «историческую родину». Турецкие фирмы ведут наиболее агрессивную экспансию в Крым и южные и юго-восточные области Украины. По сообщениям ряда экспертов, в Турции начиная с 1994 года проводится крупная кампания по выявлению и организации в «общины» турецких граждан крымско-татарского происхождения, причем общая численность этих «общин» на середину 1996 года оценивалась в 3 миллиона человек.
Крымская автономия. Наличие автономного территориального образования в рамках унитарного по характеру национального государства уже само по себе является парадоксом. Также сплошной иллюзией, рассчитанной на легковерие неосведомленных граждан, являются все рассуждения о «многонациональном крымском народе». Фактически в виде АРК мы имеем русскоязычное постсоветское полугосударственное образование, возникшее в результате неравноправного для Украины компромисса интересов политических элит Москвы и Киева. Существование АРК невозможно объяснить наличием большого числа проживающих здесь русских — в других областях Украины их насчитывается значительно больше, однако никто серьезно не ставит вопросов о создании новых автономий в Донецке или Луганске.
Единственным оправданием существования Крымской автономии следует признать все же крымско-татарский фактор. Однако АРК создана отнюдь не как национально-территориальная автономия и далеко не в интересах крымских татар. Скорее можно признать, что она создавалась как раз для противодействия миграционному движению в ситуации когда ни Москве, ни Киеву, занятых своими проблемами, недосуг было заниматься еще и крымскими татарами. С другой стороны, образование АРК предваряло ситуацию, когда по возвращении крымские татары выдвинули бы требование создания национально-территориальной автономии. Тогда АРК следует рассматривать как своеобразный способ укрепления местной власти в ответ на ожидаемые последствия переселения. Отчасти это также и способ самоорганизации русскоязычного населения Крыма для защиты своих материальных и политических интересов [13].
Видимо «историческая справедливость» все же имеет свои пределы. Иногда попытки вернуться к прошлому становятся новым актом «исторической несправедливости» по отношению к сложившемуся настоящему. Создание Израильского государства как бы не было исторически оправданным, обернулось крайне несправедливым отношением к палестинскому народу. Такая же ситуация могла бы возникнуть и в случае образования чисто этнического по характеру крымско-татарского государства. Поэтому оставим в стороне разговоры об исторической справедливости. Нельзя также полностью принять и ситуацию доминирования русскоязычного населения в системе власти в Крыму. Видимо, наиболее правильный взгляд на Крымскую автономию состоит в ее понимании как механизма разрешения противоречий и согласования интересов депортированных народов с местным населением, как орудия толерантной интеграции их в систему украинского гражданского общества. Если эту функцию АРК не в состоянии выполнить, следует, видимо, задуматься над вопросом о целесообразности ее дальнейшего существования [14].
В самом деле, права депортированных народов, в том числе и крымских татар, как национального меньшинства вполне могут быть обеспечены соответствующими механизмами центральной власти в Киеве. Достаточно позитивным обстоятельством можно признать избрание депутатами Верховного Совета Украины двоих представителей крымских татар, причем лидеров крымско-татарского движения М. Джемилева и Р.Чубарова, что создает новые возможности для защиты крымско-татарских интересов на высшем уровне законодательной власти.
На основе действия механизмов согласования интересов различных слоев населения в Крыму может сформироваться идеология сосуществования различных этносов, что будет способствовать стабилизации ситуации и снизит вероятность развития нежелательных для национальных интересов Украины процессов.
К сожалению, некоторые аспекты анализа ситуации в Крыму не дают достаточных оснований для оптимизма относительно возможности формирования такого рода механизмов в ближайшем будущем.
Прежде всего, это связано с конфликтными ситуациями не раз возникавших за последние годы между крымскими татарами и местными властями. Эти конфликты показывают наличие глубоких внутренних противоречий в сложившейся в Крыму этнополитической ситуации.
Можно констатировать, что татары оказались для Киева полезными, но требовательными союзниками. Они решительно выступали против русского сепаратизма, но теперь они усиливают нажим на Киев с целью расширения своего собственного политического влияния и прав в области культуры, выдвигают требование о предоставлении им эксклюзивных прав в области внутренней и-внешней политики и т. д.
Настораживают некоторые процессы в развитии крымско-татарского общества, которые можно истолковывать двояко — и как естественные процессы крымскотатарского национально-культурного возрождения, и — как наращивание политического потенциала крымско-татарского етноса. Существует высокая степень риска параллельного или неконвергентного развития местного крымского и крымско-татарского сообществ граждан, что имеет реальную перспективу крупномасштабного конфликта.
В условиях углубления экономического кризиса и невозможности решить элементарные проблемы выживания, при недостаточном законодательном закреплении прав собственности и в условиях правовой незащищенности всех граждан АРК, вполне возможным становится расширение поля влияния идеологемы, согласно которой единственным сувереном в Крыму является крымско-татарский народ с приоритетным правом на богатства полуострова: землю, воду, недра, сооружения и т. д.
Признавая историческую правомерность «крымско-татарской идеи», завязанной на концепции «возвращения», все же было бы верхом наивности полагать, что с окончательным переселением и обустройством крымских татар она не получит дальнейшего развития с какими-либо новыми доминантами и ценностями взамен реализованной и отживающей идеи «возвращения». Было бы довольно последовательным со стороны крымских татар сделать следующий шаг в развитии идеологии национальной консолидации и развивать идею полного национального самоопределения, прорабатывая возможности постепенного формирования крымско-татарской государственности.