Сначала дети начинают собственничать, могут не хотеть делиться своими игрушками, играми, территорией и даже товарищами. Потом они начинают объединяться в группы, сначала по двое, потом целыми компаниями, организуя собственные игры. Они могут присваивать себе какую-то территорию, друзей и говорить другим детям:
• «Мы здесь играем, не садись на эту лавочку, она наша!»
• «Ты не будешь играть с нами, это только моя подруга!»
Они начинают занимать в спорах сторону того человека, в адрес которого в данный момент направлена энергия привязанности. Это создает дополнительные сложности, но нужно помнить, что на этом этапе развития ребенок должен иметь право делиться или отказывать по своему желанию, право сказать «нет», принимать решения, ощущать общность с другими. Дальше мы будем говорить о том, как можно поступать в таких ситуациях.
Кроме того, на этом уровне для ребенка отношения со взрослым обладают особенной силой – он ощущает близость в том числе через желание следовать указаниям и правилам, становится более сговорчивым и податливым с теми, к кому он привязан. Ребенок чувствует принадлежность и общность с родителями, с семьей. Это похоже на такие ощущения:
• «Я с тобой заодно».
• «Мы семья, мы одна команда, мы принадлежим друг другу».
Таким образом, преданность помогает ощутить связь с близким взрослым, и ребенок может не опасаться проявлять все больше непохожести, постепенно обретая свою индивидуальность. Взрослым становится легче взаимодействовать с ребенком и влиять на него, даже когда он находится в компании сверстников, при условии, что ребенок больше привязан именно к взрослому и не перепривязан к другим детям.
Раньше папе приходилось прикладывать усилия, чтобы увести Олю домой с прогулки. Она не хотела обедать и не желала уходить, даже чтобы поесть вкусный суп. Но когда у Оли стал развиваться третий уровень привязанности, она начала вести себя по-другому. Однажды, когда папа позвал ее домой обедать, он с удивлением увидел вот что. Вместо того чтобы говорить папе: «Нет, не хочу, не пойду!» – она повернулась к своей подруге и сказала:
– Я пошла домой. У нас там вкусный суп, мы все его любим! Мама, папа, мой брат и я! Вся наша семья!
Конечно, этот пример не означает, что теперь Оля каждый раз будет спокойно уходить домой. Но с развитием уровня принадлежности и преданности количество таких проявлений постепенно увеличивается, и взрослым становится все легче и легче влиять на ребенка.
На этом уровне (как и на втором – через похожесть) также передаются семейные ценности и взгляды. Дети, опираясь сперва на чужие идеи и взгляды, впоследствии формируют свои собственные.
Дети хотят быть особенными и дорогими, увиденными и услышанными, мечтают получить одобрение и желают быть значимыми для людей, к которым они привязаны; они становятся мягче и покладистее. Они как будто хотят, чтобы близкие взрослые не сводили с них глаз и замечали, что и как они умеют.
• «Мама, посмотри на меня!»
• «Папа, ты видел, как я?.. (прыгнул, сделал, перекувырнулся, нарисовал и так далее)»
Они жаждут похвалы заботящихся о них взрослых за свои поступки и старания, но это ловушка. Если взрослые будут хвалить только за достижения, ребенку придется трудиться, чтобы чувствовать себя значимым, ценным, любимым, важным. Но их истинное и здоровое «Я» лучше развивается тогда, когда они свободны от таких стараний. В этом возрасте дети часто (хотя и не всегда) проявляют интерес к сверстникам, но следует понимать, что взрослому все так же важно инициировать свою близость с ребенком и давать ему ощущение значимости первым, чтобы он не застревал в поисках собственной важности среди ровесников.
Дети начинают важничать и хвастаться друг перед другом, они могут преувеличивать свою значимость, собственные достижения и преуменьшать чужие. А иногда преуменьшать свои, пытаясь таким образом получить одобрение окружающих. Их сильнее ранит ощущение собственной незначительности и неважности в глазах других, когда товарищи не берут их в игры, обзывают, насмехаются или говорят: «Мой пистолет лучше, а у тебя какая-то ерунда, даже не похож на настоящий». Поэтому отношения с близким взрослым обязательно должны быть для ребенка главнее, тогда он не будет так сильно принимать на свой счет, когда его отвергают другие дети. Хотя оно и будет задевать, но не повлияет так глобально на ощущение себя и не вызовет у ребенка хронического переживания «со мной что-то не так, и поэтому меня отвергают».
Теперь связь и эмоциональная близость с близкими взрослыми подтверждается торжественными заявлениями в духе «я люблю тебя еще больше» и «я женюсь на всей своей семье». Лейтмотивом (не всегда, но часто) становятся сердечки как символы любви в разной форме: в рисунках и поделках. Появляются нежность, мягкость и глубокое неравнодушие. На этом уровне образ заботливого взрослого хранится в сердце ребенка, и ему гораздо легче на время расставаться с близкими без ощущения потери связи.
Гордон Ньюфелд говорит: «Когда дети привязываются на эмоциональном уровне, они могут выразить желание вступить в брак с родителем. Не имея представления о привязанности, Фрейд интерпретировал это явление с сексуальной точки зрения и называл его эдиповым комплексом и комплексом Электры. Желание ребенка вступить с нами в брак – это не более и не менее чем желание никогда с нами не расставаться, по той же причине женимся и мы. Дело в привязанности и желании быть вместе».
Во взаимодействии с другими детьми ребенок тоже может особенно выделять кого-то одного (даже если завтра это будет уже другой), говорить о нем или о ней с большей теплотой и мечтательностью. Дети могут играть в свадьбу, семью, говорить, что они в кого-то влюбились, могут по-детски смеяться над этими темами.
На этом уровне ребенок понимает, что его мысли и чувства скрыты от других, и он может выбирать, сообщать ли то, что у него на душе. Возникает побуждение открывать потайные уголки своей души только тем людям, с которыми он находится в эмоциональной близости. Суть психологической близости – в прозрачности. Секреты и невозможность выразить чувства и мысли разъединяют ребенка с родителем и становятся на пути углубления близости с ним. Это очень уязвимый уровень привязанности.
Если у ребенка есть какая-то тайна, он одновременно может стесняться или бояться поделиться ею с близким взрослым. Особенно если это не очень хороший поступок. При этом умалчивание заставит его чувствовать разделение, отдаление от своего взрослого. В здоровых отношениях ребенок доверяет свои секреты, переживания и промахи близкому взрослому, а тот помогает справиться со сложными ситуациями, утешает, заверяет в том, что никакой поступок не способен разрушить их отношения и не делает ребенка плохим.
1. Привязанность к взрослому не может быть чрезмерной или слишком сильной. Мы отделяемся не от кого-то, а благодаря кому-то, то есть благодаря надежным отношениям с близким взрослым. Глубокая и надежная привязанность позволяет детям обретать все большую самостоятельность, сохраняя внутри себя ощущение безопасности и связи. Неглубокая или ненадежная привязанность будет заставлять ребенка сильнее «вцепиться» в близкого взрослого. Привязанность и самостоятельность – это две стороны одной медали. Взрослый приглашает ребенка в надежную, безопасную, приятную зависимость, дает ему уверенность в важности присутствия в своей жизни. При этом он принимает и растущую самостоятельность, индивидуальность ребенка, его стремление исследовать мир. Однако если ребенок вынужден слишком рано проявлять самостоятельность (потому что этого ожидают те, кто его воспитывает), а также жесткие дисциплинарные меры будут ожесточать ребенка и уменьшать возможность влияния взрослого на него.
2. Привязанностью нельзя избаловать. Избалованный ребенок не видит своих ошибок, не признает свои неудачи, не готов проигрывать, отказывается видеть свои несовершенства, его «заклинивает» на получении недоступного, он не признает границ[5], его легко спровоцировать. Такое поведение связано не с тем, что ребенка слишком сильно любили, а с тем, что взрослые не давали ему встретиться с естественным ходом жизни, расстраиваться, грустить и плакать, предлагая свое утешение и поддержку.
3. Привязанность устроена иерархично. Взрослый занимает позицию ведущего и заботящегося, он дает ребенку щедрое приглашение в свою жизнь, указывает нужное направление, а тот находится в зависимой позиции, принимая заботу, утешение, ориентиры, следуя за взрослым. Эта зависимость не имеет ничего общего с унижением или принуждением, с властью или грубой силой. В этом состоянии ребенок ощущает, что рядом есть тот, кто о нем позаботится. Тогда можно расслабиться, довериться, и вся детская энергия направляется на развитие, а не на выживание.
Если ведущая роль заботливого взрослого слабо проявлена, недостаточно выражена или по каким-то причинам зависимость не ощущается ребенком безопасной, то роли могут поменяться местами. Ребенок возьмет на себя непосильную ношу быть в отношениях главным. Так появляются те самые требовательные дети-командиры, чье поведение часто объясняют твердым характером. Мы называем это альфа-комплексом[6], и он порождает много сложностей в воспитании. Гордон Ньюфелд говорит так: «Мы не можем по-настоящему заботиться о ребенке, который не рассчитывает на нашу заботу о нем или который зависит от нас только в плане еды, одежды, крыши над головой и других материальных соображений. Мы не можем эмоционально поддерживать ребенка, который не ищет у нас удовлетворения своих психологических потребностей. Очень тяжело направлять ребенка, который не нуждается в наших указаниях; попытки помочь тому, кто не ищет нашей помощи, утомительны и обречены на провал»