Услышав шум, Билл опустил взгляд. Снизу к нему поднимался Конрад. Это обрадовало. От Ранды не укрылось, как отставной офицер САС тихо и ненавязчиво осмотрел все судно и наблюдал за каждым членом экспедиции и даже каждым матросом. Вслух он мог сколько угодно заявлять, будто он здесь – «так, на подхвате», но тем не менее следил, чтобы плавание оказалось безопасным для всех участников, насколько это возможно.
– Хороша погодка, – сказал Конрад, добравшись до «вороньего гнезда» и взглянув вперед, в сторону грозового фронта. Похоже, качка на него не влияла – он был спокоен и нетороплив, как всегда. – Насколько далеко до грозы?
Ранда подал ему бинокль.
– Барометр падает. Мы почти в центре Огненного Кольца[30].
– Остров Черепа, Огненное Кольцо… Вы знаете толк в местах для пикников.
– Это самый нестабильный геологический регион на планете, – сообщил Ранда. – Магнитные аномалии, сбои радиосвязи, водовороты… Здесь исчезли сотни кораблей и самолетов. Здесь намного опаснее, чем в прославленном Бермудском треугольнике, хотя по некоторым причинам этот район и известен куда хуже. Говорят, в тридцать третьем здесь исчезла без следа целая киногруппа. Я изучал этот регион не один десяток лет, и вот… Должно быть, так же чувствовал себя Магеллан!
Конрад, приникнув к окулярам бинокля, внимательно вглядывался в грозовые тучи на горизонте.
– Магеллан не вернулся назад, – заметил он, опустив бинокль и отдав его Ранде. – Был убит на обратном пути.
– За нами следят, – заметил Ранда, улыбаясь Конраду.
Отставной солдат не нуждался в лишних словах. Оглянувшись, он увидел внизу Уивер. Та стояла на корме, опершись о бортовой леер, и целилась в них камерой с трансфокатором.
– Ага. Пусть. У нас своя работа, у нее – своя.
Впереди ярко сверкнула молния. Следом за ней явился первый раскатистый рык далекого грома.
Чуть более часа спустя Ранда с Нивсом, Паккардом и Чепменом поднялись на капитанский мостик. Капитан «Афины», норвежец, уже заводил речь о повороте назад, а этого Ранда допускать был не намерен, да и попросту не мог: они уже зашли слишком далеко – и не только в смысле плавания. Экспедиция была плодом многих лет научных изысканий и планирования, не говоря уж об…
«Не говоря уж об ее исключительной важности, – подумал он. – Пока никто из них еще не представляет себе, насколько она важна. Но вскоре…»
– При личной, так сказать, встрече этот шторм выглядит препоганейше, – заметил Нивс.
Ранда метнул в его сторону испепеляющий взгляд. Капитану вовсе не стоило добавлять аргументов в пользу разворота назад и трусливого бегства от оскалившегося на них зверя.
– Как далеко мы от острова? – спросил Паккард.
– Может, в пятидесяти милях, а может, и дальше, – буркнул капитан. – Как прикажете определять свое местоположение относительно места, которого не существует?
– Подойдите ближе, – велел Ранда. Нытье капитана ему уже порядком надоело.
– Най[31], не на этом судне! Хотите лететь – летите отсюда. Я буду находиться в этом районе, но ближе к тому, что впереди, не подойду.
Сжав губы, Ранда уставился на капитана, однако норвежец и глазом не моргнул. Ранда понимал, что все это – не из трусости. Имея за спиной тридцать лет капитанского стажа, этот человек прекрасно представлял себе, с чем его судно справится, а с чем – нет. Кроме того, как и всякий капитан, плававший в этой части Тихого океана, он наверняка слышал множество сказок об этих местах. Посему – нет, никак не трусость. Просто опасения.
Ранда обратился к Паккарду:
– Сможете пробиться, полковник?
– Но ведь высота грозового фронта – свыше двадцати тысяч футов! – запротестовал Чепмен.
– Я вижу грозу и шторм, майор, – твердо сказал Ранда. – Но наше «окно» уже открылось.
– А как насчет вон того просвета? – спросил Паккард?
Крякнув и покачав головой, Чепмен задумчиво постучал кончиком пальца по крохотному «глазу шторма» на одном из разложенных на столе спутниковых снимков.
– Это – одна из редких областей низкого давления, – сказал Ранда. – Часть местных погодных условий. Я изучал их многие годы, обращаясь к прогнозам климатологов, и на основании их данных построил погодную модель всего этого района.
– Все мы прекрасно знаем, насколько можно доверять предсказателям погоды, – заметил Чепмен.
Ранда стиснул кулак и тяжело, медленно вдохнул, стараясь успокоиться. Если он сейчас выйдет из себя, это ничего не даст.
– «Окно» уже открылось, – повторил он. А через трое суток откроется еще одно, и у нас будет возможность улететь. После этого штормовые ветры усилятся и вынудят наше судно покинуть эти воды.
В разговор вступил Нивс:
– Мы все понимали, что возможности может и не представиться. «Окно» слишком уж узко.
– Нонсенс, – возразил Ранда.
– Я ценю вашу самоотверженность, – заговорил Нивс, – но, как руководитель полевых исследований, назначенный управляющей организацией, склонен отменить работы.
– Мудрое решение, – сказал Ранда, надвигаясь на Нивса и глядя ему в глаза. – Уверен, дирекция «Ландсата» будет восхищена вашей смелостью.
– Это всего лишь картографические съемки…
– …одного из последних не нанесенных на карты участков планеты!
Ранда почувствовал, что упускает контроль над ситуацией, а вместе с ним и все, что она обещала. Целые годы работы рушились в бездну, оставляя за собой лишь след разбитых надежд. И этого он позволить не мог. Столько времени, столько сил… Столько мечтаний!
– И вы в самом деле намерены отменить экспедицию по причине дождика? Хотите – так оставайтесь на борту.
Он обернулся к Паккарду, молча, с непроницаемым лицом слушавшему их перепалку:
– Полковник! Я слышал, что ваше подразделение способно справиться со штормовой погодой.
Конечно, он не рассчитывал, что такой человек, как Паккард, купится на столь откровенную подначку. Но попробовать стоило.
Паккард сделался еще прямее и выше прежнего.
– Этот шторм – легкий бриз в сравнении с тем, к чему мы привыкли. Не так ли, Чепмен?
– Так точно, сэр, – после секундной паузы ответил майор.
– Начинайте раскручивать, – велел Паккард.
Ранда на миг прикрыл глаза, затем взглянул на Нивса и капитана. Решение полковника, очевидно, не уменьшило их тревог.
– Хорошо, – с улыбкой сказал он. – Все будет хорошо.
Глава девятая
Следуя командам Коула, Миллс выполнял предполетную подготовку. Он был на взводе и слегка нервничал. Все были очень удивлены тем, что старик согласился поднять своих птичек в воздух в такую погоду, хотя бывало и хуже. Вроде бы. Только вот сейчас было никак не вспомнить, когда.
– Аккумуляторы. Генераторы. Холодная прокрутка.
Коул был их пилотом. На его шлеме красовалась трафаретная надпись «Изгой», и Миллс считал, что ничего более подходящего и выдумать нельзя.
Сам Миллс носил прозвище «Дитя Любви». Пожалуй, не такое уж подходящее, судя по тому немногому, что помнилось о родителях. Они либо дрались, либо напивались в стельку, а чаще всего – и то и другое разом. Поэтому его настоящая семья была здесь. Никого и ничего роднее и ближе «Небесных Дьяволов» для него на всем белом свете не было.
Заработали турбины, и Миллс выглянул наружу, в непрестанно трепавший «Афину» шторм.
– Во что старик втравил нас на этот раз?
– Да ни во что, чего не сделал бы сам, – ответил Коул, кивнув влево.
Паккард, уже в шлеме, готовый к взлету, вышагивал вокруг своего «Хьюи», выполняя предстартовый визуальный осмотр.
– Ну да, – сказал Миллс. – Этот, пожалуй, сделает уйму такого, от чего я лично предпочел бы держаться подальше.
Тем временем матросы из палубной команды погрузили в вертолеты последние ящики с припасами и снаряжением и очистили взлетную палубу. Большая часть экипажей уже расселась по машинам и пристегнулась. Ранда, единственный пассажир Миллса и Коула, уселся позади, угнездив на коленях портативную кинокамеру. Он явно был взволнован и уже успел заснять, как они готовились к взлету. Хорошо хоть не болтал попусту.
Последним из «Небесных Дьяволов» поднялся на борт своей «пташки» Паккард.
– Корабль разворачивается к ветру, – сказал Коул.
Волны, бившие в правый борт, мало-помалу начали разбиваться о форштевень – капитан развернул судно навстречу шторму. От каждого удара волн по «Афине» пробегала дрожь – вибрация ощущалась даже на борту вертолета.
– Мы же вправду летим, – сказал Миллс.
– Ничего сложного, – ответил Коул – возможно, стараясь убедить в этом самого себя.
Ранда поспешно шагал к своему вертолету. Брукс тащился сзади. Наконец-то! Несмотря ни на какие препоны, экспедиция вот-вот поднимется в воздух, и, как только они пробьются сквозь грозовой фронт, пути назад не будет. Цель всей его жизни была совсем рядом.
– Ведь вертолеты вооружены по нашей просьбе, – сказал Брукс. – Может, стоит сказать всем, почему?
Собрав волю в кулак, Ранда сдержал злость на юнца, едва не испортившего такой великий момент.
– И вызвать всеобщий переполох? – саркастически спросил он, остановившись у люка. – Брукс, это всего лишь мера предосторожности.
От души хлопнув Брукса по спине, он поднялся на борт и обернулся. Брукс, Сан и Нивс погрузились в другой вертолет, пилотируемый Сливко.
По крайней мере, в полете Брукс не будет ныть у него над ухом.
Как только матросы из палубной команды убрали последний страховочный трос, Конрад и Уивер, пригнувшись, побежали к машине Сливко. Проследив, как Ранда поднялся на борт к Коулу с Миллсом, а Брукс, Сан и Нивс сели в вертолет, отведенный ландсатовцам, Конрад сообразил, что они с Уивер опаздывают. Все ждали только их двоих, и это с большой вероятностью могло вызвать подозрения.
По пути Уивер непрестанно щелкала затвором фотоаппарата – снимала подготовку к запуску, невзирая на шторм, грозивший в любой момент смыть ее за борт. Ее самоотверженностью оставалось только восхищаться.