– Что-то в этом роде, да.
– Херня. Зато как раз в то время белые совершили убийство. Один колдун йомбе был против прокладки железной дороги. Строительство должно было пройти по его территории. Знахарь сел на пути и отказался двигаться с места. Он изрыгал проклятия и предсказывал всякие страсти рабочим: продвигаться дальше было невозможно. Бельгийцы заложили динамит на холме над ним и завалили его заживо. Остальное доделали бульдозеры.
– И в этом их первородный грех?
– Было, конечно, и немало других. Но похоронить заживо жреца-фетишиста в Нижнем Конго – не лучшая идея.
– Как раз про этих белых мне и говорили, что они верили в магию йомбе.
– Верно, но тут они решили, что сила на их стороне. У этих семей было весьма своеобразное представление об интеграции. Будь их власть, они бы ввели апартеид, как в ЮАР.
– Мне также рассказывали об инцесте.
Морван расхохотался:
– Я уверен, что ты видел фотографию «Саламандр». Правда бросается в глаза: у этих девиц одна кровь. Когда я познакомился с твоей матерью, у нее уже была увеличена щитовидка, а это наследственная болезнь, ее брат был сумасшедшим, а сестра умирала от рассеянного склероза. Такими и были Белые Строители: цепная реакция дурных генов, которые они передавали друг другу на протяжении поколений. Счастье еще, что я внес новую кровь в эту мочу!
Гром прогремел еще ближе. Он мог почувствовать, как земля дрожит под ногами. Его сын на том конце связи хранил молчание. Он даже не был уверен, что тот уловил все сказанное. Не важно.
– Белых Строителей в результате изгнали из Нижнего Конго в шестидесятых годах, – заговорил Эрван через несколько секунд. – Что произошло на самом деле?
Морван выругался, но об этом он, в сущности, мог и рассказать.
– Еще одно убийство. Одна из жен переспала с черным. Это привело их в неистовство. Они содрали с него кожу живьем и запихнули в камнедробилку.
– Кто именно это сделал?
– Так никогда и не дознались. Но все шансы у де Крефов.
– Ты хочешь сказать…
– У твоих дедов. После этого кто-то еще удивляется, что я порвал с родней жены.
Эрван не отреагировал, если только треск от помех не заглушил его голос.
– Дело дошло до ушей Мобуту, – продолжил Морван. – Тогда только что открыли месторождения в Северной Катанге, вот он и отправил виновных туда. Или так, или он силой выдворит их из страны. Белые Строители начали с нуля и построили Лонтано. Они были сволочами, но в них горел священный огонь. Лучших горнодобытчиков не было во всем Заире.
Еще несколько секунд, и раздался неожиданно громкий голос Эрвана:
– Какая связь между этими убийствами и теми чертежами, которые Человек-гвоздь оставлял рядом с расчлененными трупами?
Морван вздрогнул. Он никогда и не сомневался: рано или поздно сын найдет.
– Откуда мне знать? – уклонился он.
Эрван разразился неприятным смехом:
– Кончай свои фокусы, папа. Я терпел твои психозы, жестокость и одержимость больше сорока лет. Ты в жизни не бросал дела, пока не докапывался до каждой мелочи. Говори, сэкономишь мне время.
– Думай что хочешь. Ты завтра садишься на баржу?
Он не услышал ответа: треск разорвал небо.
– Побереги себя, – продолжил он. – Ходят слухи о поставках оружия. Если это правда, рванет именно там, куда ты собрался.
– Я должен продолжить расследование.
– Ты и впрямь дурней дурака.
Он с яростью нажал на кнопку, разъединяясь. Секунду спустя хлынул дождь. В его бурной ипостаси: прозрачная теплая бомбардировка. Он кинулся в свою крошечную палатку и влез туда на четвереньках. Палатку он прикрепил к дереву, чтобы ее не снесло ветром или грязью. Застегнул молнию двойного полотнища и шлепнулся задом на землю.
Было над чем посмеяться: престарелый мужик больше ста кило весом продолжает разыгрывать из себя героя при патронташе и ковбойской шляпе, забившись в тряпичный домик. Он вспомнил о stragglers, японских солдатах, которые продолжали сражаться на Филиппинах иногда и спустя тридцать лет после капитуляции Японии.
Через несколько секунд в памяти всплыли слова сына. В таком темпе правда обнаружится через день-два. Он достал свой «Иридиум»: пора призвать к порядку своего человечка.
– Сальво? Морван.
– Ага, шеф.
– Говорить можешь?
– Так точно.
– Ты что творишь, твою мать?
– Мы двигаемся. Будем в Анкоро завтра утром.
– Ты что затеял? Я же тебе велел прогуляться с ним по лесу и вернуться!
– Шеф, я же профессионал и…
– Заткнись! Если ты на всех парах не вернешься в Лубум, клянусь, я надеру тебе задницу.
– Но…
Баньямуленге вел свою игру на африканский манер. Содрав бабки с Морвана, он теперь вытрясал их из Эрвана. Без сомнений, он использовал эту поездку и для других делишек…
– С какой стати ты поперся с ним к де Момперам? А теперь еще к Муне?
– Шеф, просто случай подвернулся, вот и…
– У меня такое впечатление, что ты не очень понял свое задание. Я тебя нанял, чтобы притормозить Эрвана, а не чтобы тащить его на закорках. Продолжай в том же духе, и, клянусь, я тебя заложу всем в Лубуме!
Сальво не ответил: он взвешивал за и против. Бабки в ближайшей перспективе, безработица в отдаленной.
Гроза не утихала. Двойное полотнище прогибалось под массой воды.
– Что там с повстанцами? – проорал Морван.
– Пока без проблем.
– А регулярная армия?
– Обычные блокпосты.
– А поставки оружия тутси?
– Только об этом и говорят.
– О чем именно?
– Ракетные установки, снаряды, пулеметы.
– Это Дух Мертвых всем заправляет?
– Он и его войска вроде спустились с Южного Киву и добрались до нас. Но может, это все вранье…
Кто продал такое снаряжение этим парням из FLHK, «диссидентам среди диссидентов»? Кто был заинтересован в том, чтобы подпитывать этот рассадник конфликтов?
– Завтра утром вернешься в Кабве!
– Мы уже почти в Анкоро!
– Ты французский понимаешь? Эрван не должен забраться еще выше.
– Да что я ему скажу?
– Выкрутишься.
– Ага, шеф.
Его убежище постоянно раскачивалось под дождем, как будто гигантская рука, сплетенная из лиан и корней, пыталась оторвать его от основания. Сквозь крышу, затопленную водой, Морван видел, как пальмы волнуются под ветром – со странной медлительностью, словно чудовищные водоросли в глубине грязевого моря.
– А главное, не отпускай его ни на шаг, ясно?
– Ага, шеф.
– Доложишь завтра вечером.
– А что с самолетом?
Кто заговорил о возвращении в Лубум, тот взялся послать самолет в джунгли.
– Держи меня в курсе, я разберусь.
Он с раздражением отсоединился. Это дело уже вышло из-под его контроля. Эрван будет поступать только так, как сочтет нужным. Баньямуленге будет действовать только в собственных сиюсекундных интересах. Что до вооруженного конфликта, он представления не имел, что будет завтра…
– Босс?
Потоп стихал – так же внезапно, как и начался. Грегуар различил сквозь ткань палатки силуэт скорчившегося Мишеля – другие позади него уже разводили огонь с помощью бензина и древесного угля, и у каждого на голове красовался лист гигантского дерева для защиты от дождя.
– Тебе получше? – поинтересовался Морван, когда в палатку всунулся Сноп с красными глазами кролика-альбиноса.
– Я принял свое лекарство.
– Нивахин?
Мишель показал ему косячок размером с кухонную воронку.
– Сам Бог тебя послал! – воскликнул Морван, протягивая руку.
На площади Иль-де-Сен, на пересечении бульвара Араго и улицы Сен-Жак, каждый вечер зимой собирается небольшая толпа, человек сто. С чего они собрались – непонятно: ни освещения, ни укрытия… Похоже на митинг, но без повода и плакатов.
Гаэль часто проезжала мимо – в такси, на велосипеде, а то и в папином седане. Это темное, застывшее сборище, похожее на очередь, с клубами поднимающегося над головами пара, всегда возбуждало ее любопытство. Сегодня она шла прямо к нему. Черная колючая ночь, тротуары, покрытые блестящей слюдой, посверкивающие под фонарями глаза. «Еда от сердца»[39]. Она знала только название и смутно связывала его с какими-то пафосными выступлениями. Теперь причина этих выступлений окружала ее со всех сторон.
Раздавались талончики, протягивались руки с тарелками и кружками, и каждое движение словно пропиталось запахом еды и жира. Она ненавидела себя за то, что реагировала именно так, – мещанка, выросшая в шелку и презрении. «Такова моя природа…» – как сказал Скорпион в одной басне.
Гаэль обошла очередь и обнаружила ту, кого искала, за прилавком, с поварешкой в руке. Белобрысые волосы, брезентовая куртка, бесполая фигура: она без труда могла сменить команду и оказаться на стороне обездоленных.
– Привет, – сказала Гаэль из-под капюшона с меховой опушкой.
– В очередь, как все, – бросила та, даже не глянув.
– Я дочь Грегуара Морвана, сестра Эрвана.
Девица кинула на нее косой взгляд и вроде бы сразу узнала:
– Ты чего здесь делаешь?
– Мне надо с тобой поговорить.
Та не ответила, только огляделась по сторонам, явно отыскивая глазами двух церберов, призванных неотступно следовать за Гаэль. Она полностью в курсе.
– Подожди меня вон там. Мне осталось минут на десять.
Обращение на «ты» говорило само за себя: не настолько уж она была старше Гаэль, но держала ее за малолетку. А еще точнее – за папину дочку, которая чуть ли не ежедневно доставала брата своими перетрахами, выходками и попытками самоубийства.
Гаэль повиновалась не моргнув глазом. Она отошла в сторонку и пристроилась выкурить сигарету рядом со скамейкой, где молча насыщались задохлики. Воздух, казалось, сейчас растрескается, как слишком тонкая корочка льда. Оба ее здоровяка топтались метрах в ста от них. Не поднимая капюшон, она стала прохаживаться, испытывая чувство странного успокоения.