И ради такого…
– Ну и что? – проворчал он.
Лоик пустился в запутанные объяснения, где фигурировали метрдотель, машина-выручалка и…
– Короче.
– Рано утром в понедельник, 12 ноября, «Вилла Сан-Марко» одолжила свой «фиат». Мы проверили: как раз этот номер и заметил метрдотель в подлеске.
В конце концов, плевать Морвану на эту историю с торговлей оружием. Все то же жулье, все та же жалкая погоня за баблом…
– За кем числится? – все-таки спросил он.
– Некий Дани Понтуазо. Довольно странно, он дал свой нью-йоркский адрес, а консьерж утверждает, что по-английски он говорил с сильным французским акцентом или чем-то в этом роде.
Внезапно Морван перестал замечать и лодочный мотор, и светящиеся чешуйки реки. Его будто ослепила черная молния.
– Ты говоришь, что Понтуазо замешан в поставке в Катангу?
– Ты его знаешь?
В сущности, ничего удивительного: именно канадец имел полную возможность снабжать полевых командиров в Северной Катанге. Он был уже на месте, вооружен до зубов и просто разворовал несколько складов. В африканском вонючем бардаке не так уж и сложно…
– Кто это? – орал Лоик в трубку.
Помехи вкупе с шумом мотора делали его голос неразличимым – а может, Грегуар больше не хотел ничего слышать. Баладжино, Понтуазо… Монтефиори пошутил бы: «С такими друзьями и враги не нужны…»
– Поднажми! – приказал он рулевому.
Эрван обратился за помощью к последнему человеку на планете, желающему ему помочь. Или Понтуазо оставит его подыхать под бомбами, или явится лично, чтобы самому доделать работу. По сути, Эрван вел свое расследование в самом сердце его трафика, расспрашивая его главных клиентов: Духа Мертвых и Мефисто.
Хорошенько все взвесив, офицер MONUSCO выберет самое надежное решение. С этим французом, который повсюду сует свой нос, следует исключить малейший риск. Понтуазо явится на вертолете и прикончит того, кто может отправить его прямиком под трибунал. И этот недоумок Эрван связался с ним по «Иридиуму», который сам дает пеленг…
Пока в трубке продолжал истерить Лоик, Морван быстро переоценил все факты, в ярости на себя за то, что не додумался раньше. Понтуазо и есть убийца с циркулярной пилой. Наверняка у него были свои делишки с Нсеко (покойник ни одной махинации мимо носа не пропускал). Что-то пошло не так, и квебекец убрал его способом, который заставил всех поверить в сведение счетов между черными. Распри разрослись на уровень выше, дошли до самого Монтефиори, и Понтуазо продолжил в том же духе, только на этот раз ему ассистировал Баладжино himself[79]. Если заглянуть на шаг дальше, Мумбанза, преемник Нсеко, тоже должен быть в деле, как и его заместитель-тутси Бизинжи. Тем, что он еще жив, Грегуар обязан исключительно собственной недальновидности и ограниченности. Пока у него, как у страуса, голова будет засунута только в свои шахты, его жизнь вне опасности…
– Теперь я собираюсь добраться до этого типа и…
– Лоик, главное – в темпе садись в самолет и возвращайся в Париж.
– Ты меня достал своими приказами. Я вышел из возраста, когда меня надо водить за ручку.
– Ты просто не представляешь, куда ты сунулся.
– Кто такой Дани Понтуазо?
Морван вздохнул:
– Начальник штаба MONUSCO, в чьи обязанности входит поддержание мира в Верхней Катанге. Можно сказать, в нем развит дух противоречия.
– Это он продает оружие?
– Брось. Бери детей и жену…
– Бывшую жену.
– Убирайтесь оттуда и не возвращайтесь! Если Баладжино узнает, что ты под него копаешь, у тебя будут неприятности. Серьезно, большие неприятности.
Треск превратился в визг. Не лучший момент, чтобы читать нотации сыну, но Лоик должен был уловить смысл. И в доказательство – его ответ, прямиком мимо цели.
– Твоя проблема, папа, в том, что ты промахнулся во времени. Век Il Padrino[80] давно прошел. Существуют законы, полицейские, госструктуры. Кстати, семейство Монтефиори – неприкасаемые.
– Спроси у Джованни, что он об этом думает.
– Я собираюсь…
– Возвращайся в Париж и отправь семью в безопасное место. Если тебе приспичило поиграть в поборника справедливости и борца с мафией, можешь вернуться потом на арену, но один.
Аргумент вроде бы попал в точку, но голос Лоика затерялся в новой волне помех. Оставалось только молиться, чтобы сынок как можно быстрее сел в самолет, с детьми под мышкой.
Морван отсоединился и бросил рулевому:
– Я ж велел прибавить скорость!
Эрван: нет связи. Новая попытка: ничего. Что за дерьмо… В таком темпе он доберется до Лонтано меньше чем за сорок минут. Вовремя, чтобы предотвратить худшее?
– Африка, – пробормотал он, – милая Африка…
Она приходила сюда, когда была маленькой, – повидаться с отцом. Когда подросла – заходила за братом. Пресловутый дом 36 на набережной Орфевр… Было бы от чего в обморок падать. Тесные коридоры, кабинеты, больше похожие на стенные шкафы, пучки кабелей, прикрепленные к потолку. Если забыть о легендарных копах и громких делах, останется обычная офисная лавочка.
Она направилась в бригаду уголовного розыска – лестница «А», третий и четвертый этажи – и стала искать кабинет Одри, которая велела ей явиться к полудню. Гаэль пришла пешком из своего Восьмого округа, вынудив обоих молодчиков следовать за ней – но на приличной дистанции. Они могли бы подбросить ее на машине, но ей хотелось, чтобы выветрились все страхи предыдущей ночи.
Отыскать берлогу Одри было невозможно. Наконец кто-то направил Гаэль в общую комнату группы, где Одри ее и поджидала. Краткое приветствие, никаких улыбок. Сидевшая против света Венявски была окутана неясным ореолом цвета камня и дождя.
Гаэль устроилась напротив, отказалась от предложенного кофе и стала ждать продолжения. Одри собирала данные о различных техниках бальзамирования, препаратах, используемых танатопрактиками, и фирмах, специализирующихся в данной области. По всей видимости, теперь она полностью сосредоточилась на этом расследовании.
Но почему она до сих пор не арестовала Каца?
– Как правило, – продолжила мисс коп, – сначала через сонную артерию впрыскивают биоцидные препараты, вроде формалина, смешанные с бальзамирующими жидкостями. Это не так уж сложно и…
– Да что с тобой? – прервала ее Гаэль. – Как только у нас появляется улика или доказательство, ты сразу в сторону. За два дня мы накопали кучу всего подозрительного на Эрика Каца, а ты даже не удосужилась начать настоящее расследование.
Одри встала, открыла окно и скрутила себе сигаретку.
– Сколько раз тебе повторять? Чтобы официально открыть дело, нужно, чтобы оно было принято к производству прокуратурой, а до этого должна быть жалоба или подтвержденное преступление. На данный момент у меня ничего такого нет.
– Ты можешь вписать эту историю в другое дело. Сколько себя помню, и отец, и брат так делали.
– Ты забываешь главное. Когда Эрван отбыл в Африку, мы, члены его группы, были распределены по другим командам. Тут никак не смухлюешь.
– Если уж ты ищешь какое-нибудь преступление, в котором замешан Кац, – возразила Гаэль не слишком искренне, – чего ты уперлась в эту историю с бальзамированием? Она-то здесь ни при чем.
– Ты ошибаешься. Прежде всего я хочу узнать, кто в принципе мог выполнить подобную работу. Я и на кладбище звонила, но это конфиденциальная информация. Так что пока у меня ничего нет.
– Вечно все та же песня.
Одри сделала вид, что не услышала. Она закурила и выдохнула струйку дыма в сторону Сены.
– Есть другая возможная версия. Знающий любитель. В таком случае он сам приобрел препараты. Я связалась с поставщиками такого рода товара и попросила их просмотреть книги заказов начиная с даты несчастного случая в Греции. В основном они продают только профессионалам.
Двое детей, почерневших и иссохших под своими повязками, всплыли у нее в памяти. Они с Одри обнажили только верхнюю часть маленьких лиц, дальше пойти не смогли.
– И что?
– Я нашла единственного частника, некоего Томаса Санцио. Он закупил формалин, жидкости и другие биоциды в сентябре 2006-го, распределив покупки по нескольким конторам, чтобы объем не бросался в глаза.
– Кац?
– Во всяком случае, в актах гражданского состояния никакого Санцио нет. Ребята, с которыми я разговаривала, ни в какой контакт с ним не вступали – только телефонные звонки и банковские переводы.
– А банковский счет?
– Жду его банковские данные, но без оптимизма.
– Адрес поставки?
– Кладбище в Лила.
Еще одно воспоминание заставило ее вздрогнуть: они проверили заодно и урны, прежде чем покинуть склеп, и обнаружили органические останки, совершенно неузнаваемые, – только специалист мог бы определить, которые из них принадлежат малышам.
Она решила добавить оборотов:
– Хватит терять время, давай зададим вопрос самому Кацу.
– Говорю ж тебе, чтобы его вызвать, я…
– Я имела в виду себя. Допрос за уютным ужином.
– Ты ему позвонишь?
– А зачем? Он мне оставил сообщение этой ночью: желает видеть меня сегодня вечером.
Перебраться через реку оказалось сложнее, чем они предполагали. Сальво описал несколько кругов, чтобы избежать стремнин, и явно как рулевой оставлял желать лучшего. Не говоря уж о том, что душу он в это дело не вкладывал: не спешил он на тот берег к хуту, наш Сальво…
В конце концов они причалили к обрывистому склону, подмытому рекой. На берегу трупы. Руки и ноги переплетались с корнями-стропилами и пальмами-стояками, обезглавленные тела плавали в причудливых позах. Была тут и разная техника, слишком тяжелая, чтобы ее можно было утащить, – полузатопленные пушки, увязшие в иле снаряды, непонятные куски металла.
– Что будем дальше делать? – встревожился Сальво.
– Высаживаемся. Бери свой чемодан.