Сделано это нарочно. Во-первых, для того, чтобы поразить воображение иностранных гостей, никогда не видевших таких грандиозных сооружений, и представить величие и мощь Империи во всем блеске. Во-вторых, подозреваю, у высокого руководства появилось неодолимое желание потешить собственное самолюбие — загадочная русская душа жаждала едва ли не степных просторов и византийской пышности в сочетании с благородной строгостью. Как эти плохо сочетаемые требования удалось совместить, для меня загадка. Но тем не менее любой человек, впервые очутившийся в помещении, скромно именуемом на схеме “Кронштадта” “причалом номер 24”, долго не может отойти от культурного шока. Обстановка здесь отнюдь не вульгарная, а циклопические масштабы сооружения ничуть не угнетают даже людей, страдающих агорафобией. Сделано, на мой взгляд, со вкусом — именно так и должны принимать гостей руководители супердержав.
Денек сегодня грядет напряженный, это я вспомнил сразу, едва проснувшись. Длительные церемониалы, непременный протокол, пышные мундиры и громкие речи. Кошмар, словом. К сожалению, мне придется вытерпеть всю процедуру от начала до конца и лишь вечером принять участие в тихом и незаметном совещании в Бронзовой комнате — адмирал Бибирев настоял на моем присутствии, хотя прямой необходимости в этом я не вижу до сих пор.
Хватит валяться в кровати, пора начинать сборы. Сначала в душ, потом заказать у автоповара завтрак, во время еды просмотреть важнейшие сводки, полученные за ночь. Слава богу, ничего экстраординарного, на информационном поле временно царит благостная тишина.
Время поджимает, надо быстро одеваться. И одеваться всерьез.
Почему всерьез? Да потому, что мне предстоит облачиться не просто в парадную форму, а в “церемониально-парадную”. Монархия как принцип государственного устройства имеет много плюсов, один из которых — невероятная красота и пышность любых мероприятий, от банального развода караулов у входов в Зимний до коронаций или бракосочетаний представителей августейшей фамилии. Но для человека, привыкшего таскать берет, тельник и не сковывающий движения удобный комбинезон или камуфляж, церемониальная сбруя не вызывает ничего, кроме отвращения. Сущая пытка, иначе и не скажешь.
Я отодвинул дверку шкафа и критически воззрился на приготовленный мундир. Нечто похожее я надевал всего однажды, на торжества по случаю выпуска из училища. Однако тогда это была стандартная парадная форма младшего лейтенанта, а теперь ваш покорнейший слуга благодеянием Бибирева обрел чин штаб-офицера, каковой не имеет аналогов ни в одной армии мира, — оставаясь в табели о рангах обычным капитаном, я получил полномочия, сравнимые с генеральскими.
Да что там, в теории я могу теперь командовать аж дивизией, отменять решения гражданских руководителей вплоть до имперского губернатора, являюсь полномочным представителем Генерального Штаба и Верховного командования БКК. Однако теория остается лишь теорией — штаб-офицерскими погонами меня одарили лишь затем, чтобы без затруднений выполнять деликатные поручения его высокопревосходительства Адмирала Флота Николая Андреевича Бибирева.
Только я собрался взяться за расшитый серебряной нитью и галунами китель, как брякнул гонг — явился первый визитер. Любопытно, кому приспичило посетить мое скромное обиталище в семь утра?
Открывать пришлось самому — систему наблюдения, контролируемую искусственным разумом, я вырубил. Не спорю, игрушка полезная, но очень уж надоедливая.
На пороге стоял Веня Гильгоф. Это надо же, изменил своим традициям! Очень дорогой темно-серый английский костюм, крошечная розочка в петлице. Длинные волосы начисто вымыты, схвачены в аккуратный хвостик. Красивые очки в золотой оправе. Запах хорошего одеколона. Доктор даже побрился!
— Что вы на меня смотрите, будто на картину живописи? — прыснул Гильгоф. взглянув на мое вытянувшееся лицо. — Раз в год я могу себе позволить подобные роскошества, не все же выглядеть немытым гоблином с остатками обеда в бороде? На сегодня привычный имидж “сумасшедшего ученого” придется отодвинуть на второй план.
— А форма? — заикнулся я.
— Думаете, легко растить патлы в течение полугода? — непринужденно заявил господин подполковник ГРУ, оттесняя меня в каюту и закрывая дверь. — А без положенной по уставу стрижки надевать мундир предосудительно и чревато взысканиями. Решил надеть статское. Вы что же, только начали собираться? Скоро половина восьмого, а вы в неглиже! Поторопитесь, капитан!
— Я бы рад, но…
— Что, затруднения? — углом рта усмехнулся доктор. — Придется в нарушение любых законов субординации потрудиться на поприще вашего денщика. Не возражаете?
— Да сколько угодно. — Я пожал плечами. — Грешно отказываться от помощи, особенно в таком сложном деле…
Кажется, только благодаря всезнайке Гильгофу я все сделал правильно: влез в узкие сапоги, застегнул все бесчисленные крючки и пуговицы, нацепил перевязь с саблей (Иисусе, как они с этим ходили четыреста лет назад?!) и привел в порядок скромную орденскую планку. Отечественные “Святой Михаил” и “За храбрость” соседствовали с тевтонским Железным Крестом на черно-белой ленте. Вдобавок — два серебряных значка за ранения и медаль “200 лет ВКК”. Все, что успел заработать. Не много, но и не мало — награды, имеющие серьезную ценность.
— Орел орлом, — заключил доктор, осмотрев результат наших общих трудов. — Не побоюсь этого слова — гусар. Только рожей не вышли. Хватайте фуражку, и пошли! Осталось всего полчаса!
Ярко освещенный коридор привел нас к терминалу пневматической транспортной сети, незанятая капсула подошла моментально, мы с доктором устроились в креслах, пристегнулись и отправились в дорогу — тридцать километров по внешней границе астероида, до знаменитого “причала 24”.
— Думаете, сегодня и впрямь произойдет нечто неожиданное? — спросил я Гильгофа, пока болид несся по узкому коридору. — Если да, то к чему такая неимоверная пышность, государственный визит…
— Сергей, вы хороший солдат, но в политике ровным счетом ничего не понимаете, — меланхоличным голосом ответил доктор, глядя прямо вперед, на пробегающие мимо огни. — Да, оба монарха подпишут малозначащие соглашения о сотрудничестве в сфере экологии или освоения спутников Юпитера, торжественный банкет, бал… Вы умеете танцевать?
— Нет.
— Вот и зря, бал будет замечательный, приглашен оркестр из Байрейта…
— Как можно танцевать с этим дрыном? — Я похлопал ладонью по золоченому эфесу сабли.
— Невелика наука, ваши предки умели.
— Мои предки — обычные донские казаки и татары. Их до революции семнадцатого года на балы не пускали.
— А мой самый известный предок — раввин из Житомира, уважаемый талмудист. Но я же танцевать умею! Однако мы отвлеклись. Так вот, запомните: судьбоносные решения всегда принимаются негласно. Всегда. К любому договору можно присовокупить секретный протокол, о котором осведомлен небольшой круг особо доверенных лиц. Гордитесь, что вы в такой круг входите, Сергей. Вам всего двадцать шесть лет, вы только лишь капитан ВКК, известный своей редкой удачливостью и феноменальной наглостью. Не мне вас учить: в министерстве обороны, ГРУ, госбезопасности и прочих серьезных структурах всегда существовала и будет существовать борьба кланов и группировок. Вы теперь — в клане Бибирева. Адмирал — умнейший и серьезнейший человек. По большому счету, Империей правит не Михаил Четвертый, наш возлюбленный государь… Настоящие нити управления находятся в руках пяти самых могущественных кланов. Армия в лице генерал-фельдмаршала Слепцова, ведомство по делам Колоний, возглавляемое очаровательной Ниночкой Назаровой, Военно-Космический Корпус адмирала Юшкова, бюрократы государственного канцлера Головина. И последняя сила, объединившая под своей рукой наиболее значимые спецслужбы, — адмирал Бибирев. Вот настоящее правительство. Пятеро людей, которые решают судьбу страны. Остальные — либо статисты, либо ярые приверженцы перечисленных влиятельных группировок.
— Веня, зачем вы мне это рассказываете? Я вроде не дурак, понимаю, что к чему…
— Вы неопытный “не дурак”, капитан. Великие карьеры делаются во времена великих потрясений. Держитесь ближе к Бибиреву, помните, что ваш клан возглавляет именно адмирал… И никакого идеализма, чистый прагматизм. За измену — убьют. Причем убивать будут долго и больно.
— Вы совсем охренели? — У меня от ярости под грудиной сжался горячий комок. Не будь ремней безопасности, вскочил бы и засандалил доктору промеж глаз!
— Остыньте, Сергей, — куда более мягко сказал Гильгоф. — Я должен был сказать вам правду в лицо, без тошнотворного гламура. Мы раскачиваемся на краю пропасти. Падать, так вместе, верно?
— Я всегда служил своему государству, Веня. И не желаю изменять этот статус.
— А Бибирев — нет?
— Ну… Да.
— Вот и запомните это свое “да” навсегда. Кстати, подъезжаем. Забудьте об этом разговоре, думайте только о главном.
— Что же у нас главное?
— Спасение Империи. Ее народа, государственности, независимости, интеллектуального и культурного потенциала. Спасение основ, фундамента, на котором мы начнем возводить новое здание. Бибирев жизнь за это положит.
— Я тоже.
— Знаю. Поэтому вы вошли в клан адмирала. Навсегда. Обратной дороги нет, уж извините.
— Так и быть, извиняю.
— Тогда вылезайте из капсулы и ни о чем не беспокойтесь. Подслушать нас не могли, весь “Кронштадт” представляет из себя маленькое государство, принадлежащее его высокопревосходительству, все остальное лишь красивая ширма…
Две Империи. Два величайших государства Европы. Две державы, некогда сцепившиеся в кровопролитнейших мировых войнах. Но следует помнить, что доблестные армии этих стран вместе разгромили Наполеона, русские и немцы дрались против сарацин в Крестовых походах прошлого тысячелетия, оборонялись против натиска османов, бились со шведами Карла XII. Выдающиеся умы России и Германии создавали уникальную европейскую культуру, совершили “революцию пара VI электричества” в XIX веке, выдвинули актуальные доселе экономические и философские теории…