Дверь находилась в метре от меня. Я точно была в состоянии сделать этот шаг и оставить Локвуда с раненной самооценки и болезненной эрекции. Но… Я не могла отрицать, что сама его хотела. Очень хотела. Казалось, будто моя кожа находится в огне без его касаний.
Уэстон двинулся ближе. Я не могла решиться, стоит мне идти к нему или к двери и просто стояла с закрытыми глазами.
Уэстон положил руку на мое бедро и сильно сжал.
— Ты должна дать мне знак. Кивни, скажи «да», наклонись и покажи, чего ты хочешь, стони, можешь даже моргнуть, если на большее не способна. Мне нравится идея играть с тобой в недотрогу, если тебя это заводит. Но только если ты мне дашь знак, Соф.
Другую руку Уэстон положил мне на шею. Пальцами он провел сначала по моему горлу, а потом по ключице.
Остатки моего сопротивления растворились с этими движениями. Я открыла глаза и увидела, с каким желанием он на меня смотрит.
— Ладно. Но на этом все закончится. Я серьезно, Уэстон. Так не должно продолжаться.
— Как скажешь.
— Я не шучу.
— И я. А теперь повернись. Руки на стол и не отрывай взгляд от зеркала.
Трудно изобразить праведное негодование, когда собираешься наклониться и дать мужчине войти в себя. Но я была стойкой.
— Эй, Соф?
Я встретилась с его взглядом в отражении.
Он усмехнулся.
— Кончать или не кончать — вот в чем вопрос.
Я еле сдержалась, чтобы не засмеяться.
— Давай уже кончим с этим.
_____________________
«Кончим. При чем, дважды».
Я вздохнула, приглаживая волосы. Для мужчины, который так хотел, чтобы у меня были собраны волосы, Уэстон как-то уж слишком быстро распустил их. Он точно был любителем тянуть их во время секса. И, к моему отвращению, я наслаждалась каждым рывком.
А теперь пришло время того, что я так сильно ненавидела. Через две минуты, после того, как Уэстон поправил мне юбку и ушел в ванную, холодок рациональности заменил тепло абсурдности. Моим легким будто недостаточно воздуха, когда Уэстон рядом и смотрит на меня темными, полными желания глазами. Но как только это заканчивается, поток кислорода снова наполняет мой мозг.
Я поторопилась собрать все свои вещи до того, как Уэстон выйдет из ванны, но опять не успела. Стоя в коридоре, я наклонилась поднять свою сумку, как почувствовала его руку на своей.
— Дай мне две минуты и номер твой.
Я обернулась.
— Ты отдашь мне люкс?
Он кивнул.
— Мне нужно только собрать вещи.
— Уверен? — я изучала его лицо.
— Мне нравится идея меняться через неделю, — он усмехнулся.
Я закатила свои глаза, понимая, что впервые с ним чувствую себя так комфортно.
— Иди пакуй свои вещи, придурок.
Уэстон улыбнулся и исчез в спальне. Через несколько минут он вышел с закрытой сумкой в одной руке и рубашкой в другой. Поставив на пол сумку, он быстро натянул рубашку, и я впервые заметила на боку Уэстона огромный шрам. Он был сливался с тоном его загорелой кожи. Раньше я отвлекалась на его идеальные мышцы, наверное, поэтому и не заметила.
— Это из-за какой-то операции? — я спросила.
Уэстон нахмурился. Он посмотрел в пол и начал застегивать рубашку.
— Ага.
Очевидно, он не хотел продолжать этот разговор, но мне было любопытно.
— А на чем операция была?
— На почке. Очень давно.
— Ох, — я кивнула.
Он поднял с пола сумку, не заботясь о том, чтобы до конца застегнуть рубашку или хотя бы ее заправить.
— Я оставил тебе кое-что в спальне.
— Что именно?
— Увидишь.
Уэстон не знал, как попрощаться. Но через несколько секунд заговорил.
— Ты ведь понимаешь, что я ухожу потому, что вижу — ты хочешь побыть одна, верно?
— Спасибо.
— Пока я еще здесь: мне нравится твоя задница, но я не против заняться сексом лицом к лицу в другой раз. Может даже попробовать на вкус твои губы, которыми ты так любишь кричать на меня, — он подмигнул. — Может даже укусить их пару раз.
Я вздохнула и отвела взгляд.
— Не должно быть другого раза. Нам правда стоит это прекратить.
Даже не видя, я знала, что Уэстон улыбается.
— Спокойной ночи, Фифи.
Глава 10
Уэстон
— Как ты, старик?
— У меня геморрой размером с мяч для гольфа еще с тех времен, как у власти был Клинтон, а ты единственный, кто меня навещает, — проворчал мистер Торн. — Сам догадаешься?
Я улыбнулся и придвинул кресло к его постели.
— Мог бы и не посвящать меня в детали. А насчет последнего… Ты тот еще счастливчик.
Он махнул на меня рукой.
— Принес?
Покачав головой, я достал десять лотерейных билетов из внутреннего кармана пиджака и четвертак из брюк. Взял с тумбочки книгу и положил ему на колени, чтобы было удобнее стирать защитный слой с билетов.
Мистер Торн сразу приступил и, не поднимая глаз, указал на тумбочку.
— Не забудь взять десятку из моей заначки.
— Хорошо.
Этот разговор повторялся с тех пор, как я вернулся в Нью-Йорк и стал навещать его. Я даже не уверен, знает ли он, что я ни разу не взял у него денег. Десять долларов — наименьшая плата, которую я мог заплатить в благодарность за все те годы, когда этот старик выслушивал меня.
Пока он был увлечен билетами, я взял пульт от телевизора и переключил на канал CNN.
— Эй, я вообще-то смотрел.
Я поднял бровь.
— Правда? Давай я тебе помогу: отец — не лысый здоровяк, а тощий волосатик с кривыми зубами.
Большую часть времени мистер Торн проводил за просмотром «Шоу Джерри Спрингера» и ему подобных. Я понятия не имел, был ли этот эпизод об определении отцовства, но все эти тупые шоу одинаковы.
— Умник хренов, — проворчал старик.
— Знаешь, что им нужно сделать на одном из таких шоу? Немного изменить сценарий: пригласить гостей, у которых годовой доход минимум миллион долларов. Может, я смог бы уговорить кое-кого из семьи поучаствовать. Перетряхивать грязное белье богачей также увлекательно, как и тех, у кого нет ни гроша в кармане.
— Как будто кто-то может приблизиться к уровню твоей грязи, избалованный ты деньгами мальчишка, — усмехнулся он.
Казалось, меня должны были оскорбить его слова, но таким способом мистер Торн напоминал, что мои проблемы могли быть гораздо хуже.
Он закончил с лотерейными билетами и протянул один мне.
— Выиграл пять долларов. Все билеты стоили десять. Верни мою десятку, а сам возьми этот билет и еще пятерку с заначки. Забери выигрыш, когда в следующий раз пойдешь покупать мне билеты. Только в этот раз лучше возьми один билет за десятку, чем десять по одному доллару.
Я положил выигрышный билет в карман пиджака.
Следующие минут десять или пятнадцать мы в тишине смотрели CNN, где шла передача о фармацевтической компании, которая торговала поддельной «Виагрой», после которой у мужчин стоял член по четыре дня. Меня это не впечатлило: Софии удавалось делать это со мной и без всяких таблеток.
Мистер Торн выключил телевизор и обратился ко мне.
— Поговори со мной, парень. Что-нибудь интересного происходило последние пару дней?
Моя первая реакция была соврать, что все отлично, — именно так я бы ответил своему отцу или деду, но есть поговорка: «Ты всегда должен говорить правду четырем людям — жене, священнику, доктору и своему адвокату», а для алкоголиков есть еще пятый человек — твой наставник.
— Были моменты. Я заплатил горничной отеля, в котором сейчас живу, сто баксов, чтобы она убрала весь алкоголь из номера.
Он кивнул.
— Ходил на встречи?
Я покачал головой.
— Последние две недели нет, но я навещал психиатра, которого мой дед мне навязал.
Мистер Торн погрозил мне кривым пальцем.
— Подними свою задницу и сходи на встречу. Ты знаешь, что должен. Не хочешь разговаривать — не надо, но хотя бы послушай. Это обязательно для твоего восстановления.
Я попытался смягчить ситуацию.
— Я слушаю тебя. Разве этого недостаточно?
Но мистер Торн серьезно относился к проблемам алкоголизма.
— Я четырнадцать лет не пью и мой единственный шанс достать выпивки — это поднять с постели свое сморщенное тело и потащиться в магазин. Мы оба знаем, что я не могу это сделать. Но у тебя кругом искушение. Прямо под носом. Тебе, черт возьми, даже не надо куда-то идти! Лежишь в постели в этом своем роскошном отеле, звонишь и тебе все принесут в номер!
Я провел рукой по волосам и кивнул.
— Ладно. Я схожу на встречу.
Мы с Уолтером Торном были знакомы уже давно. Девять лет назад я спьяну перепутал палаты, когда навещал сестру. Я споткнулся о собственные ноги и разбудил Уолтера своим истеричным смехом. Оказалось, я ошибся этажом, и все равно старый ублюдок решил расспросить меня о моих проблемах.
Следующие три часа я потратил, рассказывая незнакомому старику о том, что не рассказывал никому. Когда я закончил, то уже протрезвел, и мистер Торн в ответ рассказал о том, что в больнице он для своей шестой операции за последние пять лет после того, как разбил машину о дерево, будучи пьяным, и остался парализованным.
В тот день я так и не дошел до палаты сестры. Но на следующий день я навестил ее трезвым, а потом пришел поговорить с мистером Торном. Мы разговаривали часами. Даже после выписки Кэролайн, еще десять дней я продолжал навещать его. Половину времени он рассказывал мне грязные шутки, а другую половину тратил на лекции об алкоголизме. Было бы здорово, если бы я мог сказать, это был поворотный момент в моей жизни. Но нет.
Через несколько недель я вернулся к тусовкам, а номер телефона мистера Торна куда-то положил и забыл. Пять лет спустя, я нашел его и позвонил в ночь, когда умерла Кэролайн. Мы начали говорить и вот тогда я наконец-то решил принять его помощь.
— Как у тебя дела с засранцем дедом?
Я заставил себя улыбнуться.
— Достаточно хорошо, пока ему присылает отчеты мой психиатр и пока я продолжаю выполнять те двадцать с чем-то пунктов, на которые согласился, чтобы он вернул мне работу.