конторы отеля «Графиня». Секретарь кому-то помогала, и кроме меня в очереди стояли еще двое.
Я проверила время на телефоне.
«Надеюсь, они еще не начали встречу. Ее перенесли без предупреждения, да и Локвуду потребовалось бы столько же времени, чтобы добраться сюда».
Когда наконец подошла моя очередь, я обратилась к секретарю:
— Здравствуйте. Я София Стерлинг. У меня назначена встреча с Элизабет Бартон.
Секретарь покачала головой.
— Сегодня утром мисс Бартон на совещании в Верхнем Манхэттене. Во сколько у вас назначен прием?
— Встреча и была запланирована там, в отеле «Графиня», но ее перенесли сюда.
Женщина нахмурилась.
— Утром я видела, как она выходила, но позвольте еще раз проверить. Возможно, она вернулась, когда я готовила кофе.
Она нажала несколько клавиш на клавиатуре и некоторое время слушала наушники, прежде чем снять их.
— Не отвечает. Позвольте я проверю ее кабинет.
Через несколько минут женщина в костюме вышла из приемной вместе с секретаршей.
— Привет. Я Серена, ассистент мисс Бартон. Ваша встреча назначена в отеле «Графиня». Конференц-зал четыре-двадцать.
— Нет. Ее перенесли сюда.
Она покачала головой.
— Мне очень жаль. Вам дали неверную информацию. Я только что позвонила Элизабет на мобильный и все проверила. Собрание началось около часа назад.
Я покраснела до корней волос.
«Локвуд, я тебя прибью!»
— Мне действительно жаль, простите за опоздание.
Женщина, во главе стола для совещаний — я предположила, что это Элизабет Бартон, главный адвокат «Графини» — посмотрела на часы и нахмурилась.
— Возможно, кто-нибудь из тех, кто пришел вовремя, окажет любезность и расскажет, что вы пропустили. — Она встала. — Предлагаю сделать десятиминутный перерыв. Я отвечу на все вопросы, когда мы соберемся снова.
Локвуд улыбнулся.
— С удовольствием введу мисс Стерлинг в курс дела.
Адвокат поблагодарила его, и вместе с двумя незнакомыми мне мужчинами ушли из конференц-зала. Локвуд поднялся, как будто тоже собирался сделать перерыв и выйти отсюда целым и невредимым.
«Чёрта с два!»
Я встала перед дверью.
— Ты придурок!
С самодовольной улыбкой он застегнул пиджак.
— Разве тебя ничему не научили в «Уортоне»? В любви и на войне все средства хороши, Фифи.
— Прекрати меня так называть!
Локвуд стряхнул воображаемую пылинку с рукава своего дорогого костюма.
— Так рассказать, что ты пропустила?
— Конечно, кретин. По твоей вине меня здесь не было.
— Ладно. — Он сложил руки на груди и посмотрел на свои ногти. — За ужином.
— Я не собираюсь ужинать с тобой.
— Нет?
— Нет!
Он пожал плечами.
— Как хочешь. Я пытался быть джентльменом. Впрочем, если ты предпочитаешь отправиться сразу в номер, меня тоже это устраивает.
Я усмехнулась.
— Ты рехнулся.
Он наклонился.
Я подалась назад и уперлась в дверь. Отступать было некуда, но трепетать от страха перед Локвудом я не собиралась. Я продолжала стоять, пока этот идиот, от которого все еще исходил восхитительный запах, не приблизил свои губы к моему уху.
— Я знаю, что ты помнишь, как нам было хорошо вместе. Лучший ненавистный секс, который у меня когда-либо был.
— Я уверена, у тебя и не было другого. Поскольку никому в здравом уме ты бы не понравился, — проговорила я сквозь стиснутые зубы.
Он поднял голову и подмигнул мне.
— Придержи свой гнев. Скоро он нам пригодится.
К восьми часам вечера мне действительно захотелось выпить. Сегодня был бесконечный день.
— Можно заказать еду здесь, или надо пересесть за столик? — спросила я у бармена в ресторане отеля.
— Можете заказать в баре. Я принесу вам меню.
Он исчез, а я уселась на барный стул, вытащила из портфеля блокнот и начала записывать все, о чем последние двадцать минут говорил мой отец. Вернее не говорил, а орал с той минуты, как я сняла трубку. Он даже не поздоровался — просто принялся выкрикивать один вопрос за другим, а я даже пару слов вставить не могла, чтобы ответить.
Отцу ужасно не нравилось, что дедушка доверил мне присматривать за «Графиней». Он предпочел бы, чтобы этим занялся мой сводный брат Спенсер, и не потому, что тот суперкомпетентный — достаточно сделать пожертвования в школу Лиги Плюща, и они чудесным образом пропустят любого, — а лишь потому, что Спенсер был его марионеткой.
Поэтому, когда на моем мобильном вспыхнуло имя «Скарлетт», я поблагодарила небеса и отложила ручку, чтобы сделать столь необходимый перерыв.
— Разве в Лондоне сейчас не час ночи? — спросила я.
— Конечно, и я так убийственно устала, что ног под собой не чую.
Я улыбнулась.
— Ты даже не представляешь, как сильно мне хотелось услышать твой ужасный акцент прямо сейчас.
— Ужасный? Я говорю на королевском английском, моя дорогая, а ты на английском из того жуткого района, застрявшего между Манхэттеном и Тол Айлендом.
— Не Тол Айленд, а Лонг Айленд.
— Не важно.
Я рассмеялась.
— Как у тебя дела?
— Мы взяли на работу новенькую, и мне показалось, что она может заменить тебя как мою лучшую подругу. Но в прошлые выходные мы пошли в кино, и она надела леггинсы, через которые просвечивали ее стринги.
Я с улыбкой покачала головой.
— Какой кошмар.
Скарлетт работала в индустрии моды, и даже Анна Винтур — главный редактор американского издания Vogue, была терпимей к стилевым оплошностям, чем она.
— Посмотри правде в глаза. Я просто незаменима.
— Так и есть. Значит, тебе уже наскучил Нью-Йорк и ты решила вернуться обратно в Лондон?
Я усмехнулась.
— С тех пор как я улетела, прошло двадцать шесть мучительных часов.
— Как тебе новая работа?
— Что ж, в первый день я опоздала на встречу с юристом отеля, потому что представитель семьи, которая теперь владеет другой частью отеля, отправил меня по ложному следу.
— Это семья того пижона, который пятьдесят лет назад трахался с невестой твоего деда?
Я рассмеялась.
— Да.
На самом деле все было немного сложнее, но Скарлетт уловила суть. Пятьдесят лет назад мой дедушка, Август Стерлинг, открыл отель с двумя своими лучшими друзьями: Оливером Локвудом и Грейс Коупленд. Дед влюбился в Грейс, и они обручились в канун Нового года. В день свадьбы Грейс, стоя у алтаря, заявила моему деду, что не может выйти за него, поскольку влюблена и в Оливера Локвуда. Она не могла отдать свое сердце одному мужчине, поскольку оно принадлежало двум.
Август и Оливер продолжили боролись за Грейс, но ни один не смог отнять у другого половину ее сердца, и их пути разошлись. Мой дедушка и Локвуд стали заклятыми конкурентами. Они строили свои гостиничные империи, стараясь превзойти друг друга, в то время как Грейс сосредоточила на развитии одного отеля — того самого, что они открыли втроем, и постепенно «Графиня» с ее широким видом на Центральный парк, превратилась в один из самых дорогих частных отелей мира.
Три недели назад, после долгой борьбы с раком, Грейс Коупленд умерла, и завещала моему деду и Оливеру Локвуду по сорок девять процентов «Графини» каждому. Оставшиеся два процента отошли благотворительной организации, которая теперь выставила свою долю на закрытый аукцион. Учувствуем только Локвуды и мы, кто предложит больше, тот и получит два процента акций, а в месте с ними и контрольный пакет «Графини».
Грейс Коупленд так никогда и не вышла замуж, и ее прощальный жест, как по мне, напоминал красивую греческую трагедию. Но со стороны наверное казалось безумием оставлять отель стоимостью в сотни миллионов долларов мужчинам, с которыми не разговаривала пятьдесят лет.
— У тебя чокнутая семейка, — сказала Скарлетт.
Я захохотала.
— Абсолютно согласна.
Мы поболтали о ее последнем свидании и о том, куда ей хотелось бы поехать в отпуск, а потом Скарлетт вздохнула и перешла к главному, почему позвонила.
— Вообще-то у меня есть новости. Ты сейчас где?
— В «Графине», в том самом отеле. А что?
— В твоем номере есть что выпить?
Я нахмурилась.
— Сомневаюсь. Но я не в номере, а в гостиничном баре. К чему ты это?
— Тебе понадобится что-нибудь крепкое, после того, что я скажу тебе.
— Что ты имеешь ввиду?
— Это касается Лиама.
Лиам — мой бывший парень. Драматург из Лондона. Мы расстались месяц назад. Хотя я и знала, что это к лучшему, но все равно ощутила укол в груди, услышав его имя.
— А что с ним?
— Я видела я его сегодня.
— Ладно…
— И его язык был в горле Мариэль.
— Мариэль? Какой Мариэль?
— Вполне очевидно, что мы обе знаем только одну.
— Ты имеешь в виду мою кузину Мариэль?!
— Единственную и неповторимую. Такая дрянь!
Меня замутило.
«Как она могла? Ведь мы так сблизились, пока я жила в Лондоне».
— И это еще не самая худшая часть.
— А разве может быть хуже?
— Я поинтересовалась у общей знакомой, как давно они трахаются, и та ответила, что около полугода.
«Похоже меня сейчас вырвет».
Три или четыре месяца назад, когда у нас с Лиамом все пошло наперекосяк, на заднем сиденье его машины я обнаружила женский красный плащ. Он утверждал, что это его сестры, и я поверила. Однако у Мариэль действительно был красный тренч.
Должно быть, какое-то время я молчала, потому что Скарлетт спросила:
— Ты все еще здесь?
Я глубоко вздохнула.
— Да.
— Прости, дорогая, но я подумала, что тебе следует знать, чтоб не питать иллюзий насчет этой шлюшки.
Кстати говоря, я как раз собиралась позвонить Мариэль, но замоталась.
— Спасибо. Теперь хоть дурой себя не выставлю перед ней.
— Ты же знаешь, я всегда поддержу тебя.
Я печально улыбнулась.
— Знаю, спасибо, Скарлетт.
— Но у меня есть и хорошие новости.
«Вряд ли меня может что-то приободрить после такого».