— Бля, Соф. Не смотри на меня так.
Она прикусила губу и вопросительно вздернула бровь.
— Как будто хочешь, чтобы я поставил тебя на колени, намотал волосы на кулак и накормил своим членом.
— Снимай боксеры. — Ее глаза блеснули, а губы изогнулись в дьявольской ухмылке.
Я покачал головой.
— Иди сюда.
В ту минуту, когда она прижалась своей теплой грудью к моей, я потерял последнюю каплю самообладания. Схватив руками ее волосы, я не очень нежно приподнял ее лицо, чтобы оно встретилось с моим.
После этого разразился ад. София принялась стаскивать с меня боксеры, царапая кожу, а я взял ее тугой сосок зубами и потянул, пока не услышал, как у нее перехватило дыхание. Обернув одну ногу вокруг моей талии, она приподнялась и взобралась на меня, как на гребаное дерево. Если я еще сомневался, готова ли она, то теперь точно убедился. Ее киска была мокрой, когда она раскачивалась вверх и вниз, покрывая меня своими соками.
— Я хочу тебя, — простонала она.
Я сел на край кровати и усадил Софию на себя. Ее руки дрожали, когда она обняла меня за шею и приподнялась, чтобы принять меня в свое тело. Я почувствовал ее теплое влажное естество на головке члена, но затем София остановилась. У нас не было презерватива. Я хотел было что-то сказать, но София меня опередила.
— Я… я принимаю таблетки. И я прошла тестирование перед отъездом из Лондона. С тех пор никого не было.
Я думал, что когда она позволила поцеловать ее, позволила видеть ее красивое лицо, пока я внутри нее — было самым большим подарком. Но это… это было намного большим.
Доверие.
— Я чист. Прошло много лет с тех пор, как я был с женщиной без защиты, и я регулярно сдаю анализы. — Я посмотрел ей в глаза.
София кивнула и наклонилась, чтобы поцеловать меня, когда начала опускаться. Но я так не хотел. Я позволил бы ей взять на себя управление, объезжать меня так медленно или так быстро, как она хотела, но мне нужно было видеть ее сегодня. Поэтому я удержал ее лицо в нескольких дюймах от своего.
София удивленно посмотрела на меня.
— Я согласен, что сегодня ты руководишь: быстро, медленно, сверху или снизу, но я хочу наблюдать за тобой.
Она посмотрела мне в глаза прежде, чем кивнуть, и начала медленно опускаться на меня. Мне потребовались все силы, чтобы удержаться и не наполнить ее всю сразу. Но София дала мне так много сегодня вечером, и я хотел дать ей то, что обычно никогда не отпускал — контроль.
— Красиво. — Я смотрел вниз между нами на то, как мой член входит в нее. — Просто чертовски красиво.
София мило улыбнулась, закрыла глаза и затем одним быстрым движением опустилась полностью, почти касаясь задницей моих коленей.
— Господи, — пробормотал я.
Я, наверное, звучал как девчонка, но клянусь, момент был для меня священным.
София открыла глаза. Они сияли страстью, а ее кожа казалась кремовой и блестела в свете, пробивающимся из коридора. София выглядела как ангел, и даже при том, что она была сверху, было что-то в ее лице, что давало мне понять — она только что сдалась.
— Я… я…
— Знаю, детка. — Я улыбнулась.
Мы начали двигаться вместе. София раскачивалась взад и вперед, а я двигался ее вверх и вниз. Ее киска была такой узкой, что казалось, будто мой член сжимают в кулаке.
— Уэстон… еще.
Блять, да!
Я поднял ее, оставляя внутри лишь кончик члена, потом резко и сильно прижал к себе.
София снова застонала.
Так что я сделал это второй раз.
Еще один стон.
Я снова приподнял ее, но на этот раз, когда дернул обратно на свой член, одновременно толкнул бедра навстречу.
София застонала громче.
Все звуки стали одной красивой песней.
Она закатила глаза о удовольствия, и ее внутренние мышцы сжалась вокруг меня.
— Уэс…
— Прямо здесь, детка. Прямо здесь.
— Пожалуйста, — простонала она. — Пожалуйста.
— Чего ты хочешь.
— Войди в меня… давай вместе… сейчас.
Мне не нужно было повторять дважды. Одним последним толчком я вошел в неё полностью. Я дрожал, поглощенный всем, что было у Софии: запахом, вкусом, тем, как она стонала мое имя, сжимая член, как впивалась ногтями в мою спину, как ее грудь скользила по моей. Я был совершенно и полностью потерян в этот момент… в этой женщине.
— Соф… — Я не мог больше сдерживаться. — Соф… черт возьми.
Не удивлюсь, если у меня выступили слезы, когда я кончил. Безусловно, это был самый фанатичный оргазм в жизни.
После этого София совсем обессилила. Она привалилась ко мне, уткнувшись носом в грудь, пока пыталась отдышаться.
Мой член, очевидно, вообразил себя вулканом — он дрожал от толчков, дергаясь и извергая последние капли раскаленной лавы.
София посмотрела на меня с улыбкой, которую можно было описать только как безумная.
— Ты это делаешь? Заставляешь его так двигаться?
— Нет. У него есть собственный ум. — Я усмехнулся.
— Это было действительно хорошо. — Она обняла меня за шею, поцеловала в губы и вздохнула.
— Хорошо? — Я приподнял бровь.
— Ага. Как еще это назвать? Приятно… хорошо.
Я прижал руку к груди, как будто мне было больно.
— Это ранит.
Она хихикнула.
— Блестяще? Так лучше.
— Немного.
— Как насчет «оргазмически»? Звучит?
— Уже ближе. Продолжай.
— Эпично. Это было эпично.
— Что еще у тебя есть?
— Феноменально? Стояще? Необычно?
Я перевернулся и осторожно снял Софию с себя. Затем обнял и встал, заставив вскрикнуть от удивления. Но улыбка на ее лице говорила, что ей нравится каждая минута.
— Что ты делаешь? — Она хихикнула.
Уложив Софию посередине кровати, я забрался на нее и раздвинул ее ноги коленом.
— Я собираюсь вытрахать из тебя все милое.
— Это может занять некоторое время. Знаешь, я очень милая. — Она ответила со смехом.
— Это нормально. У меня хорошо получается то, что я делаю. Ты знаешь, некоторые рождаются великими, некоторые добиваются величия, а некоторые получают величие, потому что оно уже в них. — Я улыбнулся.
— Если правильно помню, Шекспир сказал, что некоторые возлагают на себя величие. — София хихикнула.
— Может быть, позже мы тоже сможем это сделать. — Я подмигнул.
Глава 17
София
Следующее утро началось так же, как закончилась прошлая ночь — мы с Уэстоном занимались сексом, но между нами что-то изменилось. Вместо бешеной гонки, чтобы пересечь финишную черту, мы не торопились, исследуя тела друг друга. Теперь между нами возникла близость, которой раньше не было.
Я положила голову ему на грудь и провела пальцем по едва заметному шраму на животе.
— Это после операции на почке, правильно?
Уэстон нежно погладил меня по волосам.
— Да. Кстати, обследование для этой операции было на следующий день после нашего выпускного.
— Правда? Я не помню, чтобы ты упоминал о предстоящей операции.
— Мы тогда мало разговаривали, если правильно помню.
Я мысленно перенеслась в ту ночь и улыбнулась.
— Да, точно. Почему тебе понадобилась операция?
Уэстон на мгновение замолчал.
— Я отдал почку Кэролайн.
Я повернулась и подперла голову рукой, чтобы лучше видеть Уэстона.
— Ничего себе. Я не знала. Это впечатляет.
Уэстон пожал плечами.
— Не совсем. Через три года после пересадки у Кэролайн появились признаки отторжения. Врачи пытались остановить это, давая ей иммунодепрессанты, но в результате только ослабили иммунную систему. Кэролайн частенько болела и, в конце концов, умерла от инфекции, потому что препараты, которые она принимала для моей дерьмовой почки, сделали ее восприимчивой к вирусам и прочей херне.
У меня сжалось сердце.
— Мне так жаль.
— Это не твоя вина.
Конечно, не моя, но что-то подсказывало, что Уэстон все равно винил кого-то.
— Ты же знаешь, что это также не твоя вина?
Уэстон отвел взгляд.
— Конечно.
— Нет. — Я коснулась его подбородка и повернула к себе лицо. — Ты же знаешь, что это не твоя вина, верно?
— У меня была одна главная обязанность в жизни — заботиться о здоровье сестры, а я даже этого не мог сделать.
Я вгляделась в его лицо и, поняв, что он абсолютно серьезен, покачала головой.
— Здоровье Кэролайн вряд ли было твоей заботой. Потрясающе, что ты пожертвовал свою почку, и уверена ты сделал это, потому что любил ее, а не потому, что чувствовал себя обязанным.
Уэстон усмехнулся.
— Нет, Соф. Это была моя обязанность. Я был рожден для этого.
Я нахмурилась.
— Что ты имеешь в виду?
— Кэролайн поставили диагноз в годовалом возрасте. Мои родители зачали меня с помощью экстракорпорального оплодотворения. Моей матери были имплантированы зиготы, генетически совместимые с Кэролайн и абсолютно чистые от всех генетических заболеваний. Я был ходячим донором запасных органов для экстренных случаев.
У меня отвисла челюсть.
— Ты серьезно?
— Помимо почки, у меня три раза брали костный мозг для пересадки Кэролайн.
Я понятия не имела, что сказать.
— Это… это…
Уэстон грустно улыбнулся.
— Ужасно? Знаю. Но что есть, то есть. Честно говоря, я об этом не задумывался, когда рос. Когда сестра заболевала, мне тоже приходилось оставаться дома. Я думал, мама просто нервничает, что я принесу микробы в дом и сделаю Кэролайн еще хуже. — Он покачал головой. — Но она хотела убедиться, что я здоров на случай если сестре понадобится еще одна пересадка.
— Вы с Кэролайн всегда казались такими близкими. Я помню, как вы вместе ходили домой из школы и все время занимались в библиотеке. Я немного завидовала вашим отношениям, поскольку у меня был только тупой сводный брат.
— Я любил сестру больше, чем себя. Кэролайн была удивительным человеком. Я бы в мгновение ока поменялся с ней местами: чтобы я болел, а не она.
Я почувствовала соленый привкус слез в горле.
— Это прекрасно. Правда. И лишний раз доказывает, что ты помогал Кэролайн не потому, что был обязан; ты делал это из любви.