Я закатила глаза.
— Как романтично.
— Так и есть. Я — мистер Романтик, а ты — моя счастливая девушка.
Эпилог
18 месяцев спустя
Уэстон
— Входите!
Дверь моего кабинета открылась, и вошел Луис. Вот уж неожиданный визит.
— Похоже, ты неплохо устроился. — Он с улыбкой и оглядел комнату.
Моя офисная мебель состояла из складного стола, металлического стула и трех ящиков из-под молока, которые я использовал для картотеки. С потолка свисала одинокая лампочка на оранжевом шнуре. Сделать свой офис презентабельным не входило в число самых важных дел.
Я встал, пожал ему руку и пошутил:
— У тебя сегодня экскурсия по местным трущобам? Кстати, ты знал, что единственный вид на парк из этого отеля — через дорогу, как раз там, где дилер продает крэк?
Он усмехнулся.
— Вестибюль выглядит хорошо. Напоминает о моих первых днях в «Графине».
— Почему-то я сомневаюсь, что Грейс пришлось платить бомжам, чтобы они перестали мочиться у главного входа.
— Может быть, и нет, но атмосфера похожая. Строители доделывают последние мелочи, сотрудники суетятся, спеша навести лоск к приезду первых гостей. Такое чувство, что вот-вот произойдет что-то особенное.
Я улыбнулся.
Я думал, что один это чувствую.
Через шесть недель после того, как семья Стерлинг обосновалась в «Графине», я пошел навестить мистера Торна и по дороге увидел вывеску о продаже в окне заколоченного отеля. Агент по недвижимости случайно был внутри, так что я зашел. Пока она разговаривала по телефону, я огляделся. Место было настоящей дырой. Кругом грязь и паутина, но вывеска над тем, что когда-то было стойкой регистрации, привлекла внимание. Отель «Кэролайн». В тот момент я понял, что моя жизнь вот-вот изменится.
Отель не работал уже пять лет. Позже я узнал, что он закрылся через неделю после смерти моей сестры. Я никогда особо не верил в судьбу, но мне нравилось думать, что в тот день Кэролайн смотрела на меня с небес и подала знак, что пришло время начать вести себя, как мужик. Район, где располагался отель, переживал не лучшие времена, но я верил, что это измениться, и что более важно — я верил в себя. Наконец-то.
Спустя месяц, в день своего тридцатилетия, я стал владельцем отеля «Кэролайн». Я заплатил почти пять миллионов из трастового фонда, который дед создал для меня. До этого я к этим деньгам не прикасался. Из вежливости я позвонил ему и отцу и сказал, что выхожу из семейного бизнеса. Они так и не простили меня за фиаско с «Графиней», но дать им знать казалось правильным поступком. Они не пожелал мне удачи, но и не сказали, что я совершаю ошибку. Похоже, им было просто наплевать, — скатертью дорожка. Смотри, чтобы дверь не ударила тебя по заднице, когда будешь уходить, — и конечно же ни один не вспомнил о моем дне рождения.
Вечером я поехал в «Графиню» и отпраздновал именно так, как хотел — хорошенько повздорил со своей девушкой. София имела полное право сердиться. Я не сказал заранее, что собираюсь купить заброшенный отель и практически порвать с семьей. Даже сейчас, спустя почти полтора года, я точно не знал, почему скрыл это. Возможно, боялся, что София попытается меня отговорить, а может быть просто должен был сделать все сам. В любом случае, она простила меня после трех оргазмов.
— Так что же привело тебя сюда, Луис? — спросил я. — В «Графине» все хорошо?
— Все идеально. Бригада приступила к работе, как только София вчера уехала в аэропорт. Все будет готово вовремя.
— Отлично. Спасибо.
В руке у Луиса был маленький коричневый бумажный пакет. Он протянул его мне.
— Это было в одной из коробок, которые мы вытащили из хранилища.
Я нахмурился.
— Что там?
— Я подарил это Грейс на Рождество в 1961 году. Думаю он идеально подойдет для сегодняшнего вечера.
Внутри пакета завернутый в старые газеты был стеклянный шар. Сначала я не понял, что в нем особенного, но когда я перевернул и увидел рисунок…
— Ничего себе!
Луис улыбнулся.
— Жизнь подобна кругу. Нам кажется, что мы достигли конца, а оказывается, что вернулись к началу. Удачи тебе сегодня вечером, сынок.
София
Я спускалась на эскалаторе и с улыбкой наблюдала за Уэстоном — он оглядывал толпу, ища меня. Даже если бы он не возвышался надо всеми, то все равно бы выделялся, потому что притягивал взгляд. Конечно, он был высоким, темноволосым и красивым, но не это отличало его от других. Дело было в том, как он держался — уверенно, с высоко поднятой головой и озорным блеском в глазах, который соответствовал дерзкой ухмылке, которая, казалось, всегда таилась в уголках губ. Он стоял у выдачи багажа с букетом, и без сомнения сердца далеко ни одной женщины затрепетали при его виде.
Наконец он заметил меня, и ухмылка превратилась в широкую улыбку. Мы были парой больше полутора лет и целый год жили вместе, но его сексуальная улыбка по-прежнему действовала на меня безотказно.
Уэстон, не сводя с меня глаз, подошел к эскалатору, как раз, когда я спустилась.
— Что ты здесь делаешь?
Уэстон взял у меня чемодан, обнял за талию и притянул к себе.
— Мне не терпелось тебя увидеть.
Он поцеловал меня так, как будто мы не виделись месяц, хотя я уезжала всего на день, чтобы навестить дедушку.
— Что ж, это приятный сюрприз. Спасибо, что встретил.
Мы вышли из аэропорта, я тут же застегнула пальто.
— Это точно не Флорида.
— Да. Завтра обещали снег.
— Здорово. Надеюсь, он не растает до праздников, чтобы у нас было настоящее белое Рождество.
— Милая, если завтра выпадет снег и не растает за две недели, это будет грязное, серое Рождество.
Я надулась.
— Не разрушай мою мечту только потому, что ты Скрудж.
— Я не Скрудж.
— О, хорошо. Итак, можем ли мы наконец украсить квартиру в эти выходные?
— Да, конечно.
Я знала, что Рождество было трудным временем для Уэстона — это напоминало ему о сестре, — но мне очень хотелось в этом году устроить настоящий праздник.
По дороге в город я рассказала Уэстону о своей поездке, а он как продвигаются дела в «Кэролайн», отель должен был открыться сразу после нового года.
Уэстон, казалось, был в хорошем настроении, и я решила затронуть еще одну тему, которую хотелось обсудить.
— Итак… моей бабушке в следующем месяце исполнится восемьдесят. Дедушка устраивает для нее вечеринку-сюрприз во Флориде.
Уэстон взглянул на меня.
— Как мило.
— Я подумала, что мы могли бы пойти на вечеринку.
— Мы?
— Ага.
— Ты хочешь, чтобы я пришел на вечеринку Стерлингов?
Я кивнула.
— Как думаешь, что скажет твой дедушка?
— Я ему уже рассказала. Он… это переживет.
«Надеюсь, — мысленно добавила я. — По крайней мере, на этот раз он не сказал: только через мой труп, когда я упомянула, что хочу познакомить его с Уэстоном. Это прогресс».
Уэстон постучал пальцами по рулю.
— Хорошо, я пойду.
Я округлила глаза.
— Правда?
— Это важно для тебя, верно?
— Да. Я знаю, что вы с дедушкой поладите, когда узнаете друг друга получше.
Уэстон покачал головой.
— Давай умерим ожидания, чтобы не разочаровываться?
Я улыбнулась.
— Хорошо.
Мы проехали туннель, и Уэстон повернул направо, а не налево.
— Разве мы не домой едем?
— Мне нужно заехать в «Графиню».
— Зачем?
— Э-э… Мне случайно отправили туда посылку. Я сделал заказ с твоего аккаунта, а там указан адрес «Графини», я это не заметил.
— Я так устала, — сказала я с зевком. — Это важно? Я могу принести ее домой завтра после работы.
— Важно.
— Что в посылке?
Он помолчал с минуту.
— Не твоего ума дела.
Я ухмыльнулась.
— Мой рождественский подарок?
Мы остановились в квартале от «Графини». Уэстон отстегнул ремень и открыл дверь.
— Я подожду тебя здесь.
— Нет.
— В смысле? Почему я не могу подождать тебя в машине?
Уэстон провел рукой по волосам.
— Потому что посылка в твоем офисе, а у меня нет ключа.
Я потянулась за сумочкой.
— Я дам тебе ключи.
Уэстон простонал.
— Просто пойдем со мной.
— Но я устала.
— Это ненадолго.
Я фыркнула.
— Ладно. Но иногда ты меня раздражаешь. Ты в курсе?
Он что-то проворчал, но все же обошел машину, чтобы открыть мне дверь и подать руку. Его ладонь казалась горячей и потной.
— В твоей машине руль с подогревом?
— Нет.
— Тогда почему у тебя такие потные руки?
И Уэстон скорчил гримасу и потянул меня к «Графине». Его радостное настроение сменилось раздражением. Он отмахнулся от швейцара и сам распахнул передо мной дверь.
Войдя внутрь, я сделала несколько шагов и застыла как вкопанная.
— Что… что это?
— А на что это похоже?
— На самую большую рождественскую ель в мире.
Я задрала голову. Ель, стоявшая между двумя изогнутыми лестницами, которые вели на второй этаж, почти касалась потолка. Она должна была быть тридцати футов высотой.
— Тебе нравится? — спросил Уэстон, подводя меня ближе.
Я покачала головой.
— Я в восторге. Такая большая!
Уэстон подмигнул и наклонился ко мне.
— Я что-то подобное уже слышал, только со словом «такой».
Я рассмеялась.
Подошел Лен из отдела технического обслуживания. В одной руке у него был удлинитель, а в другой — электрический шнур с вилкой. Он посмотрел на Уэстона.
— Готовы?
— Как никогда прежде.
Лан вставил вилку в удлинитель, и ель загорелась белыми огнями. В гирлянде было, наверное, тысяча мерцающих лампочек. Это завораживало. Я таращилась на это волшебство, ничего не замечая вокруг, и только почувствовав какое-то движение, отвела от ели взгляд.
Мир остановился. Исчезло все, кроме Уэстона, которой стол передо мной на одном колене.
Я прижала руку ко рту и сморгнула слезы.