Пару секунд я слушала их затихающий топот, потом безумным кузнечиком прыгнула к двери, захлопнула ее и тут же сиганула в обратном направлении — к столу с компьютером. Господи, помоги тупому юзеру, у которого на все про все пара минут!
Раз! Время пошло! Путаясь в благоприобретенной светлой гриве, я поспешно стянула через голову «украшение». В звеньях мелкой серебряной цепочки тут и там застряли безжалостно вырванные белокурые волосы — ничего, не свои, не жалко!
Два! Я наклонилась к системному блоку, задвинутому глубоко под массивный деревянный стол, просторный, как танцплощадка. Человек десять могли бы за ним рассесться, не касаясь друг друга локтями! Просто круглый стол короля Артура!
Под суперстолом было темно и пыльно, и я с трудом удержалась, чтобы не чихнуть. Спешно ткнула накладным когтем в кнопку POWER, и машина загудела, запускаясь. Ну же, где тут разъем USB? На передней панели ничего подобного нет!
Я пощупала «хвост» проводов — запас есть, это хорошо… Одним рывком вытащив системник из-под стола на свет божий, я перегнулась через него и осмотрела устройство с тыла. Ура! Есть! Прямо под двумя штекерами, красненьким и синеньким, два гнезда, не знаю, какое именно мне нужно, буду тыкать наугад…
Три! Мобил точно состыковался с разъемом, и крохотный хрусталик на ребре параллелепипеда заморгал красным! Надо же, оказывается, это не страз, а лампочка…
Четыре! На мониторе открылось окошко, оповещающее меня о том, что компьютер обнаружил неизвестное устройство. Неизвестное, говорит? Ничего, сейчас я их познакомлю! Несколько последовательных щелчков мыши — и чужая машина приняла мой маленький мобил в свои объятья, походя окрестив его «диском G». Ладно, гэ так гэ, не буду придираться! Хоть горшком назови, только в печь не ставь…
Пять! Щелкаю на иконке мобила, открываю его, хватаю окошко за уголок, чтобы оттянуть его вправо, и… И сыплю туда все, что есть на экране!!! Ой, и прожорливый же диск гэ, ой, молодец, маленький мой!
Шесть! Иконку за иконкой побросав в раззявленный клюв мобил-драйва содержимое «рабочего стола», папки «Мои документы» и разное прочее добро общим весом мегабайт в двести, я наугад проверила, усвоил ли мой маленький компьютерный друг скормленную ему информацию — оказалось, усвоил как миленький!
Семь! Рывком выдергиваю мобил из задницы системника, закрываю крышечкой с цепочкой, снова вешаю ее на шею, в три приема выключаю компьютер и…
И дыша, как марафонец на заключительном этапе дистанции, бегу в туалет. Он все-таки понадобился, потому что от страха у меня приключился приступ медвежьей болезни!
В общем, когда вернувшиеся с непродолжительной экскурсии по местам сексуальной славы хозяина дома дистрофик и Ирка принялись на два голоса громко кликать меня в кабинете, я добросовестно использовала унитаз по прямому назначению и потому выкрикнула сакраментальное: «Занято!» вполне натурально сдавленным голосом.
Минут через десять мы присоединились к большой компании гостей, за время нашего отсутствия заметно повеселевших, потому что снующие взад-вперед официанты без устали обносили присутствующих горячительными напитками. Сопровождавший нас в экскурсии к местным сантехническим достопримечательностям дистрофик, напротив, погрустнел и убежал прочь, едва мы вернулись в зал. Обеспокоенно глянув ему вслед — что это он задумал? — я заметила, что тонкая индюшечья шея нашего проводника подозрительно побагровела. Вряд ли человечек столь субтильного телосложения способен получить апоплексический удар, даже если предположить, что он принял близко к сердцу локальную канализационную драму! Вероятно, это Ирка приложила руку к затылку несчастного.
— Ты что, по шее ему надавала? — вяло кивнув в сторону быстро удаляющегося дистрофика, спросила я подругу.
— А нечего руки распускать! — огрызнулась Ирка.
Я ничего не ответила, потому что неосторожный кивок внезапно отозвался сильным головокружением. Вдобавок у меня не переставая болел живот, кишки трясло и крутило так, будто непосредственно по ним пролегла трасса гонок «Формулы-1».
— Давай сматываться отсюда, — тихо попросила я Ирку, гигроскопичным белокурым локоном промокнув взмокшие виски. — Меня тошнит.
— Меня тоже тошнит от этих снобов, — кивнула подруга, выразительно посмотрев на пару тощих теток в вечерних туалетах, откровенно и с явным неодобрением разглядывающих нас. — Понавешали на себя бриллиантов, сороки попугаистые! Небось оптом камни брали, на развес!
Дружно фыркнув, тетки повернулись к нам голыми спинами, демонстрируя негодующе шевелящиеся костлявые лопатки.
— То-то, — с явным удовлетворением произнесла Ирка. — А то вытаращились на нас, как дохлые козы!
Я хотела поправить подругу, заметив, что таращиться свойственно не столько дохлым козам, сколько вполне живым баранам — и в основном на новые ворота, но не смогла сказать ни слова. Рот мой наполнился горькой слюной, и я почувствовала, что меня сейчас вывернет прямо на мраморный пол. Ноги задрожали, и я схватилась за Ирку.
— Что это с тобой? — заметив мое состояние, испугалась подруга. — Ты вся зеленая, как та пальма! Тебя что, по-настоящему тошнит? Вот беда! Черт, это наверняка от этой дряни, каки-бяки: надышалась ты ее мерзкими парами, вот тебя и скрючило!
— Уведи меня отсюда, — прошептала я, чувствуя, как мое автобронзированное лицо заливают ручьи холодного пота. Вот расползется мой макияж к чертовой бабушке, и прощай, конспирация!
— Фу, и насопели же некоторые тут, в комнате! — громко сказала Ирка, с вызовом поглядев на вновь обернувшихся любопытных теток. — Дышать нечем! Пожалуй, мы выйдем на свежий воздух!
— В сад, все в сад! — совершенно по-чеховски возвестил кто-то из присутствующих, и развеселая компания, хохоча и улюлюкая, повалила через стеклянные двери на лужайку к бассейну.
В общем течении выплыли из дома и мы с Иркой: подруга практически волокла меня на себе.
— Слишком много шампанского! — мимоходом объяснила она охраннику, занявшему место у ворот взамен стоявшего здесь давеча хоббита.
Что это она вздумала меня позорить? Я почти не пью, а сегодня вообще не сделала ни глотка, если не считать сока! Я несогласно мотнула головой, и зря, потому что мне тут же стало крайне нехорошо. Я зажала рот ладонью, охранник поспешно распахнул перед нами калитку, и эти слаженные действия привели к тому, что меня вывернуло не на клумбу во дворе, а в водосточную канаву у дороги.
— Ну, подруга, ты совсем плохая, — сочувственно протянула Ирка. — До машины-то сама дойдешь? Или подождешь, пока я подгоню ее поближе?
— Быстрее, — прошептала я. — Вот-вот помру!
Это была не более чем фигура речи, но я вдруг поверила в сказанное. Меня словно осенило, и я разом поняла, отчего мне вдруг стало так плохо! Нет, кака-бяка ни в чем не виновата, дело гораздо серьезнее, просто хуже некуда: меня отравили! Вкусненькие корзиночки с кремом — вот каким оружием воспользовались мои убийцы на этот раз! Не зря же их не ел никто другой, только я одна, да и мне-то их буквально подсунул миляга официант! Уверена, ему кто-то велел это сделать!
— Жива еще? — спросила Ирка, выскочив из заверещавшей тормозами «шестерки».
А я уже обессилела и полулежала на обочине, привалившись спиной к приснопамятной сливе.
— Сейчас в больницу поедем, — пообещала подруга, бережно погрузив меня в машину.
— Нет, — тихо, но решительно возразила я. — В больницу — после. Сначала в милицию.
— Зачем в милицию-то? — удивилась Ирка.
— Надо!
— Дура! Менты, что ли, тебе клизму сделают? — взвилась Ирка, не переставая вращать баранку. — Ты же траванулась чем-то, сразу видно, желудок промывать нужно!
— Меня траванули, — поправила я. — Эти сволочи все-таки до меня добрались! Но я еще успею им отомстить, если ты не помешаешь!
— Я ошиблась, — зло сказала расстроенная Ирка. — Тебе нужно промывать не желудок, а мозги!
Дискутировать с ней у меня не было сил, и я прилегла на подпрыгивающем сиденье, из последних сил борясь с подступающей тошнотой и обморочной дурнотой.
Через некоторое время невыносимая пытка тряской прекратилась: машина остановилась.
— Вылезай! — рявкнула Ирка прямо мне в ухо.
— В милицию! — уперлась я.
— А мы куда приехали, по-твоему? В Большой театр?
Я выглянула в окошко и узнала облезлое здание окружного УВД.
— Помоги! — открыв дверцу, я высунула в проем трясущуюся от слабости ногу.
— Дура ненормальная, — верная подруга плачущим голосом поставила мне диагноз.
Она дернула меня за ногу, потом за другую, срывая идиотские туфли на высоченных каблуках. Дельная мысль, на этих ходулях мне сейчас и шагу не ступить, сразу растянусь!
Впрочем, я и так растянулась — вернее, просто сползла в Иркиных руках на землю. Двигаться дальше у меня не было сил.
— Пригляди за жертвой, — коротко велела Ирка ошарашенному дежурному на входе.
Он безропотно посторонился, и подруга быстро скрылась внутри.
Привычно отбывающий суточное дежурство Серега сидел за обшарпанным столом, мирно прихлебывая из литровой кружки горячее пойло, бессовестно заявленное производителем концентрата как вкусный и питательный суп моментального приготовления. Над кружкой поднимался пар, размягчавший обычно суровые черты сыщика, так что его скуластое лицо казалось удивительно благостным. Впрочем, при виде вломившейся в кабинет здоровенной мулатки Серый перестал блаженно улыбаться и напрягся. Судя по виду крайне взволнованной дамочки, с ней произошло что-то нехорошее. Не случиться бы международному скандалу, опасливо подумал про себя Серый.
— Пошли со мной, быстро, — на чистом русском языке без предисловий скомандовала мулатка.
— Но… — начал было Серега, огорченный необходимостью прервать только что начатую трапезу.
— Молчать! Делать, как я сказала! — с генеральскими интонациями заорала баба.
Для убедительности она грохнула кулаком по столу — в опасной близости от горячей кружки, так что густая жижа цвета классической детской неожиданности выплеснулась на столешницу, образовав противную лужицу с бугрящимися в ней бурыми горошинами.