Заколов ухватился руками за продольную балку, подтянулся, намереваясь выбраться на крышу гаража. Когда его голова уже полностью выглянула наружу, внизу раздался лязг металлической двери. «Быстрее, — приказал Тихон. — Я должен обязательно попасть на экзамен».
Он успел выбраться почти по пояс, как его кто-то сильно дернул за ноги.
Заколов не удержался и рухнул вниз.
Мрачный Евтушенко услышал, как прозвенел последний звонок, возвещающий начало экзамена. Тихон так и не пришел, а значит — его теперь в любом случае не примут в институт.
Саша получил экзаменационные листы и тупо смотрел на колонку текста и на рисунки с условиями задач. Мысли его были совсем не здесь. Раз Тихон не появился, значит, с ним произошло что-то очень серьезное. А он даже не обратил внимания на номер машины, на которой Тихон вчера уехал! Только помнит, что это были «Жигули» красного цвета.
Сидеть и бездействовать стало невыносимо. Рука отшвырнула листы, Евтушенко выбежал из аудитории. Он остановился на крыльце института, вытянулся и с надеждой вглядывался вдаль — может, друг где-то рядом и ждет помощи?
За Сашей выбежала дама из приемной комиссии, которую Павленко называл Люся.
— Евтушенко! Ты почему ушел? Нельзя выходить без разрешения!
— Я не буду сдавать.
— Как? Ты же один из десяти абитуриентов, кто получил пятерку на первом экзамене!
— Я друга жду. Без него я сдавать не буду.
— Друга? Причем здесь друг, когда речь идет о твоей личной судьбе?! Ты понимаешь, какую чушь несешь? — искренне недоумевала Люся. Но, увидев непреклонность в глазах молодого человека, раздраженно пробурчала: — Ну, как знаешь. Совсем с ума посходили…
Она удалилась в темные глубины института, а Сашка остался ждать.
Тихон свалился внутрь гаража. Левую ступню пронзила резкая боль. Подвернул!
— Ах ты, гаденыш! Удрать решил! Вовремя я вернулся, — крикнул Николай Егорович и пнул лежащего Заколова.
Он замахнулся, чтобы нанести еще один удар тупым твердым ботинком, но руки Тихона были на этот раз свободны. Заколов перехватил летящую ступню, вывернул ее, и Николай Егорович со стоном свалился на бок. Тихон тут же вскочил на корточки и уже отвел правый кулак, намереваясь жестко двинуть противника в висок, но беспомощный вид пожилого человека заставил его остановиться.
«Лежачего не бьют», — вспомнил Тихон основное правило благородных детских драк.
Николай Егорович беззвучно плакал. По осунувшемуся лицу текли слезы. Заколову неожиданно стало жаль беспомощного отца пропавшей девушки.
— Я не трогал вашу дочь. Поверьте! — в сердцах крикнул Тихон. Потом тихо спросил: — Она не нашлась?
— Нет, — уже не сдерживая рыдания, сообщил отец Светы.
— Я сделаю все, чтобы ее найти. Клянусь, — пообещал Тихон всхлипывающему Николаю Егоровичу. — А сейчас я должен идти. Извините.
Заколов вышел из открытого гаража и поковылял к выезду на дорогу.
На часах было уже девять пятнадцать, а до института еще — топать и топать. Пустят ли его на начавшийся экзамен? И как хочется пить!
На свободе и утреннем солнышке жажда с удвоенной силой вцепилась в него. Тихон попытался бежать, но пересохшее горло, уставшее тело и вывихнутая ступня отказывались подчиняться. Он хромал, непослушные ноги поднимались невпопад и цеплялись за землю.
Сзади раздался звук движущегося автомобиля. Из гаражей выехал голубой «Москвич». Заколов обернулся, в глазах затлела последняя надежда, но он забыл даже поднять руку.
Автомобиль приближался, а Тихон только глядел с мольбой в глазах на прямоугольные фары, не подавая никаких знаков. Машина поравнялась, обдала дорожной пылью и, не снижая скорости, покатила дальше.
Тихон смотрел, как удаляется его единственный шанс успеть на экзамен. Самостоятельно он не сможет быстро доковылять до института.
Вдруг «Москвич» остановился. Завороженный Тихон, прихрамывая, засеменил к нему. За рулем сидела женщина, что сильно поразило Заколова. Женщина за рулем, без мужчины — это до сих пор большая редкость в нашей стране. Где-то он ее уже встречал. Ах, да! Это мама той девушки Лизы, которую он видел в первый день в институте. С ее дочерью дружит Борис Махоров.
Женщина смотрела с не меньшим удивлением. Она, видимо, тоже узнала его.
— Что ты здесь делаешь? В такое время, да еще в таком… странном виде? — спросила она, выйдя из машины.
Тихон тупо оглядел свои грязную, местами порванную одежду и исцарапанные руки.
— Мне надо на экзамен, — ничего не объясняя, сказал он. — Подвезите.
— Экзамен уже давно начался. Я проводила дочь, а сейчас пришла за машиной. Пока брат в отпуске, потренируюсь, ведь у мужиков не допросишься. А что ты здесь делаешь? — вновь спросила она.
— Подвезите, — не в силах вступать в объяснения, попросил Тихон. — Я еще успею.
— Садись, — после некоторого раздумья согласилась женщина. — Но езжу я медленно, только учусь.
К зданию института Тихон подъехал без двадцати минут десять. От входа к нему спешил обрадованный Сашка Евтушенко.
— Ты здесь? Почему не на экзамене? — удивился Тихон, не сумев подавить улыбку при виде друга.
— Тебя жду.
— Спасибо, — стесняясь простого слова, еле слышно произнес Заколов.
Друзья обнялись.
— Что с тобой произошло? — тревожно спросил Сашка, осмотрев странный вид Тихона.
— Потом, потом. А сейчас на экзамен.
— Думаешь, нас еще пустят?
— Я всегда верю только в хорошее.
Заколов понимал, что надо как можно быстрее прийти в аудиторию, но ноги сами собой привели к туалету. Он долго, с наслаждением пил воду из крана, подставив лицо под холодную струю. Потом умылся, попытался привести себя в порядок, и только не обнаружив писсуара, понял, что находится в женском туалете. Том самом, где когда-то проводил обследование.
И зачем он тогда сюда приперся? Что он знает о пропавшей Светке? Может, она вырвалась из-под опеки полоумного папаши, ушла в отрыв с каким-нибудь приятелем и колбасит сейчас с ним по полной программе на его хате, наплевав на все! А он из-за нее должен рисковать поступлением в институт и попадать в какие-то дурацкие ситуации, из которых можно и живым не выбраться. Нет, хватит приключений! Сейчас надо думать только об экзаменах.
Эти мысли промелькнули у него в одно мгновение. Но их тут же заменил образ беззащитной перепуганной Наташи, и лицо Николая Егоровича, на котором застыло немое отчаяние. Он обещал им найти Свету. Он поклялся. И он обязательно это сделает.
Успокоившийся Сашка поджидал Тихона около аудитории, где шел экзамен. Только друзья открыли дверь, как проход им сразу же перегородила вскочившая женщина-преподаватель и что-то зашикала, оттесняя мощным корпусом в коридор.
— Мы — абитуриенты, нам надо на экзамен.
— Ничего не знаю, идите отсюда, не мешайте работать, — твердила она.
— Но мы же есть в списках!
— Опоздавших не пускаем. Такие правила. Уходите сами, а то вызову милицию.
Все надежды рушились. Было ясно, что ее не переспорить. Они не попадают на экзамен, а значит и в институт!
В коридоре Тихон заметил спешащего на шум сурового Павленко. Внезапно Тихона осенила смелая мысль, и он ринулся навстречу председателю приемной комиссии.
— Что здесь такое? Что за вид у вас? — сурово произнес Павленко. — А ну марш отсюда! Не мешайте проводить экзамен.
— Владлен Валентинович, вы успокойтесь, — вкрадчиво произнес Тихон, наклонившись к Павленко. — Если нас с другом не пустят на экзамен, я всем расскажу о тех стержнях, которые вы раздаете в своем кабинете. И о деньгах, которые получаете за это.
Владлен Валентинович мгновенно переменился в лице. Огонек ненависти вспыхнул в глазах, ужалил Заколова, но потом остыл и притаился за привычным благородным выражением лица.
— Выдайте им задание, — сквозь зубы приказал Павленко, подоспевшей женщине.
— А также ручку. Я так спешил сюда, что растерял по дороге все. И заметьте — мне подойдет любой стержень.
Последнюю фразу Заколов произнес тише и адресовал ее только Павленко.
Глава 13. Ужасная находка
После экзамена возбужденные абитуриенты высыпали в коридоры и на крыльцо института. Всюду стоял гул голосов, все живо обменивались впечатлениями. Саша сразу же потянул Тихона в сторону от шумной толпы:
— Теперь ты расскажешь, где все это время пропадал?
Друзья вышли на воздух, и направились к углу здания, где никто не мешал. Тихон коротко сообщил о расстроенных нервах Николая Егоровича, его неадекватном поступке и своем глупом подвальном заточении. В его спокойном изложении опасная для жизни история выглядела как пересказ интересного психологического фильма с абстрактным героем.
Закончив рассказ, Тихон впервые за прошедшие сутки широко улыбнулся:
— Эх, если бы ты знал, как я хочу, есть и пить!
— Да и одежду тебе надо поменять, — напомнил Саша, показывая на порванную рубашку и грязные штаны Тихона.
— Если так и дальше пойдет, мне не в чем будет выходить на улицу, — забыв о неприятностях, пошутил Тихон.
Заколов, наряду с феноменальной концентрацией во время сложнейших расчетов, зачастую был рассеян в бытовых мелочах. Он мог изо дня в день ходить в одной и той же рубашке или не удосужиться расчесать скомканные после сна волосы. Однажды он забыл принести в школу, написанное дома сочинение. За две перемены он быстро написал новое, а на вопрос Сашки: «Как ему это удалось?», Тихон удивленно ответил: «Я забыл тетрадь, но текст то я помню».
Внезапно с противоположной стороны института раздались истошные девичьи крики. Из-за угла выбежали две перепуганные девушки-абитуриентки. Тихон ринулся им навстречу, преградив путь распахнутыми руками.
— Что случилось, девчонки? — с улыбкой поинтересовался он.
— Там… там… — девушки ничего не могли выговорить и только показывали пальцем за угол.
— Что там? — хорошенько встряхнув одну из девушек, громко спросил Заколов. От их, по настоящему испуганных лиц, он и сам не на шутку встревожился.