– Пожалуйста, пожалуйста! – тихо просит она. – Я хочу отсюда выбраться!
Кто-то касается ее плеча. Конни вскрикивает, начинает крутиться на месте и бешено отбиваться руками. Затем, сжав кулаки, изо всех сил бьет нападающего ногой.
– А-ай! Конни, черт побери! Прекрати! Это я!
Конни останавливается и широко распахивает глаза, но в темноте ничего не видит.
– Филипп? – неуверенно спрашивает она. – Это ты?
Снова мелькает луч фонаря и освещает искаженное болью лицо Филиппа. Его волосы взъерошены.
– Ты ждала кого-то другого? – отвечает Филипп. – Может, лесного духа?
– Да, – смеется Конни. – Типа того. – Она наклоняется вперед. – Прости, что ударила тебя. Сильно болит?
– Нет. Только когда смеюсь, – бурчит Филипп.
– Зачем ты выключил фонарик? – с упреком спрашивает Конни. – При свете я бы тебя узнала и не стала бы бить. Ты до смерти меня напугал!
– Во-первых, чтобы спуститься в канаву, мне нужны были обе руки, – со вздохом объясняет Филипп. – А во-вторых, я берегу заряд. – В подтверждение своих слов он выключает фонарь. – Запасных у меня нет. А у тебя?
– Тоже нет, – едва слышно отвечает Конни.
Мгновение они молча стоят рядом. Конни отчетливо ощущает близость Филиппа и слышит его дыхание.
– Как ты здесь оказался? – наконец спрашивает она.
– Тебя искал, как же еще? – отвечает он и добавляет примирительным тоном: – Лия сказала, что ты собиралась пойти с нами. К месту встречи ты не явилась, и я начал беспокоиться.
– Ты начал беспокоиться? – сдавленным голосом переспрашивает Конни.
Филипп кивает, и в темноте Конни это скорее чувствует, чем видит.
– Да. Мы выдвинулись в поход без тебя, но все это время у меня было такое странное чувство. И в какой-то момент я повернул обратно.
– Чтобы найти меня.
– Точно.
– И что дальше? – спрашивает Конни. – Как мы отсюда выберемся?
– Боюсь, нам придется карабкаться. Как думаешь, ты осилишь этот склон?
– Конечно! – с оптимизмом отвечает Конни, делает шаг и тут же соскальзывает обратно. – Ай! Черт!
Филипп тут как тут. Он включает фонарик и с тревогой спрашивает:
– Поранилась?
– Ничего страшного, – стиснув зубы, отвечает Конни. – Просто царапина.
Луч фонаря переходит на ее ногу, и Конни вскрикивает от ужаса. Вся голень в крови.
– Ух ты! Выглядит неважно, – испуганно говорит Филипп.
Вместо ответа Конни стучит зубами. Ей становится невыносимо холодно.
– Ты замерзла? – спрашивает Филипп.
Конни кивает. Ее зубы стучат и стучат, и она ничего не может с этим поделать.
– Это от шока, – уверенно произносит Филипп. – Ложись на землю! Немедленно!
«Что?! Да ни за какие коврижки!» – мысленно протестует Конни. Но вскоре замечает, что у нее кружится голова, а колени становятся ватными. Она ложится на траву. Филипп поднимает ее ноги – для кровообращения, как он объясняет. Вскоре головокружение проходит, но Конни по-прежнему знобит.
– Подожди, – говорит Филипп, и Конни улыбается: она и не собиралась никуда убегать. – Я дам тебе свой свитер.
Филипп снимает свитер и отдает его Конни. Он ей велик, и она дважды подворачивает рукава. Зато как в нем уютно! Конни закрывает глаза и закутывается в него. Свитер теплый и так приятно пахнет лесом и костром, елочными иголками и…
– Эй! Сейчас не время дремать! – напоминает ей Филипп. – Если можешь стоять на ногах, нужно немедленно отсюда уходить! Или хочешь провести остаток ночи в лесу?
«Почему бы и нет», – хочется сказать Конни. С того момента, как Филипп ее нашел, в лесу не так уж и плохо. Но она все-таки садится.
– Ладно. Давай подумаем, как отсюда выкарабкаться.
Они на четвереньках поднимаются по склону. Ухватиться не за что, и им приходится по очереди поддерживать и подтягивать друг друга. Несмотря на это, они снова и снова соскальзывают вниз и начинают подъем заново.
Конни кряхтит. Это труднее, чем два урока физкультуры подряд!
Спустя целую вечность они наконец оказываются на дороге. Запыхавшиеся, с дрожащими ногами. Филипп прислоняется к дереву и включает фонарик.
– Ты в порядке? – спрашивает он.
Конни стоит, упершись руками в бедра и наклонившись вперед, как будто только что совершила километровый забег, и кивает.
– Да, более или менее. Спасибо, что спросил.
– Думаю, худшее уже позади. Остается лишь немного прогуляться. – Филипп протягивает ей руку и улыбается своей особенной улыбкой.
Конни без колебаний берет его руку и улыбается в ответ.
– Спасибо, – благодарит она.
– Не за что.
Держась за руки, они идут по дороге в сторону лагеря. Ребята экономят батарейки и включают фонарь лишь тогда, когда дорога раздваивается и им нужно сориентироваться.
Конни чувствует себя как-то странно, словно во сне. Это так волнительно – идти по ночному лесу за руку с мальчиком. Волнительно и приятно.
Молодая лисица перебегает дорогу, останавливается на мгновение и принюхивается, после чего ныряет обратно в темноту.
– Невероятно, правда? – шепчет Филипп и сжимает ладонь Конни.
– Да, настоящее волшебство! – шепчет Конни в ответ. – Я еще ни разу не видела настоящую лису так близко. Подожди! А это что такое?
Между корней лежит что-то блестящее. Конни наклоняется.
– Включи фонарик!
Филипп включает фонарик и направляет его на землю.
– Ого! – восклицает он и подходит ближе.
Конни держит на ладони стеклянный шарик. Небольшой, размером с вишню. Он сверкает и переливается в луче света.
– Класс! – кричит Конни. – Держу пари, это один из спрятанных волшебных предметов!
– Сдашь его в лагере – получишь приз! – говорит Филипп. – Поздравляю!
Конни трясет головой.
– Я его не отдам, – возмущенно возражает она. – Ни за что на свете! Оставлю его себе. На память.
Филипп внимательно на нее смотрит:
– На память?
– О лагере. О лесе и о том, как я свалилась в эту дурацкую канаву… И о том, как ты меня оттуда вытащил, – помолчав, добавляет она.
Какое-то время они стоят рядом и молчат. Свет фонаря дрожит и вскоре гаснет.
– К счастью, мы уже почти у цели, – хриплым голосом произносит Филипп. – А там нас ждут фонари.
– Послушай… Можно тебя кое о чем спросить? – говорит Конни.
– Конечно.
Конни нервно сглатывает.
– Лия рассказала мне о твоих родителях. О том, что они развелись и что тебя отчислили из школы. – Она делает паузу. – Надеюсь, ты не сердишься?
– Ерунда какая! – говорит Филипп. – Лия меня предупредила, что ты в курсе. И знаешь что? Я этому даже рад.
– Правда? – Конни не верит своим ушам. – Ты не злишься?
– Нет. На кого мне злиться? – недоумевает Филипп. – Я лишь не хочу, чтобы об этом судачили все подряд и чтобы меня жалели. Вот и все.
– Я никому не скажу! – обещает Конни. – Честное слово!
– Я тебе верю.
– И как ты сейчас себя чувствуешь? – спрашивает Конни. – Я имею в виду – после развода и родителей и переезда в Германию?
– Лучше, – отвечает Филипп, и его ответ звучит искренне. – Даже гораздо лучше. Знаешь, хуже всего были постоянные скандалы и ссоры. Родители только и делали, что ругались и кричали друг на друга. Никто не хотел уступать, каждый упрямо стоял на своем. А о том, что чувствую я, никто из них не задумывался!
Конни пытается представить, как бы она себя чувствовала, если бы мама и папа постоянно ссорились, кричали друг на друга и не обращали внимания на нее и Якоба, но ей это не удается. От одной только мысли становится страшно!
– Хорошо, что теперь тебе легче, – тихо произносит она.
Филипп кивает.
– Хоть я никак не свыкнусь с тем, что мама осталась в Намибии, а я живу тут один с папой. Но постепенно привыкаю. С мамой переписываюсь по электронной почте. Или общаюсь по скайпу. А на следующих каникулах она приедет нас навестить.
– Здорово! – радуется Конни и неожиданно хихикает. – Можно я задам еще один вопрос?
– Конечно, я ведь уже говорил.
– Помнишь те стулья и столы в первый учебный день? Ту пирамиду? Это ты сделал?
Филипп так резко останавливается, что Конни едва не спотыкается. Сквозь листву пробивается свет луны, и Конни видит, что Филипп изо всех сил старается сохранить серьезность.
– Клянусь, – торжественным голосом заявляет он, – что к сооружению мебельной пирамиды в шестом «А» классе я не имею ни малейшего отношения. Это так же верно, как то, что я сейчас стою в лесу!
Хихиканье Конни перерастает в громкий смех.
– Хочешь, чтобы я в это поверила? Да никогда в жизни!
– Эй! Я же поклялся! – возмущается Филипп и делает обиженное лицо. – Неужели слово джентльмена больше ничего не значит?
Конни хохочет так, что хватается за живот.
– Прекрати! – умоляет она. – Я больше не могу! – Она вытирает слезы. – И я тебе все равно не верю, уж прости!
– Ладно, – говорит Филипп и смеется вместе с ней. – Возникновение мебельной пирамиды останется вечной загадкой в истории гимназии имени Лессинга!
– Согласна! – говорит Конни. – А теперь давай пойдем дальше. Пока они не отправили в лес еще один спасательный отряд.
Через несколько минут Конни наконец узнаёт дорогу, по которой она пару часов назад шла в противоположном направлении. Фонари погружают опушку леса в рассеянный свет. А вдалеке уже виден вход в лагерь.
– Ну все, мы на месте, – говорит Филипп.
Конни слышит в его голосе сожаление и осознает, что и сама бы предпочла еще немного прогуляться. Если бы только нога не так сильно болела!
– Да, похоже на то, – вздыхает она и медленно достает хрустальный шар. – Можешь что-нибудь загадать, – говорит она Филиппу. – Как-никак, ты меня спас. А этот шарик волшебный. Ты заслужил награду!
Филипп кладет ладонь на шарик и закрывает глаза. А открыв их, улыбается.
– Все? Загадал? – спрашивает Конни.
Филипп кивает, наклоняется и целует Конни.
Конни успевает ощутить мимолетное нежное прикосновение, как от крыльев бабочки. Она подносит ладонь к щеке. Ей щекотно в том месте, к которому прикоснулись губы Филиппа. И в животе тоже щекотно.