Проходивший мимо воин остановился и начал смотреть, как сооружают камач для жонглёра. Язон узнал одного из трёх всадников и решил не обращать на него внимания. Он затянул вариант песни подгулявших космонавтов.
— Хорошая, сильная женщина, но глупая, — внезапно сказал воин, указывая пальцем, — не может правильно поставить камач. Мне нужна сильная женщина. Я за неё дам тебе десять коз.
Язон не знал, что ответить, поэтому неопределённо хмыкнул. Воин настаивал, почёсывая бороду и откровенно восхищаясь Метой.
Язон видел, что не только сила восхитила воина. Мета, напряжённо работая, сбросила тяжёлую верхнюю шкуру, и её стройная фигура была более привлекательна, чем неуклюжие, квадратные фигуры женщин племени. Волосы её были чистыми, зубы целыми, а лицо не обезображено шрамами и рубцами.
— Ты не захочешь её, — сказал Язон. — Она долго спит, много ест, да и стоит дорого. Я заплатил за неё двадцать коз.
— Я дам тебе десять, — сказал воин, хватая её за руку, чтобы оттащить в сторону и получше разглядеть.
Язон содрогнулся. Возможно, женщины их племени позволяли обращаться с собой, как со скотом, но Мета определённо не позволит. Язон ждал взрыва, но она удивила его, просто выдернув руку и вернувшись к своей работе.
— Иди сюда, — сказал Язон мужчине. Он решил вмешаться, чтобы дело не зашло слишком далеко. — Выпьем. У меня есть хороший ачад.
Но было поздно. Воин закричал от гнева, что ему оказывает сопротивление простая женщина, и кулаком ударил её по уху, потом вновь схватил и потащил.
Мета покачнулась от сильного неожиданного удара, затрясла головой. Когда он потащил её вторично, она не сопротивлялась, а лишь отшатнулась назад, потом выдернула руку и краем ладони ударила воина в кадык. Она стояла в ожидании, а воин согнувшись вдвое, хрипло кашлял и выплёвывал кровь.
Язон хотел прыгнуть вперёд и встать между ними, но не успел.
Боевые навыки воина были великолепны — но у Меты они были лучше. Он распрямился, кровь стекала по его подбородку, в руке его был зажат нож. Он хотел ударить им Мету.
Мета обеими руками перехватила его запястье, поворачивая его руку и не давая ножу приблизиться к своему телу. Она выворачивала руку до тех пор, пока не завела её воину за спину, затем нажала с такой силой, что нож вывалился из его онемевших пальцев. Она могла остановиться на этом, но будучи пиррянкой, не остановилась.
Мета подхватила нож в воздухе, не дав ему коснуться земли, выпрямилась и косо ударила им воину в спину под ребро, всадив его по рукоятку в лёгкие и сердце. И воин был убит мгновенно. Когда она отпустила его, он молча упал на землю.
Язон отпрыгнул к сейфу и прижал палец к замку. Послышался характерный щелчок и ящик был открыт. Множество кочевников были свидетелями этой смерти и гул изумления потряс воздух. Одна женщина, неуклюже переваливаясь, подошла к воину, молча взяла его за руку. Когда она выпустила её, рука безжизненно упала.
— Мёртв! — Сказала она удивлённо и с испугом посмотрела на Мету.
— Ко мне! — Скомандовал Язон, используя язык, непонятный собравшимся в толпу. — Берите оружие и становитесь рядом. Если дело обернётся плохо, вот тут газовые гранаты и ваши пистолеты. Но оставим это в качестве последнего резерва.
Шейнин, окружённый группой воинов, пробрался через толпу и недоверчиво посмотрел на мёртвого.
— Твоя женщина убила этого человека его собственным ножом?
— Да, но по его вине, он потащил её и ударил, а потом хотел убить. Это была самозащита. Спроси любого.
Со стороны толпы послышался одобрительный гул.
Вождь казался изумлённым, но не рассерженным. Он перевёл взгляд с трупа на Мету и затем важно подошёл, взял Мету за подбородок и, поворачивая её голову вправо и влево, стал рассматривать. Язон видел её сжатые до бела пальцы, но она владела собой.
— Из какого она племени? — Спросил Шейнин.
— Из далека, с гор на севере. Племя её называется… пирряне. Могучие борцы!
Шейнин нахмурился.
— Никогда о них не слышал. Какой у них тотем?
В самом деле, какой? — Задумался Язон. — Вряд ли крыса или ласка. Каких животных они видели в горах?
— Орёл! — Объявил он с уверенностью, которой не чувствовал. Он видел птицу, похожую на орла, высоко над вершинами гор.
— Сильный тотем, — сказал Шейнин. На него это явно произвело впечатление. Он посмотрел на мёртвого воина и пнул его носком ноги. — У него были мороны, были шкуры. Женщина не может получить их.
Он подозрительно взглянул на Язона, ожидая ответа. Ответ получить было не трудно, женщины сами собственность, не могли иметь собственности. А добыча переходила к победителю. Но никто не мог обвинить в скупости Язона дин-Альта, пожертвовавшего несколькими второсортными моронами и подержанными шкурами.
— Конечно, они принадлежат тебе, Шейнин. Это справедливо. Я и не думал брать их, о нет! А ночью я побью эту женщину за её поступок.
Ответ был правильный, и Шейнин принял добычу как должное. Он отвернулся и пошёл, бросив через плечо:
— Он не был хорошим бойцом, если его смогла убить женщина. Но у него осталось два брата…
Это что-то означало, и Язон призадумался, пока толпа рассеивалась, забрав с собой мертвеца. Мета и Гриф закончили ставить камач и внесли внутрь все их добро. Язон сам внёс сейф и послал Грифа подогнать поближе коз — убийство могло вызвать неприятности.
Они начались даже раньше, чем он ожидал. Послышались глухие удары и резкий крик снаружи. Язон бросился к выходной двери. Когда он выбежал, события были уже позади. С полдюжины, вероятно, родственников убитого, решили отомстить, напав на Грифа. Большинство из них были старше его. Они надеялись быстро справиться с ним и убежать. Но получилось совсем не так. Трое схватили его и хотели держать, пока остальные будут бить. Двое из этих троих, теперь без памяти лежали на земле — пиррянин ударил их головами друг об друга — третий, получив удар в пах, корчился от боли. Гриф коленом прижал к земле четвёртого, в то же время намереваясь сломать ногу пятому, выворачивая её за спину. Шестой пытался убежать, и Гриф уже достал нож, чтобы помешать этому.
— Оставь нож! — Крикнул Язон, помогая беглецу сильным пинком в зад. — С нас и так довольно неприятностей от одного убийства.
Нахмурившись, лишённый удовольствия полной победы, Гриф издал воинственный крик и нажатием колена и рук извлёк из своих противников стон. Потом он встал и презрительно смотрел, как они хромая, удирают с поля битвы: кроме быстро черневшего синяка под глазом и порванного рукава, у него самого не было никаких повреждений. Язон старался говорить спокойно, когда велел ему идти в камач, где Мета приложила к глазу мальчика холодный компресс.
Язон плотно закрыл входной клапан.
— Что ж, — сказал он, пожимая плечами, — никто не скажет, что первое впечатление от нас было слабым.
Глава 8
— Хотя у них были огненные мечи,
Они умирали в бесчисленном количестве.
Тучи наших стрел поражали чужестранцев.
И гнали с наших пастбищ…
— Я говорю голосом Темучина, я, Аханк, его капитан, — произнёс воин, отбрасывая в сторону клапан камача Шейнина.
Язон прервал свою балладу «О летающих чужестранцах» и медленно обернулся, чтобы увидеть того, кто вызывал желанный перерыв. Горло его пересохло, он устал, много раз повторяя одну и ту же песню. Его рассказ о поражении космических пришельцев был популярен в лагере.
Новоприбывший, несомненно, был офицером высокого ранга. Его нагрудник и шлем сверкали и не были иссечены, наоборот, на них сверкало несколько драгоценных камней. Он вошёл прихрамывая, косолапо ставя ступни, и остановился перед Шейнином. Его рука лежала на рукояти меча.
— Чего хочет Темучин, — холодно спросил Шейнин, тоже положив руку на меч. Ему не понравились манеры новоприбывшего.
— Он хочет услышать жонглёра по имени Язон. Тот должен явиться немедленно.
Глаза Шейнина превратились в узкие щёлки.
— Сейчас он поёт для меня. Когда кончит, пойдёт к Темучину. Кончай песню, — сказал он, обернувшись к Язону.
Для вождя кочевников, все остальные вожди были равны, и его трудно было убедить в чём-либо. Темучин и его офицеры были достаточно опытны и знали, как убеждать.
Аханк резко свистнул и в камач ворвался взвод тяжеловооружённых воинов с натянутыми луками. Шейнина убедили.
— Я устал от этого хрипа, — заявил он, зевая и отворачиваясь. — Сейчас я буду пить ачад с одной из моих женщин. Все уходите.
Язон вышел в сопровождении почётной охраны и направился к своему камачу. Офицер остановился и широкой ладонью ткнул его в грудь.
— Темучин будет слушать тебя сейчас. Иди туда.
— Убери руку, — сказал Язон тихо, так, чтобы не слышали ближайшие солдаты. — Я надену лучший костюм и натяну новую струну; одна из струн порвана.
— Иди туда, куда тебе приказывают, — громко сказал Аханк, оставив руку на прежнем месте и ещё раз толкая Язона.
— Вначале мы зайдём в мой камач. Он совсем близко, — на этот раз Язон говорил также громко. В тоже самое время он перехватил руку офицера и сжал её пальцы. В любом случае это болезненно, а его усиленные пиррянской гравитацией мускулы заставили офицера почувствовать, что у него отрываются пальцы. Офицер сморщился от боли и неуклюже потянулся левой рукой за мечом, потому что правая была по-прежнему сжата Язоном.
— Я убью тебя ножом, если ты вытащишь меч, — сказал Язон, прижав острый конец лютни к животу Аханка. — Темучин приказал привести меня, а не убивать. Он рассердится, если мы раздерёмся. Ну, что ты выбираешь?
Офицер некоторое время сопротивлялся, и его губы скривились от гнева, потом он отпустил меч.
— Вначале мы зайдём в твой камач, чтобы ты мог надеть что-нибудь поприличнее вместо этих лохмотьев, — громко сказал он.
Язон выпустил его руку и пошёл вперёд, оглядываясь по сторонам, чтобы не выпустить из вида офицера. Тот спокойно шёл сзади, растирая онемевшие пальцы, но тот взгляд, которым он проводил Язона, был полон откровенной ненависти. Язон пожал плечами. Он нажил себе врага, это несомненно. Но ему обязательно надо было сначала попасть в камач.