Оказавшись на границе двух долин, Язон посмотрел направо и увидел в дали между двумя скалами серое море. Море! Он остановился так внезапно, что его чуть не сбил шедший сзади морон.
Нет, это не может быть морем. Они же в середине континента. И слишком высоко. Но понимание пришло позже — это действительно было море, но море облаков. Язон смотрел на него, пока поворот тропы не скрыл от него их вид. Теперь тропа вела вниз, и он понял, почему. Где-то впереди — конец плоскогорья. Здесь, у края пересекавшего весь континент обрыва, кончалась территория кочевников. Каменная стена отделяла её от равнин внизу. Здесь менялся климат.
Тёплые южные ветры встречали преграду — обрыв, поднимались вверх и конденсировались в облака, которые обрушивались на низины в виде дождя. Язон задавал себе вопрос, видно ли солнце внизу, под этим постоянным туманным покровом. Сверкающие участки неба свидетельствовали о том, что северные ветры иногда прорываются через преграду.
Спускаясь, тропа проходила по узкому перевалу, и здесь Язон увидел под нависающей скалой каменную хижину. Возле неё стояли вооружённые воины и стоически ждали, пока отряд проедет мимо. Какой бы ни была цель их поездки, она, по-видимому, уже близка. Вскоре они остановились, и Язону передали приказ явиться к Темучину. Он поспешил в голову процессии так быстро, как позволяли его онемевшие мышцы.
Темучин жевал сухое мясо, и Язон вынужден был ждать пока воин не промоет горло полузамёрзшим вином. Небо на востоке побледнело и, согласно традиционному определению кочевников, наступил рассвет: рассвет — это когда наступает такой момент, что можно отличить белую козью шерсть от чёрной.
— Поведёшь моего морона, — приказал Темучин, поднимаясь и идя вперёд. Язон схватил за узду усталое животное и потащил его за вождём. Тропа уже дважды резко свернула и оборвалась у широкого выступа, дальний край которого был краем обрыва. Темучин подошёл к краю и взглянул вниз, на белую массу облаков. Но внимание Язона привлекли ржавые механизмы на краю обрыва.
Наиболее впечатляющей оказалась массивная А-образная рама, глубоко погруженная в скалу и повисшая своей вершиной над бездной. Она была выкована вручную и имела в длину не менее восьми метров — трудно представить себе такую работу. Она была укреплена поперечным брусом, а также подпорками, шедшими от утёса под углом в сорок пять градусов. Рама была покрыта ржавчиной, хотя кое-где и виднелись следы смазки. Полоса гибкого металла огибала колесо блока на конце А-образной рамы и исчезала в отверстии, проделанном в скале. Язон, любопытство которого было возбуждено, подошёл поближе к механизму лебёдки, размещённому под рамой. Сам по себе этот механизм, хотя и небольшой по размерам, оказался гораздо интересней, чем рама на обрыве. Чёрный, похожий на верёвку канат, проходил через отверстие и наматывался на барабан. Барабан вращался на оси толщиной в человеческую руку и крепился к вертикальной скале четырьмя массивными кронштейнами. Он мог, очевидно выдержать огромную нагрузку; все давление передавалось на скалу, и связь барабана со скалой ещё больше укреплялась. Метровой ширины зубчатое колесо цепляло за край барабана и само было скреплено с меньшей шестернёй, которую можно было вращать при помощи длинной ручки. Она была очевидно сделана из дерева, но Язон не обратил внимания на этот факт. Несколько предохранителей в храповиках были поставлены, чтобы ничего не могло соскользнуть.
Не нужно было быть техническим гением, чтобы сообразить, для чего предназначался этот механизм. Язон повернулся к Темучину и с трудом придал своему лицу спокойное выражение.
— Это механизм, при помощи которого мы спустимся вниз?
Вождь, казалось, был также поражён этой машиной, как и Язон.
— Да. Кажется это опасно, но у нас нет выбора. Племя, которое построило и использовало это — ветвь клана Горностаев — клянётся, что они очень часто пользовались им для спуска в низины. Они рассказывали множество сказок, и у них есть дерево и порох для подтверждения этих сказок. Оставшиеся в живых люди этого племени тут, они будут управлять этой штукой. Если же что-нибудь случится, их убьют. Мы спустимся первыми.
— Нам это не поможет, если действительно что-то случится.
— Человек рождается, чтобы умереть, а жизнь состоит в ежедневном откладывании неизбежности.
Язон не нашёл, что ответить на это. Он взглянул наверх, услышав крики боли; группу мужчин и женщин воины Темучина гнали с холма к лебёдке.
— Становитесь, и пусть начинают работу, — приказал Темучин и солдаты немедленно окружили механизм. — Следите за ними внимательно, если будет предательство или ошибки — убейте их!
Подбодрённые таким образом, люди племени Горностая приступили к работе. Казалось, они хорошо знали, что нужно делать. Несколько человек взялись вертеть ручку, в то время, как остальные регулировали предохранители. Один из них даже взобрался по раме к выступающему над обрывом краю, чтобы смазать колесо блока.
— Я пойду первым, — сказал Темучин, обвязывая вокруг себя прочную кожаную полосу.
— Надеюсь верёвка достаточно длинная, — сказал Язон и тут же пожалел об этом, встретившись взглядом с Темучином.
— Отправив вниз моего морона, ты спустишься затем сам. Следи, чтобы ему завязали глаза, иначе он взбесится. После тебя спустят твоего морона, и так далее. Моронов будут приводить на край обрыва по одному, чтобы остальные не видели, что с ними происходит. — Он повернулся к офицеру. — Ты слышал мои приказания?
Люди племени Горностая, выкрикивая в унисон, начали поворачивать рукоять, верёвка стала наматываться на барабан. Напряжение передалось кожаной упряжи и Темучин поднялся в воздух. Он поудобнее ухватился за верёвку и повис над обрывом, медленно раскачиваясь. Движение барабана переключили на обратно, верёвка начала разматываться, и вождь исчез из вида.
Язон подошёл к краю и смотрел, как уменьшается фигура вождя и постепенно исчезает среди облаков. Обломок скалы пошатнулся под его ногами и Язон быстро отступил от края.
Через каждые сто метров вращение барабана замедлялось, люди работали осторожно: через барабан проходило утолщение в месте, где соединялись две верёвки. Осторожность соблюдалась, пока утолщение не проходило через шкив, затем скорость вращения становилась нормальной. Люди у рукояти менялись непрерывно и движение верёвки не прекращалось.
— Что это за верёвка? — Спросил Язон у старика, присматривающего за работами.
Седовласый старик из племени Горностая, единственный зуб которого жёлтым клыком выступал изо рта, ответил:
— Это растение с длинным стеблем. Мы называем его «ментри»…
— Виноградная лоза, — предположил Язон.
— Да. Виноградная лоза. Его очень трудно найти. Растёт внизу, под обрывом. Хорошо растягивается и очень прочное.
— Могло быть и хуже, — сказал Язон и поймал старика за руку, когда верёвка вдруг вздрогнула и начала подпрыгивать вверх и вниз. Тот сморщился от боли и поторопился объяснить. — Всё в порядке. Это означает, что спуск окончен, верёвка освободилась от груза и продолжает спускаться. Подымайте! — Скомандовал он людям у рукоятки.
Язон ослабил хватку, и старик быстро отошёл, растирая руку. Его слова были справедливы: когда Темучин достиг низины, внезапное уменьшение груза заставило верёвку колебаться, хотя и не очень сильно. Вес человека был лишь малой частью от веса верёвки.
— Опускайте морона, — приказал Язон, когда над краем обрыва показался конец верёвки с кожаной упряжью. Привели животное, оно опасливо посматривало на край обрыва своими маленькими глазками. Люди племени Горностая прочно закрепили на нём кожаную упряжь, затем завязали ему глаза. Морон терпеливо стоял, пока прикрепляли крюк, когда он почувствовал, что земля исчезла из под его ног, он начал биться, его когти оставляли глубокие борозды на земле. Но у людей племени Горностая был немалый опыт в таких делах. Человек, с которым разговаривал Язон, взял в руки кувалду с длинной рукоятью и ударил морона по голове над глазами. Животное расслабилось, его подняли и подвесили над обрывом. Его трудно убить, но удар должен быть не очень сильным и не очень слабым, иначе он может очнуться во время спуска и оборвать верёвку.
— Хороший удар, — похвалил Язон, надеясь, что Темучин отошёл от места спуска.
Всё казалось шло хорошо, верёвка со скрипом бесконечно разматывалась. Язон почувствовал, что начинает дремать и отошёл от края. Внезапно послышались крики: открыв глаза, он увидел, что верёвка сильно подпрыгивает взад и вперёд. Она даже соскочила с блока, и один из людей взобрался на раму, чтобы поправить её.
— Оборвалась? — Спросил Язон.
— Нет, всё в порядке. Морон спустился.
Всё было понятно. Когда большой вес животного был снят, эластичная верёвка стала сильно раскачиваться. Её начали поднимать. Язон понял, что он следующий на очереди, и ощутил внезапную тяжесть внизу живота. Придётся приложить не мало усилий, чтобы не пострадать от морской болезни на этом подъёмнике железного века.
Начало было плохим. Когда он почувствовал, что земля уходит из под ног, он автоматически пытался уцепиться за неё, но не смог. Колесо сделало ещё один оборот, и он повис в воздухе, покачиваясь над обрывом. Он бросил беглый взгляд вниз, на облачное море под ногами и решил больше туда не смотреть. Край обрыва медленно поднимался над его головой, и вот исчезли угрюмые лица кочевников. Он старался думать о чём-нибудь весёлом, но чувствовал полную потерю чувства юмора. Медленно поворачиваясь при спуске, он впервые мог рассмотреть поверхность обрыва, уходившего в обе стороны, и оценить его колоссальные размеры. Воздух был чистым и сухим, ярко светило солнце, позволяя различать малейшие подробности.
Внизу о край обрыва билось белое море облаков. Зубчатые серые горы, поднимавшиеся над ним, казались сравнительно небольшими. На фоне этого огромного обрыва, Язон чувствовал себя как паучок, спускающийся на нити паутины вдоль бесконечной стены, медленно продвигавшийся и практически остающийся на одном и том же месте. Поворачиваясь, он смотрел сначала направо, потом налево, и всюду поверхность обрыва уходила за горизонт, такая же прямая и касающаяся неба там, где покрывалась дымкой и исчезала. Язон видел теперь, что место, где была установлена лебёдка, ока