залось много ниже остального обрыва. Он решил, что и внизу окажется соответствующее возвышение, только в этом месте обрыва по-видимому верёвка оказывается не такой длинной, что выдерживает свой собственный вес. Облака медленно поднимались ему навстречу. Наконец он почувствовал, что может коснуться их. Первый завиток тумана тронул его и через несколько мгновений он погрузился в серый мир пустоты.
Последнее, что он ожидал от себя, раскачиваясь на конце километровой верёвки, что он сможет уснуть. Но он уснул! Однообразное движение, усталость от дневной и ночной поездки, окружающая темнота сделали своё дело. Он расслабился, голова его склонилась, и через несколько мгновений он крепко спал.
Проснулся он от того, что дождь проник за ворот и потёк по его спине. Хотя воздух был гораздо теплее, Язон вздрогнул и крепче прижал воротник. Это был один из тех моросящих дождей, что могут идти бесконечно. Сквозь дождь виднелся по-прежнему уходящий вверх край обрыва. Посмотрев вниз он увидел что-то неопределённое.
Что это? Друзья? Враги? Если туземцы знают о лебёдке, скрытой теперь за облаками, они могут держать здесь вооружённый отряд. Язон вытащил из-за пояса топор, обмотал его ремень вокруг запястья. Теперь он различал отдельные валуны, выступающие из влажной травы. Воздух был влажным и жарким.
— Приготовься отстегнуть упряжь, — приказал Темучин, появляясь внизу. — Для чего этот топор?
— Я думал, что меня встретит кто-нибудь другой, — ответил Язон, возвращая на место топор и отстёгивая пряжки. Внезапный рывок верёвки бросил его на траву.
— Отбегай! — Приказал ему Темучин, но Язон ещё не успел отстегнуться. Он сделал это, когда верёвка уже начала подниматься. Он упал с высоты нескольких футов, покатился по земле, рукоять меча больно врезалась ему в рёбра, но в целом он был невредим. Верёвка, освободившись, сократилась и исчезла в вышине.
— Сюда, — сказал Темучин, поворачиваясь и не дожидаясь, пока встанет. Трава была скользкой, грязь хлюпала под ногами. Темучин обошёл небольшую круглую скалу, и указав на её вершину, поднимавшуюся над землёй метров на десять, сказал:
— Отсюда будешь следить за спуском своего морона. Тогда разбуди меня. Мой пасётся на той стороне. Следи, чтобы не заблудился…
Не дожидаясь ответа, Темучин лёг в относительно сухом месте под прикрытием скалы и натянул на лицо кусок шкуры.
Конечно, — сказал себе Язон, — именно это занятие я и предпочитаю в дождь. Отличная мокрая скала и поразительный вид ни на что. Он взобрался по круглому склону и сел на закруглённую вершину.
Сонливость исчезла. Даже сидеть удобно было невозможно на неровной твёрдой поверхности. Язон вертелся и мучился. Тишина нарушалась лишь слабым шорохом дождя и редкими криками животного — морон радовался неожиданному пиру.
Временами дождь на мгновение прекращался, тогда становилось видно обширное пастбище с быстрыми ручьями и тёмными валунами, выступающими из зелени. Прошли долгие века сырости, неудобства и дождя, прежде чем Язон услышал над собой хриплое дыхание и разглядел тёмное пятно, тело спускающееся сверху. Он соскользнул на землю. Темучин вскочил, как только Язон коснулся его плеча.
Было что-то внушающее страх в громоздкой туше животного, спускаемой без видимой поддержки. Морон нависал над их головами. Его ноги задёргались, дыхание участилось.
— Быстрее! — Приказал Темучин. — Он приходит в себя.
Внезапное растяжение верёвки опустило морона почти до земли, они подскочили к нему, но тело вновь поднялось. Когда оно опустилось вновь, Темучин ухватил морона за шею, добавив к весу животного, вес своего тела и заставил его опуститься на землю.
— Расстёгивай! — Крикнул он.
Пряжки расстегнулись легко. Морон начал вздрагивать, когда Язон расстегнул последнюю пряжку и отскочил. Напряжение эластичное верёвки сорвало упряжь с морона, раздирая его кожу, животное закричало от боли. Упряжь с характерным шумом исчезла вверху в струях дождя.
Остальная часть дня прошла однообразно. Теперь, когда Язон знал, что делать, Темучин показал себя опытным солдатом, использующим каждую передышку для сна. Язон хотел присоединиться к нему, но вынужден был сидеть и ждать остальных. Воины и мороны спускались с дождливого неба через равномерные промежутки времени и Язон распоряжался прибывающими. Несколько следующих воинов он отправил следить за моронами, остальные ожидали вновь прибывающих. Многие спали, за исключением Аханка, который по мнению Язона обладал отличным зрением и потому следил за окружающей местностью. Уже спустилось 25 моронов и 26 человек, когда наступил конец. Ожидавшие дремали, удручённые бесконечным дождём, когда всех разбудил хриплый крик Аханка. Язон взглянул вверх и разглядел тёмное тело, летящее прямо на них. Через мгновение морон с оглушительным шумом ударился о землю. Большой обрывок верёвки упал вслед за ним, неподалёку от Язона.
Не было необходимости звать Темучина. Он проснулся от криков и звука падения. Бросив взгляд на окровавленное и деформированное тело животного, он отвернулся.
— Привяжите четырёх моронов к упряжи, я хочу, чтобы они оттащили его вместе с верёвкой. — Подчинённые бросились исполнять приказ, а он обернулся к Язону. — Вот почему я сначала посылал человека, а потом морона. Люди племени Горностая предупреждали меня, что верёвка от использования рвётся, и невозможно сказать, когда это случится. Она всегда рвётся под тяжёлым грузом.
— Теперь я понимаю, почему ты спустился первым. Из тебя вышел бы хороший игрок.
— Я и так хороший игрок, — спокойно ответил Темучин, протирая смазанной жиром тряпкой лезвие своего меча. — В запасе есть всего одна верёвка, поэтому я приказал прекратить спуск, если эта оборвётся. К нашему возвращению будет привязана вторая верёвка, а сюда спустят охранника, который будет нас ждать. — Теперь вперёд!
Глава 10
— Могу ли я спросить, куда мы направляемся? — Спросил Язон, когда отряд медленно двинулся по поросшему травой склону. Воины растянулись широким полукругом с Язоном и Темучином в центре; четыре морона тащили труп своего собрата.
— Нет, — ответил Темучин, отбив у Язона всякую охоту спрашивать.
Спуск был гладким: равнина снизу поднималась навстречу отвесной преграде, теперь уже невидимой из-за дождя. Трава и небольшие кусты покрывали равнину, пересечённую ручьями и речками. Ниже они сливались в широкие мелкие реки. Мороны пересекали их вброд, фыркая от такого невиданного обилия воды. Температура росла. Язон и все остальные развязали свои одежды. Язон был счастлив снять шлем и подставить потное лицо моросящему дождю. Он стёр слой смазки с щёк и начал подумывать о возможности купания.
Спуск неожиданно кончился на неровном утёсе над покрытой клочьями пены речкой. Темучин приказал бросить с обрыва труп погибшего животного и обрывок верёвки и взвод воинов потащил тушу морона к краю обрыва. Тело с шумом упало в воду, в последний раз мелькнули его когтистые лапы, оно перевернулось и исчезло из виду. Без колебаний Темучин отправил отряд на юго-запад вдоль обрыва речки. Было очевидно, что он был предупреждён об этом препятствии, и марш, глотающий километр за километром, продолжался. К вечеру дождь прекратился, а характер местности полностью изменился. Полосы кустарника и деревьев покрыли равнину, а впереди, не очень далеко, виднелся под низким небом лес. Увидев его, Темучин приказал остановиться. — Спать, — приказал он, — дальше двинемся ночью.
Язон не нуждался во вторичном приказании. Он спрыгнул с седла, пока остальные только останавливались. Свернувшись в клубок на траве, он закрыл глаза. Узда морона была крепко обернута вокруг его лодыжки. После удара по черепу, спуска и длительного пути, мороны тоже обрадовались отдыху. Они во всю длину вытянулись на земле, погрузив головы в траву и время от времени продолжая жевать траву во сне.
Было темно. Язону показалось, что он только что закрыл глаза, когда стальные пальцы ухватили его за ногу и разбудили.
— Мы выступаем, — сказал Аханк.
Язон сел. Его оцепеневшие мускулы энергично хрустнули при этом движении. Он потёр глаза, пытаясь отогнать от себя сон. Накануне он выпил остатки ачада из своего дородного меха и наполнил его водой. Теперь он выпил часть воды, а остальную вылил себе на лицо и голову. Здесь не было необходимости экономить её. Они двинулись, расположившись в ряд по одному. Впереди Темучин, в конце Язон — одним из последних был Аханк, замыкавший колонну, и по его враждебному взгляду и обнажённому мечу было ясно, что он стережёт Язона. Теперь разведывательная группа стала военным отрядом. Кочевники не нуждались больше в помощи и ожидали только помех от странствующего жонглёра. В тылу отряда он не мог причинить никакого беспокойства, а если бы и попытался, его немедленно убили бы. Язон ехал спокойно, стараясь всей фигурой выразить покорность и повиновение.
Не раздавалось ни звука даже тогда, когда они въехали в лес. Мягкими подушечками ног, каждый морон осторожно вступал в следы, оставленные идущими впереди животными. Кожа не скрипела, металл не звякал. Призрачными фигурами двигались они в пронизанной дождём тишине. Деревья расступились и Язон понял, что они въехали на поляну. Впереди на небольшом расстоянии был виден тусклый свет. Краем глаза Язон уловил смутные очертания здания.
Все ещё молча, солдаты повернули направо и двинулись к зданию единой линией. Они уже были в нескольких метрах от строения, когда внезапно появился освещённый прямоугольник — это открыли дверь. На освещённом фоне чётко выделялся силуэт человека.
— Этого взять живым, остальных убить! — Выкрикнул Темучин, и прежде, чем он кончил, нападавшие бросились вперёд.
Случайно Язон оказался возле человека в открытой двери, но его опередили. Человек с хриплым криком отпрянул назад, пытаясь закрыть дверь, но трое нападающих сбили его с ног и навалились на него, оставив дверь открытой. Упав, они остались лежать неподвижно, и Язон, который как раз слезал с морона, понял почему. Пять других кочевников: двое припав на колено, трое — стоя, оказались у раскрытой двери. Дважды и трижды, они выстрелили в воздух и тот наполнился гулом тетив и свистом стрел. Язон подбежал к ним, когда они уже окончили стрелять и ворвались в здание. Он в