— Вот это, — сказал Язон указывая, но потом поднял руку, останавливая Темучина, который хотел подойти ближе. — Не ходи туда, видишь серые зерна на полу возле открытого бочонка? Это порох. Он может взорваться от искры, если ты подойдёшь. Нужно расчистить дорогу.
Наклон вызвал сильную боль в боку и ноге. Но Язон решил не обращать на это внимания. Используя скомканные обрывки одежды, он расчистил проход вдоль всей комнаты. Открытый ствол содержал порох. Язон ссыпал зерна в отверстие и тщательно закупорил ствол пробкой. Взяв как можно осторожнее ствол в руки, он передал его Аханку.
— Не бросать, не наклонять, не держать вблизи огня, не дать отсыреть, — быстро объяснил он. — Пошли сюда, — он быстро сосчитал, — девять человек. Передай им то, что я сказал тебе.
Аханк повернулся, и в этот момент снаружи послышался сильный удар, сопровождаемый отдалённым гулом. Язон подбежал к окну и увидел, что от сторожевой башни отбит большой кусок. Обломки камня сыпались в грязь. Дождь прибивал большое и густое облако пыли. Стены дрожали от удара. Вновь прозвучал отдалённый взрыв. Через дверь вбежали кочевники, что-то громко крича на своём языке.
— Что они говорят, — спросил Язон.
Темучин стиснул кулаки:
— Приближается много солдат. Они стреляют из больших ружей. Много рук солдат, больше чем они могут сосчитать.
Глава 11
Не было никакой паники и излишнего возбуждения. Война есть война, и чуждое окружение, дождь, новое оружие — ничто не могло нарушить спокойствие кочевников и их воинских способностей. Люди, атаковавшие космический корабль, лишь презрительно улыбались при звуках артиллерийского огня.
Аханк командовал переноской пороха, а Темучин поднялся на повреждённую сторожевую башню, чтобы взглянуть на силы атакующих. Ещё одно ядро ударило в стену; пули, как смертоносные пчелы, пролетали над ним, а он стоял неподвижно, пока не рассмотрел всё, что ему было нужно. Низко наклонившись, он начал выкрикивать приказы своим людям.
Язон вышел вслед за людьми, нёсшими порох, и обнаружил, что в крепости остался только вождь.
— В эту дверь, — приказал Темучин, указывая на выход к речному берегу. — Там никто не будет виден, там стоят все наши мороны. Те, что с порохом, садятся верхом и по моему приказу скачут к деревьям. Остальные должны задержать солдат и присоединятся позже.
— Сколько человек атакует нас? — Спросил Язон, когда переносчики пороха вышли.
— Много. Две полные руки, может больше. Иди с носильщиками пороха, нападающие близко.
Так оно и было. Пули ударяли в стены и узкие окна. Крики нападающих уже раздавались поблизости.
Счёт людей, думал Язон, с трудом взбираясь на своего морона, оказавшегося снаружи у выхода. Все пальцы человека — составляют руку. Полная рука означает сотню. А в их отряде осталось всего лишь двадцать три человека, если больше никто не убит при захвате крепости. Десять человек несут порох. Язон притих, как специалист — остаётся тринадцать. Тринадцать против нескольких сотен! Настоящее варварство, такое неравенство сил. События разворачивались быстро. Язон едва успел сесть в седло, как кочевники с порохом понеслись к лесу. Он последовал за ними. Они миновали заднюю стену здания одновременно с появлением первых атакующих. Оставшиеся тринадцать всадников с воинственными криками обрушились на пеших солдат, которые закричали от боли и страха. Язон бросил взгляд через плечо и увидел брошенные пушки, разбегавшихся в разные стороны солдат; мороны и их кровожадные хозяева сеяли смерть среди солдат. Перед Язоном оказались деревья, и ему пришлось отвлечься, чтобы избежать хлещущих по нему ветвей. Они ждали под прикрытием деревьев. Скоро послышался топот моронов, и, раздвигая подлесок, появилось семь моронов. С каждой стычкой число кочевников уменьшалось.
— Вперёд, — приказал Темучин. — Двигайтесь тем же путём, что и сюда. Мы остаёмся здесь и задержим тех, кто попытается нас преследовать.
Когда Язон с переносчиками пороха двинулся, оставшиеся спешились и укрылись в высокой траве.
Язону было тяжело в пути. Он не осмелился захватить с собой аптечку. Не успел он и перевязать свои раны жёсткой, похожей на картон замшей, не смог он сделать этого и в пути, сидя на горбатой, качающейся спине морона. Прежде чем они достигли разграбленной фермы, остальные всадники во главе с Темучином присоединились к ним, и весь отряд двигался в томительной тишине. Язон безнадёжно потерял туманную, закрытую деревьями тропу: все дороги казались ему одинаковыми. Но у кочевников привычка ориентироваться на местности была развита гораздо лучше, и они безошибочно разыскивали путь. Их мороны спотыкались и двигались только благодаря непрерывному применению шпор. Кровь стекала по их бокам и исчезала в густом меху.
Когда они достигли реки, Темучин знаком приказал остановиться.
— Спешиться! — Приказал он. — Возьмите из сумок только самое необходимое. Мы оставим животных здесь. Двигайтесь по одному под прикрытием этого высокого берега.
И он быстро пошёл вперёд, ведя своего морона. Язон был как в тумане от усталости и боли и не понял для чего это нужно. Когда он, наконец, довёл своего морона, то с удивлением увидел на берегу группу людей и ни одного животного.
— Взял всё необходимое? — Спросил Темучин, беря у него узду и подводя морона Язона к самому берегу. Язон кивнул и вождь взмахнул ножом и перерезал горло животного, почти отрубив голову. Он отклонился от хлынувшей крови, подставил ногу под падающее животное и столкнул его в воду. Течение быстро скрыло морона. — Машина не сможет поднять моронов на обрыв, — сказал Темучин. — А оставлять их тела у места спуска нельзя, иначе об этом узнают и будут охранять это место. Мы пойдём пешком. — Он взглянул на раненую ногу Язона. — Ты сможешь идти?
— Конечно, — ответил Язон. — Никогда я не чувствовал себя лучше. Небольшая прогулка после нескольких бессонных ночей и тысячекилометрового рейда — это всё, о чём я сейчас мечтаю. Идём! — Он двинулся вперёд, как можно прямее, стараясь не хромать. — Мы доставим порох, и я покажу тебе, как его использовать, — напомнил он на всякий случай.
Это не было приятной прогулкой, они не останавливались, но постоянно сменялись друг с другом, неся порох. Язон и ещё трое ходячих раненных были избавлены от этой ноши. Подниматься по склону, по мокрой и скользкой траве было тяжело. Нога у Язона страшно болела, и при каждом шаге у него из раны вытекала струйка крови и бежала в сапог. Он упал, а путь был бесконечным. Все прошли мимо него и вскоре скрылись из виду. Он стёр пот и дождь с глаз, поднялся, и покачиваясь двинулся вперёд. На вершине холма появился Темучин, взглянул на него, ощупывая рукоять меча, и Язон увеличил скорость. Если он упадёт, то присоединится к моронам.
Много времени спустя, ничего не видя, он наткнулся на группу людей, сидевших на траве и прижимавшихся спинами к знакомому обрыву.
— Темучин поднимается, — сказал Аханк. — Ты будешь вторым. Каждый из первых десяти поднявшихся возьмёт с собой ствол пороха.
— Отличная мысль, — ответил Язон, падая на мокрую траву. Прошло немало времени, прежде чем он смог сесть с порохом к грубой кожаной упряжи. Вскоре спустилась верёвка и Язон позволил привязать себя. На этот раз возможность падения ничуть не беспокоила его. Он положил голову на ствол и уснул, как только начался подъем, и не проснулся даже тогда, когда его голова появилась над обрывом… Здесь ждали свежие мороны, ему позволили возвращаться в лагерь одному, без пороха. Он предоставил животному идти медленным шагом, но когда подъехал к своему камачу, почувствовал, что не может слезть на землю.
— Мета, — прохрипел он, — помоги раненому ветерану… — Он покачнулся, когда она высунула голову из камача, и начал падать. Она успела подхватить его на руки и внесла в шатёр. Это было чудесное ощущение.
— Тебе нужно что-то съесть, довольно пить, — строго сказала Мета.
— Ерунда, — сказал он, отпивая из железной чашки и облизывая губы. — Я потерял много крови. Это указала аптечка после осмотра и сделала укол железа. Я слишком слаб для еды.
— Шкалы аптечки указывают также, что ты нуждаешься в переливании крови.
— Немного сложно организовать это здесь. Я буду пить много воды и есть каждый вечер козью печёнку.
— Откройте! — Крикнул кто-то, нажимая на входной клапан. — Я говорю голосом Темучина.
Мета сунула аптечку под шкуру и пошла к выходу. Гриф, раздувая огонь в костре, подобрал копье и взвесил его в руке. Воин просунул голову в отверстие. — Ты должен немедленно явиться к Темучину.
— Скажи ему, что я скоро буду.
Воин попытался спорить, но Мета сжала его нос и вытолкнула наружу. Она вновь завязала клапан.
— Ты не можешь идти, — сказала она.
— У меня нет выбора. Мы зашьём раны вручную кишками, так безопасней, а антибиотики различить невозможно. Железо уже проникло в мой костный мозг. — Я вовсе не это имела в виду, — гневно сказала Мета.
— Я знаю, что ты имела в виду, но к сожалению, мы ничего не сможем сделать. — Он прижал аптечку и повернул шкалу. — Обезболивающий укол действует, и я могу идти. Я потеряю годы жизни из-за этих стимуляторов и наркотиков, но надеюсь, что кое-кто это оценит.
Когда он встал, Мета схватила его в объятия. — Нет, ты не можешь, — сказала она. Он смягчил столкновение, взяв её лицо в руки и поцеловав. Гриф презрительно фыркнул и отвернулся. Её руки ослабли.
— Язон, — сказала она. — Мне это не нравится. Я ничем не могу помочь.
— Можешь, но не в данный момент. Продержитесь ещё немного, я иду показывать Темучину, как делать большой взрыв, после этого мы вернёмся на корабль. Я скажу Темучину, что отправляюсь за племенем пиррян, и это будет правдой. Колеса вращаются, планы меняются и скоро новый день взойдёт над Счастьем. — Под действием лекарства, у него в голове прояснилось, настроение улучшилось и он верил в каждое своё слово. Мета, проведшая много времени у костра из навоза в этом морозном лагере, не разделяла его энтузиазма. Но она отпустила его — долг превыше всего — это каждый