– Нельзя ли покороче? – устало осведомился Дудынин.
– На вас не угодишь, – ощетинился прокурор. – То вы не понимаете, а когда начинаешь объяснять, снова недовольны.
Дудынин счел за лучшее промолчать. Он умел вести себя дипломатично.
– Так вот, – наставительно поднял палец Ермолкин, – давайте подумаем против кого замышлялось преступление. Ваше мнение, Еремей Галактионович? – обратился он к следователю.
Макушкин поправил очки.
– Я думаю, Олег Константинович, что покушались на Кречетова.
– Аргументы?
– Ну, во-первых, кому нужен этот Бобриков, а во-вторых, всем было известно, что Кречетов собирался облазить весь дом. Я думаю, – уверенно заключил Макушкин, – двух мнений здесь быть не может.
– А вот и ошибаетесь, – торжественно произнес прокурор. – Пока нельзя стопроцентно утверждать, что предполагаемая жертва Кречетов.
– Почему? – спросил Макушкин.
– Потому, что у нас нет доказательств, – просто ответил Ермолкин.
– Уж не хотите ли вы сказать, что покушались на Бобрикова, – на секунду прервал свое хождение Дудынин.
– Я не знаю на кого покушались, – терпеливо повторил прокурор. – В этом то и сложность. Можно строить предположения, но все это будет гаданием на кофейной гуще. Я, например, могу предположить, что жертвой должен был стать Михайлов, он один пока занимался вторым этажом. А где гарантия, что кто-нибудь из строителей не захотел по неизвестным нам причинам избавиться от Бобрикова?
– Так что же делать? – в отчаянии спросил Скворцов, впервые подавший голос за все время обсуждения.
– Понятия не имею, – откровенно признался прокурор. – Надо выбрать какую-нибудь версию в качестве рабочей гипотезы.
– Я предлагаю Кречетова, – не прекращая ходить, сказал Дудынин.
– Давайте рассмотрим Кречетова, – кивнул Ермолкин. – Кто выигрывает от его смерти?
– Наверное, дочь, – предположил Макушкин.
– Нужно знать точно, – сказал прокурор. – Ну, положим, вы правы. Но маловероятно, чтобы она покушалась на своего отца. Да и почему здесь в деревне?
– А как насчет Сазоновых? – вмешался Скворцов. – Почему они до сих пор не уезжают?
– Спросите об этом у них, – посоветовал Макушкин.
– И непременно спрошу, – с нажимом произнес Скворцов. – Они давно знают Кречетова. Мало ли причин для убийства?
– Нужно их всех допросить, – предложил Дудынин.
– И о чем же вы будете спрашивать, Владислав Анатольевич? – язвительно поинтересовался прокурор. – Были ли у вас причины желать смерти Павлу Ильичу Кречетову? Да они сделают большие глаза и скажут, естественно, нет.
– Можно покопаться в их рабочих отношениях, может быть, какой-нибудь конфликт? – не сдавался Дудынин.
– Да бросьте молоть чепуху, – рассердился Ермолкин. – Вечно у вас завиральные идеи. Такое расследование займет много времени. Так можно копаться в прошлом строителей, разыскивая причины для убийства одного из них. Можно попытаться приписать все это Сорокину, Морозовым, кому угодно!
– Сорокин, кстати, подозрительный тип, – вставил Скворцов.
– Абсолютно с вами не согласен, – возразил Ермолкин. – До сих пор в его действиях не было ничего подозрительного.
– Может быть, закроем расследование, а, Олег Константинович? – выступил с инициативой Макушкин.
– Закроем, – проворчал прокурор. – А если завтра кого-нибудь убьют, тогда как быть, а?
– Но мы же как в заколдованном кругу, – чуть не плача проговорил Макушкин. – Я уже просто с ума схожу.
– Перестаньте ныть, – одернул его прокурор. – Давайте остановимся еще на одном моменте. Я говорю о том, что этот случай очень напоминает гибель Дубкова.
– Чем же? – удивился Макушкин. – Там река, здесь дом.
– Тем, что ни тут, ни там не было гарантии, что преступление свершится. Дубков погиб, а Бобриков просто сломал ногу. Вы не находите это странным?
– Я вас не понимаю, – нахмурился Макушкин.
– Да что же тут непонятного, Еремей Галактионович? Подумайте сами. Дубков запросто мог остаться в живых. Я хочу сказать, что все это ненадежно и могло в обоих случаях не привести ни к какому результату. Меня ставит в тупик, что оба преступления, если конечно, Дубков не погиб случайно, были, ну как бы, пущены на самотек.
– Интересно, а не связано ли падение Бобрикова с гибелью Дубкова, – поделился своими соображениями Скворцов.
– Вот это и нужно выяснить, – кивнул Ермолкин. – Чем черт не шутит, вдруг между кем-нибудь из строителей и Дубковым есть какая-то связь?
– Все – таки по-моему смерть Дубкова – несчастный случай, – упрямо сказал Дудынин.
– Вы вольны придерживаться своего мнения, – признал за ним такое право Ермолкин.
– Благодарю, – буркнул полковник.
– Мне кажется, Олег Константинович, нужно все же определить число тех, кто точно не мог физически подпилить ступеньку.
– Как вы это сделаете? – с любопытством взглянул на него Ермолкин.
– Я уже объяснил, Олег Константинович. В деревне есть люди, которые могут доказать, что никуда не выходили из дома от десяти тридцати вечера до девяти утра. Возьмем, например, Морозовых. Они утверждают, что все время были дома вместе.
– А кто это может подтвердить? – спросил Ермолкин.
– Ну, они же были вдвоем, – начал Макушкин и вдруг остановился, он понял.
– Наконец-то до вас дошло, – едко сказал прокурор, наблюдая, как свет понимания посещает следователя. – У нас нет никаких оснований им верить.
– А какие у нас есть основания им не верить? – поинтересовался Дудынин, доходя до двери уже наверное в трехсотый раз.
– Тоже никаких, – признал прокурор. – Но подобное алиби нельзя принять на веру.
– Еще интересно, где взяли пилу? – предложил новый вопрос для рассмотрения Макушкин. – Ведь не пойдешь же с пилой по деревне, заметят.
– Наверное, в сарае была пила, – предположил Ермолкин.
– Я проверил, была, – кивнул Макушкин, – но на ней отпечатки пальцев только двух строителей – Михайлова и Никитина.
– А кого вам еще нужно? – недовольно спросил прокурор.
– Ну, – неуверенно проговорил следователь, – того кто подпилил ступеньку.
– Так он вам их оставит, – ухмыльнулся прокурор – Что за наивность!
– Дело в том, Олег Константинович, – возразил Макушкин, – что Никитин и Михайлов отрицают, что брали в тот день пилу. Так вот, я подумал, что если бы преступник стер отпечатки, то он бы стер все.
– А то, что он мог быть в перчатках, вам в голову не пришло, а?
– Нет, не приходило, – опешил следователь. – Такая жара, я как-то не подумал.
– А надо думать, Еремей Галактионович, надо, – убеждающим тоном проговорил Ермолкин.
Дудынин наконец прекратил свое хождение.
– Ну и какие же из всего этого можно сделать выводы? – как ни в чем не бывало спросил он, глядя на прокурора.
Ермолкин неожиданно сорвался.
– Ну откуда я знаю? – завопил он. – И что вы уставились на меня, как баран на новые ворота? Я что вам, – Холмс, Мегрэ и Пуаро в одном лице? Чего вы еще от меня хотите? Чтобы я не выходя из кабинета сказал, кто подпилил ступеньку? Да кто угодно мог подпилить, может, сумасшедший Дудкин, какой-нибудь местный вредитель, враг капиталистов, да сам Кречетов, наконец. Зачем он вообще переехал в эту времянку?
– Он поссорился с дочерью, – сказал Макушкин.
– Это он так говорит, – проворчал Ермолкин. – Тут никому нельзя верить на слово.
Прокурор еще хотел что-то добавить, но внезапно нахмурился. Видимо, его посетила какая-то мысль.
Воспользовавшись паузой, Дудынин обратился к Макушкину:
– А как по-вашему, Еремей Галактионович, не планировался ли первой жертвой Кречетов? Я имею в виду, вместо Дубкова. Кречетов ведь тоже часто катался на лодке.
– Я понял вашу мысль, – кивнул Макушкин. – Я соглашусь с этим, если будет доказано, что во втором случае покушались на Кречетова.
– Как это доказать? – поинтересовался Скворцов.
– Не знаю, – развел руками Макушкин.
– А я знаю, – сказал Скворцов. – Подождать, пока Кречетова убьют.
– Оставьте ваш черный юмор, – рассердился Макушкин.
– А что говорят Сазоновы? – спросил Дудынин у следователя. – Они обеспечили друг другу алиби?
– Вот именно, – кивнул Макушкин.
– А Савицкая их видела?
– В том-то и дело, что нет. Она гуляла с Манюней.
– Так поздно, – удивился Дудынин.
– Да, – ответил Макушкин. – Между прочим, – многозначительно добавил он, – недалеко от строящегося дома.
И тут подал голос Ермолкин.
– Нашел! – выкрикнул он. – Меня посетила гениальная идея!
– Да что вы говорите! – с иронией сказал Дудынин.
– Слушайте, – не обратил на него внимание прокурор. – Представьте себе, что в деревне появился человек с извращенной психикой, который устраивает все эти несчастные случаи. Этим ведь можно объяснить и ненадежность выбранных способов. Может быть, ему все равно, кто станет жертвой и чем все закончится. Может быть, ему интересно погибнет человек в результате его инсценировки или нет. Он подпиливает лестницу и ему все равно, кто упадет. Он просто ждет, чем все кончится.
– Ну, я не знаю, – медленно проговорил Макушкин, пытаясь осмыслить сказанное.
– А по-моему в этом что-то есть, – проронил Скворцов.
– Тогда это скорее всего не местный житель, – предложил Дудынин.
– Скорее всего, – согласился Ермолкин. – И самое страшное, если я сейчас угадал, так это то, что подобные случаи будут продолжаться. Вы осознайте, что это значит.
– Будем все-таки надеяться, что вы ошиблись, – сказал Макушкин.
– Я очень на это надеюсь, – кивнул Ермолкин. – Пока, увы, нам остается только ждать развития событий. Кстати, Еремей Галактионович, вы допросили Бобрикова?
– Нет, еще не успел, – покаянно сознался Макушкин. – Не было времени.
– Поспешите, – велел прокурор. – Узнайте, были ли у него враги? Спросите об отношениях между строителями. В деревне расспросите Кречетова, ну, вы поняли, о чем. Составьте список тех, кто приехал в деревню впервые. И еще поспрашивайте строителей, не знали ли они раньше Дубкова? Всё, больше ничего придумать не могу.