- Я благодарен тебе за науку, преславный. Буду ждать Иоанна. Вскоре Иоанн Куркуй появился в Константинополе. Он приезжал в столицу по осени, чтобы получить на армию годовое денежное содержание. «В 1Х-Х веках военное сословие считалось высшим, наиболее почётным оплотом государства. Соответственно этому военные чины и вознаграждение получали значительно щедрее, чем гражданские чиновники», - писал хронист. Знали императоры, что это «порождало вражду между столичной бюрократией и военной аристократией провинций». Но Багрянородному и Лакапину приходилось защищать интересы военных и особенно тех, кто служил в гарнизонах Малой Азии. Там держали преимущественно кавалерийские тагмы. Стратиги таких частей получали в год до тридцати-сорока фунтов золота.
Появившись в Константинополе, Иоанн Куркуй первым делом направился в Магнавр. Его принял Роман Лакапин. Встретились два земляка как братья. Оба сухощавые, Лакапин повыше ростом, Куркуй пошире в плечах, пружинистый: считай, лет тридцать с седла не сходил.
- Ну как ты там, в пустынях? Ишь, прожарился, смоляной весь!
- Но и ты, басилевс, далеко от меня не ушёл. Поди, во дворце не засиживаешься.
- Тяжеловат становлюсь на ногу, Иоанн. Значит, так: приводи с дальней дороги себя в порядок и пойдём на встречу с Божественным. Внука моего увидишь. Там и поговорим. О себе расскажешь, как тебе арабы докучают…
- Спасибо. Всё так и будет. А пыли на мне слоями накопилось…
Вечером того же дня в покоях Багрянородного собрались узким кругом: Константин, Роман, Елена и Иоанн. Эта встреча не была тайной, но среди придворных породила многие толки. Их подогревали Стефан и Константин. Цари были в обиде за то, что их отторгли от беседы. Они пустили слух, что два императора пригласили стратига Куркуя для того, чтобы обговорить, сколько надо добавить денег командирам восточной армии. А деньги и европейской армии, и чиновникам - всем были нужны. Поводом для таких толков явилось то, что минувшее лето в Византии выдалось неурожайным, грозил голод. Цены на продукты питания повышались с каждым днём. На этой почве и раздували страсти Стефан и Константин. Они ведали, среди кого это делать. Чиновников в правительстве империи было тысячи. Они распределялись по канцеляриям шестнадцати ведомств. Служащие получали содержание от казны. Оно казалось им скудным или являлось таковым на самом деле. Но все знали, что чиновники пополняли и возмещали свою скудость различными поборами и взятками от населения.
У императоров были свои мысли по поводу улучшения жизни служащих, будь то военные или гражданские, в малоазиатских провинциях. Они считались для Византии наиболее важными. Из Малой Азии империя получала лучших воинов, искусных моряков, а казначейство - главную часть своих доходов.
Всего этого цари Стефан и Константин не знали в силу своего скудоумия, но с упрямым постоянством наносили ущерб отлаженному государственному управлению, которое сумел создать их отец император Лакапин.
А пока в уютном покое Багрянородного четыре человека обсуждали предстоящее путешествие, Иоанн Куркуй первым сделал предложение, как и когда лучше всего исполнить задуманную долгую поездку.
- Скажу, Божественный, так: самое благоприятное время для путешествия по восточным фемам - это поздняя осень и зима. Да, могут быть сильные ветры, песчаные бури, может налететь снег, в горах навалиться мороз, но всё это легче переносить, чем жестокую летнюю жару. Через неделю я буду возвращаться в Анкиру, и, если ты, Божественный, сумеешь подготовиться к этому времени, ради Бога, поедем вместе.
Багрянородный посмотрел на Елену: ждал от неё совета. Она поняла его, сказала немногое:
- Преславный стратиг Иоанн прав: вам лучше отправиться вместе.
- Спасибо за благословение, Божественная. А собраться нам и пяти дней хватит, - заключил Багрянородный.
Как и при сборах к путешествию на Пелопоннес, Багрянородный решил взять с собой хронистов и учёных. Он навестил высшую Магнаврскую школу, там среди охотников нашёл человек восемь покрепче и предупредил их:
- Нам будет трудно. Готовьтесь ко всяким неожиданностям. Хочу, чтобы со мной шли только сильные и выносливые.
Выбор Багрянородного оказался удачным. Все восемь человек заявили, что ради науки согласны отправиться в любое путешествие.
Вскоре хлопоты остались позади, и через шесть дней путешественники были готовы в путь. Одеты они были по-зимнему, каждый из них умел ездить верхом. Их кони и снаряжение были переправлены через Босфор в Халкидон, что стоял на южном берегу пролива. Багрянородный простился с Еленой и с сыном, велел им беречь себя.
- Мне будет легче там, в далёких пустынях, если я буду знать, что всё у нас хорошо.
- Не беспокойся за нас, Божественный, мы останемся под крылом батюшки и деда Романушки, - утешила Елена супруга.
Наконец Багрянородный покинул Магнавр. Он ускакал в сопровождении двух десятков телохранителей-русов, и среди них были Никанор, Прохор и армянин Мардарий. Уходил с императором и его неизменный Гонгила. Багрянородный и его спутники доехали на конях до бухты Золотой Рог, там вместе с конями погрузились на императорскую памфилу, и она покинула бухту. Всё шло хорошо. Служители в секрете, которые следили за толпой зевак, вскоре стали покидать набережную бухты. А спустя некоторое время произошло событие, чуть было не сорвавшее экспедицию.
Иоанн Куркуй должен был получить деньги к моменту выезда Багрянородного из Магнавра, но по неведомым причинам его задержали в императорском казначействе. Сослались на то, что казначей, который выдавал золотые и серебряные деньги, ошибся в счёте и принялся их пересчитывать - это многие тысячи милиаризиев. Он считал быстро, к тому же привлёк к счёту младших казначеев. Однако время бежало, и Иоанн Куркуй потерял терпение.
Наконец пересчёт был завершён. Четырнадцать кожаных сум, каждая по три пуда, были навьючены на коней, и небольшой отряд воинов покинул казначейство. До бухты Золотой Рог доехали благополучно. Там коней ввели на транспортную памфилу, и она медленно отошла от берега. Но едва памфила вышла из заставленной судами бухты на чистую воду и отплыла в пролив на несколько стадиев, как к ней пристали с бортов две скедии и из них на судно выскочили около двадцати вооружённых пиратов. Началась жестокая схватка. Воины Иоанна Куркуя и сам он умело отбивались от пиратов, но силы были неравными. И быть бы беде, если бы в бухту в это время не возвращалась памфила с воинами, которые несли береговую охрану столицы. Воины поспешили на помощь. Пиратам некуда было деться. Многие из них уже бились один против троих и падали сражённые под мечами. Лишь два пирата попросили пощады. Однако кто-то из воинов закричал:
- Смерть им! Они уложили наших троих!
- Стойте! Они нам нужны! - крикнул Иоанн Куркуй в тот миг, когда мечи уже были занесены над пиратами.
Вскоре памфилу очистили от пиратских трупов. Воины дежурного судна взяли пиратские скедии на буксир и ушли в бухту. Памфила Иоанна Куркуя продолжала путь к азиатскому берегу. Когда она пристала у причала Халкидона, Куркуя встретил Гонгила.
- Что случилось, доместик Иоанн? - спросил он.
- Произошло нападение пиратов. Кому-то потребовались наши деньги. Но всё обошлось. Только троих потеряли в схватке.
Навьюченных лошадей воины свели с памфилы, следом же привели связанных по рукам пиратов.
- Вот, допросите их, - сказал Куркуй Гонгиле. - Может, что и приоткроют. - И спросил: - Где Божественный?
- Он у епарха Халкидона.
Когда Багрянородный услышал всё о происшествии в проливе, он понял, что нападение было не случайным: кто-то из дворцовых людей донёс до пиратов весть о перевозке денег. Император повелел Гонгиле провести дознание, и отряд путешественников задержался в Халкидоне до утра.
При допросе, который Гонгила вёл с помощью двух воинов, от пиратов ничего путного не узнали. Даже при пытках они твердили одно: ничего не знают, зачем напали на памфилу. Они лишь описали человека, который побывал на скедии, где находился вожак пиратов. Он якобы приплыл на рыбацкой лодке, был средних лет, с чёрной бородой, одет, как все рыбаки. И всё-таки одна особенность пиратами была отмечена: на левой руке у него не хватало указательного пальца.
- Когда он брался за борт скедии и поднимался на неё, я это и заметил, - пояснил критский пират.
Для служителей в секрете это была хорошая зацепка. Оставалось только найти беспалого рыбака. Пиратов отправили в Константинополь, и лишь во второй половине дня отряд путешественников, ведомый воинами Иоанна Куркуя, отбыл в Никомидию.
Командующему армией в Малой Азии Иоанну Куркую были знакомы почти все епархи азиатских городов Византии и стратиги фем. Было принято, что, кто бы из властных лиц ни ехал из города в город, они высылали вперёд гонцов, чтобы уведомить местные власти о своём прибытии. Это было удобно той и другой стороне: не случалось неожиданностей, когда гостя не ждут. А гости знали, что им приготовят встречу, что они вымоются в бане после тысяч стадиев пути, их накормят. И первые гонцы были отправлены Куркуем в Никомидию, центр Оптиматовой фемы. Жизнь этой фемы, как и соседней с ней - Опския - с центром в городе Никее, Константину Багрянородному была хорошо знакома, поэтому в них он не задержался. Проведя в той и другой феме по ночи, он двинулся в город Анкиру, который тоже был центром фемы и лежал на пути к Харсиане, порубежной военной феме. В том восточном краю располагались ещё четыре военных фемы: Ликандр, Месопотамия, Сивастия и Колонея, усеянные крепостями для защиты в непрерывных войнах с арабами.
В Анкире у Иоанна Куркуя находился главный штаб. Там же, в казармах, стояло войско из двух тагм - тридцать две тысячи воинов, половину из которых нужно было вести в восточные фемы, на смену воинам, защищавшим горный край и павшим от потерь в схватках. Путешественники простояли в Анкире три дня и вновь тронулись в дальний путь.
Двигалась войско и путешественники медленно.