Влахернский дворец, который был воздвигнут в северо-западном углу города в 1080–1090 годах и расширялся в течение XII века, чтобы и в дальнейшем служить императорской резиденцией, также представлял собой не единое здание, а дворцовый комплекс, служивший для проживания и приемов императорам Алексею I (1081–1118) и Мануилу I (1143–1180). О нем у нас гораздо меньше сведений, чем о старом дворце, потому что текст Псевдо-Кодина XIV века, сравнимый в определенном смысле с трактатом «О церемониях», не называет его построек и тем более не описывает их[119]. Его краткое, но детальное описание дает французский историк крестовых походов Одон Дёйльский, сопровождавший в 1147 году короля Людовика VII: «Там стоит дворец, называемый Влахернским, и, хотя возведен он в низине, но, построенный с роскошью и изяществом, поднимается довольно высоко и благодаря тройному соседству – моря, полей и города – доставляет своим обитателям тройное удовольствие взирать на все это попеременно. Его внешняя красота почти несравненна, но красота внутренняя превосходит все, что я только мог бы сказать о ней. Со всех сторон он расписан золотом и разноцветными красками, двор выстлан мрамором с изысканным мастерством»[120]. Испанский еврей, путешественник Вениамин Тудельский, живший в Константинополе в 1161–1163 годах, добавляет, что император Мануил приказал написать там фрески с изображениями своих военных походов[121]. В XV веке этот дворец также отражал общую ситуацию в городе и империи, как констатирует это испанский путешественник Перо Тафур в 1437 году: «Некогда императорский дворец, как видно, был великолепным, но теперь он не таков, ибо, как и весь город, отражает он те бедствия, которые случались и продолжают случаться изо дня в день»[122]. Как некогда Фаросский храм Богородицы, дворцовой церковью до пожара 1434 года служил храм Богоматери во Влахернах.
Дворец Вуколеонт. Фотография XIX в.
Лев, стоявший у входа в гавань Вуколеонта. Археологический музей Стамбула
Солид Мануила I Комнина 1143–1180
Из письменных источников, которые мало подтверждены археологическими находками, мы знаем, что у различных византийских императоров в городе были также частные дворцы[123]. Их расположение, как правило, известно лишь приблизительно, и их детали дошли до нас только в исключительных случаях, как, например, в случае с Манганским дворцом, который был построен императором Василием I (867–886) на восточном берегу, на Мраморном море, под Акрополем, и назван в честь находящегося рядом арсенала (μαγγανεῖα). Анна Комнина рассказывает, что он был высотой в пять этажей и считался одним из красивейших зданий города[124], – сохранились лишь остатки его субструкций[125]. То же самое касается и дворца императора Романа Лакапина (920–944) на склоне долины Ликоса, который был связан с сохранившейся до сих пор церковью Мирелея[126]. Роман обладал этим дворцом, вероятно, еще до того, когда узурпировал власть.
Как и он, другие знатные семьи владели дворцами в лучших местах города. Латинское описание города первой половины V века – Notitia urbis Constantinopolitanae – упоминает несколько десятков частных домов знатных семей[127]. Восходящие к V веку дворцы главных спальничих Антиоха и Лавса, расположенные у западного края Ипподрома, частично раскопаны на уровне фундаментов и демонстрируют архитектуру роскошных позднеантичных вилл[128]. На террасах над Золотым Рогом (возможно, над нынешним Главным почтамтом) был воздвигнут дворец Вотаниата, принадлежавший семье, которая в ΧΙ веке была сильнее даже императора. Когда генуэзцы в 1192 году получили в подарок этот дворец, он уже заметно обветшал, однако его детальное описание все же позволяет явно ощутить ту архитектурную и художественную роскошь, которую могли себе позволить семьи высших сановников[129].
Плотность современной застройки не дает нам представить, что многие дворцы и, конечно же, те здания, из которых состоял Большой дворец, были окружены некогда обширными парками[130]. Для их владельцев было важно обладать красивым видом, которым они умели в полной мере наслаждаться, как это показывает, например, эпиграмма первой половины V века, говорящая от лица такого дома:
По сторонам от меня блестящий простор развернулся:
слева и справа и сзади всё – город, но перед собою
все чудеса созерцать могу я Вифинского края[131].
2. Присутствие императора в городе
Византийский император, в отличие от западных королей, обычно не путешествовал по стране, кроме редких случаев личного руководства военными походами, но зато его присутствие в Константинополе регулировалось законодательно[132]. Жители Константинополя могли, в разные столетия с различной частотой, видеть императора, императрицу и высших сановников в большей или меньшей близи или, скорее, отдалении. До XII века это было на регулярно устраивавшихся на Ипподроме состязаниях колесниц, за которыми император наблюдал в своей ложе – кафисме. Частота этих представлений в поздние века, впрочем, упала, а после 1204 года они исчезли совсем и были заменены другими играми, хотя нет уверенности, что император регулярно на них присутствовал.
Гонки на Ипподроме. Мозаика из дворца Вилла дель Казале близ Пьяццы Армерины на Сицилии. Кон. III в.
С IX–X веков император стал все чаще пользоваться точно заданными маршрутами передвижений по городу по случаю светских и церковных церемоний[133]. К ним относятся прежде всего древнейшее общественное празднование Нового года (по византийскому календарю – 1 сентября[134]) и день освящения города 11 мая, для чего император проезжал из Дворца вдоль по Месе до Форума Константина[135]. Эта почти круглая, окруженная двухъярусными портиками площадь с колонной в центре была политическим сердцем города[136]. На ее северной стороне находилось здание Сената, а на восточной, возможно, не примыкая к ней непосредственно, – Преторий, резиденция эпарха города. Площадь Форума примерно в 25 000–30 000 м2 давала достаточно места для светских торжеств.
С VI–VII веков император, а следовательно и императорская семья, и весь двор, был все больше и больше вовлечен в литургическую жизнь Церкви и принимал участие, с собственной процессией и по собственному протоколу, в богослужениях по случаю важных церковных праздников или храмовых праздников главных церквей города. Чаще всего он посещал Св. Софию – «церковь, предназначенную для простого люда», как говорит арабский путешественник Х века[137]. Чтобы попасть туда, существовало несколько способов: самый короткий путь вел через ворота Халки и Августей, но, похоже, также использовался проход в императорской ложе, так что процессия шла через Ипподром, и ее могло наблюдать множество людей. Когда император с конца XI века стал жить во Влахернском дворце, он приплывал на корабле к Дворцовому мысу и проходил через Акрополь к Св. Софии. Улицы, по которым ехал император, покрывались коврами, по которым были разбросаны душистые цветы. Бургундский путешественник Бертрандон де ла Брокьер в 1433 году ждал целый день, без еды и питья, пока вечером, наконец, не смог увидеть императорскую семью с близкого расстояния[138].
Св. София Константинопольская. Интерьер. 532–537
Четко установлены были и те места в Св. Софии, где император должен был находиться во время богослужения[139]. В течение большей части службы его можно было видеть, хотя мы не знаем, кто из народа действительно мог войти в храм на такие праздники. Поскольку один русский паломник описал даже коронацию императора (в 1392 году), то, скорее всего, ограничения не были особо жесткими[140]. Благодаря трактату «О церемониях» известны также пути императорских процессий по городу, равно как и церковные праздники, на которые император в рамках такого торжественного выезда посещал различные районы города. Он ходил, вероятно, преимущественно пешком и нес в руке свечу. Народ наполнял улицы и смотрел из окон и с балконов на участников процессии. Не всегда такие выходы были безопасны для императора. Так, в Маврикия, когда народ незадолго до его низвержения в 602 году был раздражен на него, по пути ко Влахернской церкви кидали камнями, и его пришлось защищать страже[141]. Независимо от тягот, которые создавали холмистое положение города и климатические условия (например, во Влахернскую церковь приходилось идти в середине зимы, 2 февраля), маршруты процессий были очень длинными, причем не в последнюю очередь из-за обратного пути: до церкви свв. Апостолов (в Духов день) было 4 км, а до храма св. Иоанна Студийского монастыря или до Влахернской церкви – до 6 км. Впрочем, постоянно устраивались «перерывы» у важных церквей, мимо которых шла процессия. До Влахернской церкви и, вероятно, до Студийской обители император мог добираться также на корабле, однако большинство придворных, равно как и патриарх с духовенством, должны были идти пешком. Начиная с XII века, с переездом императора во Влахернский квартал, он больше не ходил по старым процессионным маршрутам, а для участия в церемониях в Св. Софии пользовался кораблем. Поскольку сами процессии известны нам только из церемониальных текстов, мы можем лишь догадываться, было ли императорское присутствие, не необходимое с точки зрения богослужения, столь регулярным на практике, хотя для императорской идеологии было важно, чтобы правитель публично показывался вместе со своими сановниками