[306]. Не только топографически доминирующее положение на холме, но и священное с династической точки зрения место могло побудить Мехмеда построить здесь мечеть, носящую его имя.
Почитание Богородицы, особенно ярко выраженное в Константинополе как городе, вверенном покрову Божьей Матери, отразилось в 136 церквях, посвященных Богоматери, некоторые из которых сыграли особую роль в жизни города и всей империи. Без сомнения, на первом месте здесь стоит упомянуть церковь Богородицы в районе Влахерны на крайнем северо-западе города, которая так же, как и Св. София, дала свое имя другим церквям Византийской империи. Ее икона, согласно преданию, спасла город от нападения аваров в 626 году, а позже тут собрали самые важные богородичные реликвии. Поскольку с конца XI века императорский двор все больше и больше переселялся в этот район, Влахернский храм также был включен в императорский церемониал как своего рода придворная церковь, наряду со Св. Софией[307].
Конечной целью праздничных процессий была чаще всего церковь Богоматери, расположенная рядом со Св. Софией в квартале медников (Халкопратии). Благодаря своему доминирующему расположению на плато мнимого седьмого холма церковь Богородицы Перивлепты («видная отовсюду») привлекала внимание всех, кто приближался к городу со стороны Мраморного моря. Блистательное внутреннее убранство, созданное по заказу императоров из Македонской и Комниновской династий, было уничтожено в 1204 году, но, похоже, было столь же великолепно обновлено императорами Палеологами, как это видно из обстоятельного описания испанца Руя Гонсалеса де Клавихо (1403 год)[308]. На части ее оснований стоит теперь церковь Армянского патриархата, в которой, однако, нет ни намека на былое великолепие этого места. Огромные субструкции церкви были обнаружены совсем недавно[309].
Церковь Богоматери Одигитрии («Путеводительницы») была знаменита своей иконой Богородицы, которую написал якобы апостол Лука, чьей рукой водила невидимая сила, так что она считалась нерукотворной (ἀχειρποίητος)[310]. Это был один из самых почитаемых культовых объектов в городе, ставший – по своему иконографическому типу – образцом для всего православного мира. Данная церковь, вместе с одноименным монастырем, как это можно предположить по материалам раскопок[311], находилась между нынешним Музеем мозаик и железнодорожной линией.
На территории Дворца также стояли несколько небольших церквей, недоступных для широкой публики[312]. Настоящей дворцовой церковью, с момента реставрации Михаилом III около 864 года, считался храм Богородицы Фаросской («у маяка», который виден и по сей день), выделявшийся не только роскошными декором интерьера (точно описанным одним арабским путешественником), но и ценнейшими реликвиями, каких не было ни в какой другой церкви[313].
Михаил III со своей матерью Феодорой. Миниатюра из мадридской рукописи «Обозрения истории» Иоанна Скилицы (Bibliоteca Nacional de Madrid, Vitr. 26-2). XII в.
Хотя уединенная монашеская жизнь кажется мало подходящей для такого большого города, однако Константинополь, с примерно 320 своими монастырями, имевшими свои церкви, был одним из основных монашеских центров Византийской империи[314]. Монахи представляли собой особый социальный элемент в жизни города – тема, которая для всей византийской эпохи еще не получила обобщающего исследования в Новое время. Впрочем, начало монастырской жизни в городе не восходит, как утверждают легендарные заметки «Патрий», к Константину Великому, а относится только к правлению Феодосия I (379–395). С монастырями были во многом соединены приюты и больницы, например знаменитый госпиталь при монастыре Пантократора (1136 года)[315]. Но в константинопольских монастырях часто – вопреки иному, аскетическому направлению на всем православном Востоке – создавались школы каллиграфии и миниатюры. Особое место здесь занимал Студийский монастырь (основанный во второй половине V века), откуда в IX веке стала распространяться новая форма письма – минускул. Этот монастырь стал образцом для новооснованных обителей в славянском мире благодаря своему скрипторию, а также строгому монашескому уставу[316]. Впрочем, в этом контексте следует упомянуть и обители францисканцев и доминиканцев в Пере-Галате, которые начиная с XIII века внесли значительный вклад в знакомство с латинской литературой и культурой и в их распространение в Константинополе[317]. Следы всех монастырей почти полностью исчезли, хотя некоторые некогда связанные с ними церкви сохранились в качестве мечетей, например Студийская, Пантократор или Паммакаристос.
VII. Интеллектуальный центр: образование и ученость
1. Историческое развитие
Константинополь, несомненно, был ведущим центром образования и науки и в самой Византийской империи, и странах Запада, равно как и в первые века халифата. Но гораздо менее известно, что город получил эту роль лишь в ходе долгого процесса, который шел параллельно другим, уже описанным выше, и был сильно подвержен влиянию политических изменений. Легко забывают, что столица была основана на месте провинциального города Восточной Римской империи, незначительного в культурном отношении. Однако придворная риторика IV века больше не хотела соглашаться с этим фактом и в пышных выражениях присваивала даже самому раннему Константинополю ранг культурной столицы, которой он стал только в более поздние века[318], – чему до сих пор верят многие современные авторы. Нигде, кроме как в области интеллектуальной жизни, традиция не значит так много и новое начало не бывает столь сложным. До 529 года Константинополь находился в тени почтенной Афинской академии, пока Юстиниан не распустил ее, не сумев, правда, переселить в Константинополь трудившихся там преподавателей. Крупные школы и библиотеки по-прежнему находились на Востоке: в Антиохии, Александрии, Бейруте, Кесарии и Газе. Там же находились и богословские школы с их сокровищницами святоотеческой литературы, где разрабатывались основы православного вероучения. С арабским завоеванием эти институции попали под власть халифата и быстро потеряли свое влияние и значение. В результате Константинополь одержал победу без боя. Но момент был не самым удачным для того, чтобы придать перемещенным в столицу музам то значение, которым они обладали на своей древней родине. Военные столкновения на Балканах и в Малой Азии, многочисленные атаки на сам город, безусловно, не могли быть питательной средой для его исключительного культурного развития, которое началось только в середине IX века, когда умиротворение Балкан и успехи против арабов в Малой Азии создали и политические предпосылки для распространения константинопольской городской культуры[319]. Но именно этот подъем показывает, какой духовный потенциал, скрытый, трудно поддающийся исследованию и потому часто просто отрицаемый, все же накопился там за предшествующие столетия.
Нападение крестоносцев на Константинополь в 1204 г. Миниатюра из рукописи «Завоевания Константинополя» Жоффруа де Виллардуэна (Bodl. Laud. Misc. 587). Ок. 1330
С завоеванием крестоносцами в 1204 году город резко потерял свое интеллектуальное лидерство и не смог восстановить его в прежнем масштабе даже после политической стабилизации 1261 года. Теперь во всей империи развивалась скромная городская культура (особенно в Трапезунте, Фессалонике, Мистре на Пелопоннесе), которая, хоть и брала Константинополь за образец, имела собственные достижения в искусстве и литературе и развивала собственные формы образования. Роль Константинополя как абсолютного центра знаний была поставлена под сомнение.
2. Константинополь и провинция
Действительно ли Константинополь был столь бесспорным центром культуры? Суждения современников не оставляют в этом ни малейшего сомнения. Факт в том, что столица всегда находилась в процессе взаимообмена с провинциями, особенно благодаря миграции монахов. Вплоть до IX века литературная культура провинций также влияла на развитие столицы, прежде чем та стала в значительной степени определять норму для всей империи. В области искусства и архитектуры Константинополь всегда (со второй половины IX века) транслировал решающие импульсы, часто даже за пределы политических границ государства. Трудно уловимое по источникам значение провинций для более широкого культурного развития Византийской империи не следует недооценивать, но оно мало что меняет, особенно в решающий период с IX по XII век, в отношении центральной роли Константинополя, которая была особенно эффективной по двум причинам: финансовой мощи двора (и в меньшей степени патриархии) и оборонительным стенам, которые с 330 по 1204 год и почти 200 лет после 1261 года защищали не только людей, но и институции и культурные ценности[320].
3. Образование: институции и здания
Образование в контексте нашего рассказа означает не приобретение элементарных навыков чтения и письма, а усвоение канона семи наук, который в Византии назывался ἐγκύκλιος παιδεία, то есть «общее образование»[321]. Это образование (