[283].Однако это требование выполнено не было.
После окончания Второй мировой войны под влиянием патриотических чувств, своих и паствы глава Западно-Европейского экзархата митрополит Евлогий (Георгиевский) принял решение вернуться в лоно Матери-Церкви. 29 августа 1945 г. к Патриарху Алексию поступило ходатайство митрополита Евлогия, архиепископа Владимира и епископа Иоанна «о принятии их с приходами в каноническое единение со всею Русской Православной Церковью». 7 сентября 1945 г., после поездки митрополита Николая (Ярушевича) в Париж, Священный Синод Московского Патриархата принял постановление о воссоединении с Русской Церковью 75 приходов Западно-Европейского экзархата, а 11 сентября 1945 г. был издан указ Патриарха Алексия № 1171, удовлетворивший ходатайство Владыки Евлогия с сохранением статуса экзархата[284]. Выступая 29 августа на Епархиальном собрании, созванном по вопросу воссоединения, митрополит Николай несколько дезинформировал собравшихся, уверяя, что вопрос в целом уже урегулирован с Вселенским Патриархом. К сожалению, это оказалось не так.
В последний год своей жизни митрополит Евлогий (Георгиевский) дважды обращался в Константинополь за разрешением вопроса о своем каноническом положении, однако Вселенская Патриархия ничего не ответила на его запросы. Так 1 октября 1945 г. в своем письме к Патриарху Вениамину Владыка Евлогий писал: «Наше воссоединение с административным организмом Московской Патриархии и каноническое подчинение ему отныне предрешено. Но формы нашего подчинения, управления и дальнейших при этом взаимоотношений со Вселенским Престолом еще не выяснены. Само собой разумеется, что Патриарх Московский кир Алексий не замедлит вести по сему предмету с Вашим Святейшеством надлежащие переговоры… Всем этим указуется срок окончания действия статута нашего Экзархата во всей ее настоящей полноте особыми актами Вселенского Престола и Московского Патриарха»[285].
4 ноября 1945 г. Патриарх Алексий телеграммой сообщил Патриарха Вениамина, что с его устного благословения, переданного из Константинополя митрополиту Евлогию, было «осуществлено присоединение к нашей Матери-Церкви Экзархата Западной Европы», и попросил на это письменное благословение Константинопольской Патриархии, но и данный запрос остался без ответа[286]. Возможно, причиной была тяжелая болезнь Патриарха Вениамина, кроме того, на позицию Константинопольской Патриархии могли повлиять политические осложнения, возникшие в этот период между Турцией и Советским Союзом[287]. Владыка Евлогий временно считал себя экзархом двух Патриархов и обоих поминал за богослужением.
14 февраля 1946 г. скончался Патриарх Вениамин I. На его похоронах присутствовал советский генеральный консул, который при посещении Фанара заявил, что его правительство оценило вклад, внесенный Православной Церковью в дело распространения в мире гуманистических идей. Во время церемонии похорон предполагаемый преемник усопшего митрополит Халкидонский Максим некоторое время находился в автомобиле консула. На Пасху 1946 г. был даже временно возобновлен старый обычай, не применявшийся с 1917 г., по которому российский дипломат сопровождал Пасхальной ночью Патриарха от его резиденции до дверей храма: весной 1946 г. в ходе шествия с правой стороны Первосвятителя находился посол Греции, а с левой — советский генеральный консул[288].
20 февраля 1946 г. новым Константинопольским Патриархом был выбран Владыка Максим (Вапорцис), в Патриаршестве Максим V. Он родился в 1894 г., в 1919 г. окончил богословское училище на о. Халки и был рукоположен во диакона, затем служил архидиаконом в митрополиях Халкидона и Эфеса, состоял патриаршим иеродиаконом и помощником секретаря Священного Синода. В 1927 г. о. Максим был главным секретарем Синода, в 1928 г. — иеромонахом и архимандритом патриаршего храма. В 1930 г. его возвели в сан митрополита и в 1931 г. избрали членом Синода и местоблюстителем великого протосинглера. После назначения в 1932 г. митрополитом Халкидонским Владыка в течение 10 лет управлял Синодом, одновременно он возглавлял административный совет богословского училища на о. Халки. Как уже говорилось, в 1936 г. митрополит Максим не был избран Патриархом, так как турецкое правительство удалило его имя из списка кандидатов. Включение имени Владыки в подобный список через десять лет свидетельствовало об улучшении греко-турецких отношений в то время. Это улучшение также способствовало тому, что Патриарху Максиму удалось вернуть под контроль греческой общины Стамбула госпитальный комплекс в Балыклы и церковь Спасителя, отнятые ранее, как говорилось выше, сторонниками «Папы» Евтима[289].
По случаю своего вступления на Патриарший престол Максим V в послании к митрополиту Евлогию написал, что он по-прежнему считает его (вопреки желанию Московской Патриархии) своим экзархом в Европе и напомнил порядок поминовения Патриаршего имени за богослужением. Первосвятитель РПЦЗ митрополит Анастасий обменялся с Патриархом Максимом сердечными приветственными грамотами, где Владыка Анастасий был назван «возлюбленным о Христе собратом», а не раскольником. Кроме того, новый Вселенский Патриарх встретился с настоятелем прихода РПЦЗ в Стамбуле архимандритом Серафимом (Палайдой) и выказал ему большое расположение[290].
В декабре того же года Сербский Патриарх Гавриил в беседе с митрополитом Крутицким и Коломенским Николаем (Ярушевичем) так охарактеризовал действия Патриарха Максима: «Константинопольская Церковь — это красивый переплет книги, из которой вырваны все страницы. Она — в упадке, и духовном, и материальном. Живет только на английские деньги. Патриарх Максим, скорее, русофил, но ни одного самостоятельного шага он сделать не может: за него работает окружение, особенно митрополиты Иоаким и Геннадий — сторонники власти Вселенского Патриарха над другими Церквами и не любящие Русской Церкви»[291].
2 марта 1946 г. Патриарх Алексий отправил Максиму V телеграмму: «В октябре минувшего года пред почившим святейшим Патриархом Вениамином по просьбе православных в Финляндии был возбужден мною вопрос о возвращении Финляндской Православной Церкви в лоно Матери-Церкви Русской, так как причины временного перехода ее в ведение Вселенского Патриарха в настоящее время отпали. Православная паства Финляндии с нетерпением ждет этого возвращения. Такое же ходатайство перед почившим Патриархом возбудил в свое время митрополит Евлогий из Парижа. До сего времени ни в Финляндии, ни в Париже ответа от Вселенского Престола не было. Усердно прошу Ваше Святейшество прислать мне и передать финляндскому архиепископу Герману и митрополиту Евлогию Ваше благословение на означенный переход». Уже 9 марта Патриарх Максим прислал ответную телеграмму: «Финляндский церковный вопрос решен, пишем. Константинопольский Максим». 13 марта не вполне удовлетворенный Патриарх Алексий еще раз телеграфировал: «Телеграмму Вашего Святейшества о разрешении финляндского церковного вопроса получил с удовлетворением. Ожидаю решения и по парижскому церковному вопросу, о чем я телеграфировал Вам 2 марта»[292]. Но решение этого вопроса затянулось.
А после случившейся 8 августа 1946 г. смерти митрополита Евлогия Московская Патриархия потерпела ощутимую неудачу. Отсутствие «отпускной грамоты» Вселенского Патриарха было использовано новым руководством экзархата для того, чтобы не исполнять завещания митрополита Евлогия. На следующий день после отпевания Владыки, 13 августа 1946 г., архиепископ Владимир (Тихоницкий), старший по чину из архиереев экзархата, получил указ Московского Патриарха от 9 августа, в котором предписывалось: «1) Временную юрисдикцию Вселенской Патриархии над западноевропейскими приходами, установленную в 1931 г., считать фактически и формально прекратившей свое действие, а означенные приходы вновь безраздельно находящимися в юрисдикции Московской Патриархии, о чем почтительно известить Его Святейшество Вселенского Патриарха Максима. 2) Экзархом Западноевропейских русских приходов назначить Преосвященного митрополита Серафима (Лукьянова) со включением приходов его области в состав Западно-Европейского Экзархата»[293].
21 августа 1946 г., как свидетельствует Владыка Владимир, он получил телеграмму Святейшего Патриарха Алексия: «Завещательное распоряжение митрополита Евлогия в отношении Вашего Преосвященства, если таковое и существует, не имеет никакой канонической силы, тем более что покойный Экзарх Евлогий признал над собой юрисдикцию Московской Патриархии. Предлагаю Вашему Преосвященству оказать послушание Матери-Церкви, вступить под руководство нами назначенного Экзарха и сообщить нам об этом». Архиепископ Владимир отказался выполнить это указание, заявив, что до сношений со Вселенским Патриархом он может принять его только к сведению[294].
Вскоре по указанию Константинопольского Патриарха во Францию приехал его экзарх — митрополит Фиатирский Герман (Стренопулос), который настоял на соборном решении спорного вопроса. 16 сентября под председательством митрополита Германа в Париже состоялось заседание Епархиального совета, который постановил, что окончательное решение о возглавлении Западно-Европейского экзархата будет принято на Епархиальном собрании. В это время Епархиальное управление выпустило «Осведомление», в котором оспаривалась законность перехода экзархата в юрисдикцию Московской Патриархии без согласия Константинопольского Патриарха. Действия митрополита Евлогия назывались «поспешными» и совершенными «вопреки установившейся в Экзархате практике» обсуждения вопросов с епархиальными органами и паствой. На следующий день Московский Патриарх Алексий упразднил Епархиальное управление и объявил намечаемый без его благословения Епархиальный съезд незаконным