В 1943 г. в Зографе проживало 57 монахов и послушников (36 из Македонии и Северной Греции, 14 из Болгарии и 3 из Бессарабии). Вплоть до осени 1944 г. Болгарская Церковь постоянно оказывала Зографу материальную помощь, и его представители неоднократно ездили в Болгарию для получения и доставки продовольствия.
Уже вскоре после окончания Второй мировой войны на насельников Зографа обрушились репрессии. В 1945 г. Салоникский трибунал обвинил семь зографских монахов, в том числе игумена, в пособничестве немецким оккупантам, хотя их вина состояла лишь в том, что они в годы войны ездили в Болгарию для закупки и доставки на Афон продовольствия. Один монах умер в ходе следствия, а остальные шесть были приговорены к различным срокам заключения — от двух до пяти лет[432].
26 сентября 1947 г. в Салониках состоялся новый суд. По обвинению в сотрудничестве с немецкими оккупантами трибунал постановил приговорить группу русских и болгарских иноков к тюремному заключению: монаха Василия (Кривошеина) — к двум годам, монахов Панкрата и Вениамина из Свято-Пантелеимоновского монастыря — к одному году тюрьмы, а двух насельников Зографского монастыря — его настоятеля архимандрита Владимира и иеродиакона Панкрата — к одному году заключения; русского иеромонаха Владимира (Белозерского) освободили из-под надзора. Все обвинения в адрес иноков были полностью надуманы, судебный процесс являлся местью за приглашение русскими монахами представителя советского посольства и в значительной степени являлся инструментом политики эллинизации.
После этих событий политика изоляции Зографа греческими властями продолжалась еще почти 20 лет. В частности, в справке посольства СССР в Болгарии от 28 июля 1951 г. отмечалось: «В Греции (на Афоне) находится около 11 болгарских монастырей и скитов, два из которых, а именно — монастыри „Св. Георгий Зограф“ и „Достойно есть“, владеют собственностью в Болгарии. Монастырю „Св. Георгий Зограф“ принадлежит четырехэтажный дом в г. Пловдиве, большой дом в г. Софии, т. н. Германский монастырь (в с. Герман, около Софии) с 150 декарами земли и мельницей. Для управления этим имуществом создана комиссия (эфория), председателем которой назначен министр правосудия Болгарии. Монастырю „Достойно есть“ принадлежит около 200 декаров земли в с. Расово Ломской околии, в котором находится монастырское подворье и хозяйственные постройки. Этому монастырю принадлежат также две виллы в с. Княжево Софийской околии. Связь Св. Синода с болгарскими монастырями в Греции прекратилась с 1946 г. С этого времени Св. Синод, а также и Дирекция по делам вероисповеданий не имеют сведений о положении болгарских монахов в Греции, за исключением разрозненных сообщений, получаемых через третьи лица и из газет»[433].
29 августа 1952 г. Патриарх Московский и всея Руси Алексий отправил председателю Священного Синода митрополиту Пловдивскому Кириллу (будущему Болгарскому Патриарху) письмо относительно защиты прав православных монахов негреческой национальности на Афоне. В ноябре 1952 г. Совет по делам Русской Православной Церкви рекомендовал Патриарху Алексию еще раз запросить у митрополита Кирилла, «что делается к защите прав монахов Болгарской Церкви на Афоне?»[434]
В начале следующего года Владыка Кирилл обсуждал этот вопрос с митрополитом Крутицким и Коломенским Николаем (Ярушевичем) в Вене и Румынским Патриархом Юстинианом в Бухаресте. Во время этих встреч была достигнута договоренность о созыве в Бухаресте совещания для разработки совместных мероприятий по защите прав монахов негреческой национальности на Афоне. Вернувшийся в мае 1953 г. из поездки в Софию, предпринятой для участия в интронизации Патриарха Кирилла, митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий (Чуков) сообщил Г. Г. Карпову, что Патриархи Кирилл и Юстиниан «ждут сигнала от Московской Патриархии и готовы принять участие в обсуждении» положения на Афоне[435]. Однако запланированное в Бухаресте совещание так и не состоялось.
В 1954 г. во всех афинских обителях осталось только 36 болгарских иноков. В списке насельников Зографа, составленном 29 января 1957 г. его настоятелем архимандритом Прокопием для Патриарха Кирилла, значилось 27 человек (самому молодому из них было 40 лет). Во время первого визита Болгарского Патриарха в монастырь в 1962 г. в обители проживало 18 монахов преклонного возраста. На следующий год их число сократилось до 12. Лишь в конце 1965 — начале 1966 гг. между Болгарией и Грецией было достигнуто соглашении о пополнении братии Зографа десятью монахами, причем и тут греческая полиция допустила на Афон лишь пять из них. Поэтому и в дальнейшем число насельников болгарского монастыря оставалось небольшим: в 1968 г. — 15, в 1971 г. — 11, в 1991 — 12[436].
Интересно отметить, что среди прибывших в Зограф монахов был агент болгарской разведки, который в 1978–1983 гг. сфотографировал все рукописи в монастырском архиве и библиотеке — всего 3200 роликов (по 36 кадров в каждом). В настоящее время эти ролики хранятся в Центральном государственном архиве в Софии и служат важной научной базой для исследований болгарских историков, так как они до сих пор не могут получить доступ к собранию рукописей в Зографе[437].
2. Русские храмы и подворья в Османской империи
Деятельность Русской Православной Церкви в Турции имеет почти трехвековую историю. Только в Константинополе окрестностях к началу XX века существовало семь русских храмов, в том числе три — при подворьях русских обителей Святой Горы Афон. В пригородном районе столицы Буюк-Дере (на берегах Босфора, в 20 километрах от Константинополя) в начале XVIII века было открыто первое российское дипломатическое представительство в Османской империи. В 1720-е гг. при посольстве была освящена церковь преподобных Антония и Феодосия Печерских, которая затем переносилась из одного наемного здания в другое. В 1742 г. — во время русско-турецкой войны был казнен посольский иеромонах Константин (Неаполитанский), причисленный позднее Константинопольским Патриархатом к лику святых (день памяти — 26 декабря)[438].
В 1818 г. на втором этаже деревянного флигеля посольской канцелярии в Буюк-Дере при посланнике графе Строгонове была устроен домовый храм святых равноапостольных царя Константина и царицы Елены. В нем служили присланные из Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры иеромонах Мельхиседек, иеродиакон Герасим и четыре причетника. В 1867 г. при посланнике графе Н. П. Игнатьеве прежний дом, ставший к тому времени загородной летней резиденции посольства, перестроили и рядом возвели новый небольшой храм, освященный вновь весной того же года. Служил в нем причт посольской церкви в Константинополе, в основном в летние месяцы. Вскоре после освящения за алтарем Константино-Еленинской церкви появилось небольшое русское кладбище[439].
Следующая церковь — свт. Николая Чудотворца была устроена при посланнике В. П. Титове и освящена 1 апреля 1845 г. на верхнем (третьем) этаже нового здания российского посольства, построенного в центральном районе Пере в 1838–1844 гг. по проекту архитектора Г. Фоссати. Образа в иконостасе написал петербургский академик живописи М. И. Скотти[440].
В мае-июне 1859 гг. на богослужениях в храме присутствовал великий князь Константин Николаевич, приехавший в Константинополь с дипломатической миссией и 30 мая побывавший на приеме у Вселенского Патриарха.
С 15 июля 1858 по 23 августа 1860 гг. настоятелем посольской церкви служил прежний ректор Киевской Духовной Академии архимандрит Петр (в миру Платон Алексеевич Троицкий, 1811–1873), будущий епископ Аккерманский, викарий Кишиневской епархии. Он был смещен, так как слишком явно поддерживал греческую сторону в назревавшем греко-болгарском церковном конфликте. Новым настоятелем Никольского храма был назначен архимандрит Антонин (в миру Андрей Иванович Капустин, 1817–1894), ставший впоследствии известным как начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Еще в 1859 г., в связи с возникшим болгарским национальным движением, митрополит Московский Филарет, ценивший ум и знания о. Антонина, рекомендовал Святейшему Синоду перевести его из Афин в Константинополь на настоятельское место, что и было сделано в короткие сроки[441].
Следует отметить, что десятилетнее настоятельство в Афинах было важным этапом насыщенной биографии о. Антонина. Именно там он начал свою длительную и богатую по результатам ученую и миссионерскую деятельность на христианском Востоке. В Афинах о. Антонин, по представлению Министерства иностранных дел, получил сан архимандрита; само производство совершил 5 апреля 1853 г. председатель Священного Синода Элладской Церкви митрополит Аттики Неофит. В 1859 г. Антонин предпринял первое путешествие на Афон, где много времени посвятил изучению древних рукописей и книг, а также составлению описаний нескольких монастырских книжных хранилищ[442]. Уезжая из Афин в Константинополь, архимандрит Антонин удостаивается «за христианские добродетели, ученость и филеллинские чувства» награждения Командорским Крестом греческого Ордена Спасителя. Собранные им материалы вошли в обширную статью «Христианские древности Греции»[443] и монографию «О древних христианских надписях в Афинах». Афины стали для о. Антонина «бесплатной, долговременной и самой приятной школой изучения христианских древностей»