то послал бы Паисия в наш Новый Афон на подмогу к сухумскому архиерею, крестящему абхазцев»[465].
А. П. Чехов, видимо, был хорошо осведомлен о прошлом схиархимандрита, его неровном, горячем характере и относился к нему с некоторой иронией, предполагая возможность и в дальнейшем непредсказуемых поворотов на жизненном пути. Однако несколько ранее писатель собирался совершить паломничество на Афон, и при этом посетить своего старого знакомого отца Паисия: «Мы побывали бы у о. Паисия, который докажет нам, что учение Толстого идет от беса», — писал он тогда Суворину. Планируемому паломничеству не суждено было состояться, а племянник Антона Павловича Михаил Чехов вполне уважительно написал об о. Паисии в своих воспоминаниях «Вокруг Чехова. Встречи и впечатления»: «Еще во дни молодости моего дяди Митрофана Егоровича к нему пришел какой-то человек и попросил работы. Это было в Таганроге. Дядя предложил ему рыть у него погреб. Человек этот исполнял дело с таким старанием и говорил так умно, что заинтересовал дядю, и они разговорились. Чем дальше, тем этот землекоп увлекал дядю все больше и больше, и, наконец, дядя окончательно подпал под его влияние, и теории этого землекопа наложили свой отпечаток на всю его дальнейшую жизнь. Впоследствии этот землекоп оказался известным иеромонахом Паисием»[466].
Абиссинская экспедиция схиархимандрита закончилась неудачей. 10 декабря 1888 г. Русская Миссия в составе 200 человек, под общим руководством Н. И. Ашинова, отправилась из Одессы. Несмотря на то, что Миссия носила общественный характер, итальянское и французское правительства увидело в ней попытку России завоевать часть Африки. Противодействие итальянских военных судов не помешало Миссии высадиться на берегу Красного моря недалеко от французского порта Обок. У местного султана был куплен участок земли вблизи местечка Сагалло. 14 января казаки разместились в Сагалло, где была построена крепость, которую Н. И. Ашинов назвал Московской станицей или Новой Москвой. Сразу же устроили походную парусиновую церковь во имя свт. Николая Чудотворца, подняли флаги Духовной Миссии и Российской империи. Для строительства участники экспедиции привезли с собой лес, были высажены сады и виноградники, устроены огороды; в окрестностях Сагалло обнаружили месторождения соли, железной руды, каменного угля, а также горячий серный источник.
Однако их деятельность продолжалась недолго, 5 февраля, после воскресной церковной службы, казаки заметили французскую эскадру в составе крейсера и трех канонерок. Командовавший ею адмирал приказал сложить оружие и покинуть Эфиопию, или, на крайний случай, поднять над Сагалло французский флаг, но Н. И. Ашинов посчитал бесчестием для Русской Миссии находиться под чужим флагом. Тогда французы начали расстреливать сооружения, воздвигнутые миссионерами. Почти всех охватила паника, и по воспоминаниям участников Миссии, лишь один отец Паисий оказался на высоте положения. Он стоял на берегу и не спускал печального взора с кораблей, рядом разорвалась бомба, но схиархимандрит продолжал спокойно стоять, только его лицо побледнело. Пришлось вывесить белый флаг, после чего на берег высадился отряд из 600 человек, который разгромил все, что еще не было уничтожено обстрелом. Французы взорвали не только крепость, но и снесли церковь. Были убиты несколько человек, в том числе четверо детей и две женщины, которых завалило обломками казармы, шесть человек оказались ранены. Все уцелевшие русские участники Миссии были арестованы, позднее их высадили в Суэце[467].
Вернувшись в Санкт-Петербург, схиархимандрит Паисий поступил в Александро-Невскую Лавру. Последние годы жизни он провел сначала в Саровской пустыни, а затем в нижегородском Печерском монастыре. Здесь в течение десяти лет ему представилась возможность в уединении и смирении продолжить начатое на Афоне покаяние и оплакивать свои грехи и ошибки. Скончался отец Паисий в 1907 г. Хотя он и возглавлял Православную Духовную Миссию в Абиссинии, но считал, что самое главное дело его жизни — создание русской Пантелеимоновской церкви в Константинополе[468].
С середины 1890-х по 1900 гг. настоятелем подворья на берегах Босфора служил иеромонах Мисаил (в миру Михаил Григорьевич Сапегин, 1852–1940), будущий игумен Свято-Пантелеимоновского монастыря, в сентябре 1900 г. награжденный Константинопольским Патриархом Константином крестом и палицей, а также удостоенный звания протопресвитера и сингилла. В 1898 г. после проведенного ремонта Пантелеимоновский храм освятили вновь. Осенью 1900 г. отца Мисаила (Сапегина) сменил иеромонах Адриан (в миру Андрей Васильевич Сафонов, 1863–1933), прослуживший в Константинополе три года, в 1910 — начале 1914 гг. настоятелем был племянник известных славянофилов братьев Киреевских иеросхимонах Алексий (в миру Владимир Леонидович Киреевский, 1870–1945), а последним настоятелем подворья перед его закрытием в начале Первой мировой войны, с 1 марта по июль 1914 г. служил преподобномученик иеромонах Иона (в миру Иван Андреевич Санков, 1879–1938)[469]. На подворье обычно жили два иеромонаха, несколько монахов и послушников, а также множество паломников проездом из России на Афон или в Святую Землю, богослужения в церкви совершались ежедневно[470].
Рядом с Пантелеимоновским подворьем на верхнем этаже построенного в 1870-х гг. шестиэтажного здания странноприимницы Свято-Ильинского скита в 1879 г. была освящена церковь святого пророка Илии. Казначеем, а затем настоятелем Ильинского подворья в 1878–1885 гг. служил иеромонах Гавриил, избранный в 1887 г. настоятелем самого Свято-Ильинского скита и возведенный в 1891 г. Константинопольским Патриархом Неофитом VIII в сан архимандрита. В 1994 г. схиархимандрит Гавриил был канонизирован решением Священного Синода автономной Украинской Православной Церкви Московского Патриархата[471].
В 1871 г., выполняя желание первого игумена Свято-Андреевского скита иеросхимонаха Виссариона (Толмачева), его приемник — новый игумен иеросхимонах Феодорит (Крестовников) приобрел в Константинополе большой дом вблизи пароходной пристани для размещения паломников из России, отправляющихся на Афон, в Иерусалим и в другие святые места Востока. Там же, в квартале Галата на улице Мухмана было устроено подворье скита, сгоревшее 21 декабря 1887 г. В 1888–1890 гг. на месте сгоревшего здания под руководством иеросхимонаха Феодорита построили новое многоэтажное здание подворья Свято-Андреевского скита, на верхнем этаже которого освятили церковь во имя св. апостола Андрея Первозванного (по некоторым сведениям, первоначально, во имя Казанской иконы Божией Матери). Венчал здание, как и другие подворские дома, низкий византийский купол и русский восьмиконечный крест. В 1900–1904 гг. экономом этого подворья, а затем и настоятелем был выпускник известной богословской школы Константинопольского Патриархата на о. Халки иеромонах Иероним (в миру Иван Васильевич Силин, 1866–1920), избранный в 1908 г. игуменом Свято-Андреевского скита[472].
Русские святогорцы не сразу смогли вступить во владение зданиями подворий: эти строения первоначально приобретались на имя частных лиц, так как обители опасались противодействия мусульман. Интересно отметить, что когда братия Свято-Андреевского скита решила с помощью стамбульских адвокатов вступить во владение своим подворьем, оказалось, что в турецком языке, на котором оформлялся соответствующий султанский фирман (указ), нет слова «скит». «Султан увидит неизвестное ему слово, задумается и бумагу в сторону отложит», — заявили монахам адвокаты. Не желая промедления, игумен скита благословил переводчиков на слово «монастырь», и фирман был подписан[473].
Учрежденное в 1896 г. «Братство русских обителей (келлий) афонских в память священного коронования Государя Императора Николая II» в 1902 г. на свои средства приобрело дом, где при содействии российского консульства устроило школу для детей русских и славянских жителей Константинополя, с интернатом для 14 детей. Освящение школьного здания состоялось 19 декабря 1902 г. в присутствии российского посланника и многих высокопоставленных лиц[474].
В 1913 г. (накануне ее закрытия турками) в школе обучалось около 100 детей. Ее попечителем и управителем стал директор Русского археологического института Ф. И. Успенский, а расходы на содержание взяли на себя четыре входившие в Братство русских обителей большие келлии: свт. Иоанна Златоуста, Пресвятой Троицы, Воздвижения Креста Господня, свт. Николая Чудотворца (Белозерка).
Кроме того, в 1900 г. настоятель Крестовоздвиженской келлии Кара-кальского монастыря иеросхимонах Пантелеимон (в миру Петр Иванович Важенко, 1849–1914), много времени проводивший в Константинополе, основал там небольшое подворье своей келлии, которое, правда, просуществовало недолго. Русские келлиоты Святой Горы также участвовали в постройке и содержании монашеской больницы, выстроенной в начале XX века по инициативе российского консула в Константинополе А. А. Гирса[475].
На рубеже XIX–XX веков в Константинополе возникли малые подворья (по-афонски конаки) еще четырех русских келлий: свт. Иоанна Златоуста, Пресвятой Троицы, свт. Николая Чудотворца (Белозерка) и Положения Пояса Богородицы. Они представляли собой небольшие странноприимницы для проживания паломников и монахов без церквей. Впоследствии, в период упадка русского Афона, все эти подворья перешли в собственность турок.
В конце XIX — начале XX веков через Константинополь ежегодно проезжали 8–10 тыс. паломников, отправлявшиеся на Афон или в Святую Землю из черноморских российских портов (в основном из Одессы, где были подворья трех главных русских афонских обителей). В это время богомольцев перевозили десятки судов: «Владимир», «Лазарев», «Олег», «Одесса», «Константин», «Паллада», «Таврида», «Царь», «Цесаревич», «Чихачев» и др. В ожидании парохода на Афон или в Святую Землю русские паломники около недели проводили в городе, проживая и питаясь в зданиях подворий. Кроме паломников, берега Босфора посещало большое количество моряков с российских торговых и военных судов, а также приезжих из других славянских стран. Каждый такой путешественник считал своим долгом поклониться константинопольским православным святыням. На рубеже XIX–XX веков на подворьях останавливалось много русских богомольцев, ставших в дальнейшем известными церковными деятелями, например будущий архиепископ священномученик Иларион (Троицкий) — в начале 1920-х гг. ближайший помощник Патриарха Тихона, написавший интересные путевые заметки о пребывании в Константинополе.