Он ненатурально загоготал и вдруг, прервавшись, «сделал стойку». Застыли и Вольф с Торвальдсоном. Повскакали с палубы солдаты.
С побережья острова Рюген всё явственней доносилась танковая канонада.
— Sieh mal, irgendwelche Abteilung kämpf sich durch (Надо же, какая-то часть еще пробивается.), — озадаченно констатировал Вольф. — Seit drei Tagen sollte dort niemand bleiben. (Уж дня три как никого не должно было остаться.)
Торвальдсон, обеспокоенный недоброй задумчивостью, в которую впал Ранке, поспешил напомнить:
— Meine Herren, das Fangboot ist überladen. Wenn wir in Dunkelheit Seeland nicht erreichen, gibt es Gefahr, den Wachbooten in Sicht kommen. Sie werden uns gerade in See erschissen. (Господа! Траулер перегружен. Потом, если мы по темноте не дойдем до Зеландии, велик шанс напороться на сторожевые катера. Они расстреляют нас прямо в море.)
Ранке со сведенными скулами исподлобья взглянул на Вольфа, на сгрудившихся солдат и понял, что приказ идти на подмогу пробивающейся части может вызвать у исстрадавшихся, дошедших до крайности людей мятеж. Он отступился, бессильно бормоча:
— Und sollen das Arier sein! (И это — арийцы!)
— Mann über Bord! (Человек за бортом!) — донесся крик с мостика.
— Boot aufs Wasser! (Шлюпку на воду!) — нехотя отреагировал Торвальдсон.
Находящиеся на палубе сгрудились на корме.
Через несколько минут из воды подняли обессилевшего, захлебывающегося кашлем пловца. Горевого колотило от озноба. Вольф молча сунул ему фляжку, к которой тот охотно припал.
— Wer ist das? (Кто такой?) — подступился Ранке. — Und was für ein Beschüß? (И что там за стрельба?)
— Ein Moment! Habe Wasser geschluckt. (Сейчас! Наглотался.) — Горевой жестом показал, что его выворачивает. — Viele Jahre habe ich nicht geschwommen… Hab schon gedacht, ihr sichten mich nicht, — махнул он в сторону берега, — Dort sind Kinder. (Столько лет не плавал… Думал уж, не заметите! Там дети!)
— Was für die Kinder? (Какие еще дети?) — сердито поторопил Ранке. — Wer schießt? (Кто стреляет?)
— Die blinde Krüppels… Die Mädchen nach Bombardierung. Wenn man hilf ihnen nicht, kommen dorthin Panzer. Sie wehren sich noch, aber gegen die Panzer… (Слепые калеки… Девочки после бомбежек. Если не помочь, их — танками! Пока отбиваются, но против танков… нечем обороняться.)
У Ранке и у всех остальных глаза, полезли на лоб:
— Hör auf mit dem Quatsch! Wаs für die Panzer? (Что ты несешь? Кто — танками?)
— Es scheint, Russischen. (Кажется, русские.)
— Und wer wahrt sich? Die blinde Krüppels? (А кто отбивается, — слепые калеки?!)
— Auch die Russen. (Тоже русские.) — Горевой увидел перед собой остолбенелые лица. Успокаивающе помахал рукой. — Ein Moment, meine Herren, ein Moment! Das Herz… Ich habe von der Kälte entwonnt. (Сейчас, господа. Сейчас! Сердчишко что-то прихватило. Отвык от холода.)
Он торопливо приложился к фляге.
…Закончивший рассказ Горевой откинулся к борту. Ухватившись рукой за грудь, трудно задышал. Но этого никто не заметил.
Ранке мрачно уставился на Торвальдсона. Понимая, что сейчас последует, Торвальдсон громко напомнил:
— Meine Herren! Bald graut es. Wenn wir an Seeland nicht gelängen… Möchten Sie schließlich am Leben bleiben? (Господа! Скоро начнет светать. Если мы не успеем добраться до Зеландии!.. В конце концов, вы хотите выжить?)
— Ich föte drauf! (Плевать!) — рявкнул Ранке. — Dort sind unsere Kinder, die wir nicht verteidigen konnten! Also, Ich warne allen, ich bin keine Ratte! Und sie haben nur einen Weg sofort in Gefangenschaf gehen. (Там наши дети, которых мы не защитили! Так вот, предупреждаю всех, я не крыса! И для вас только один способ немедленно уйти в плен…)
Он потянулся к кобуре, с вызовом взглянул на своих солдат. И встретил уже другие глаза, — полные боли и решимости. Знакомые глаза тех, кого не раз водил в бой.
Сразу успокоившись, перестал теребить кобуру и будничным тоном скомандовал Торвальдсону:
— Landwärts anliegen!.. Zur Ausbootung vorbereiten! (К берегу!.. Приготовиться к высадке!)
Глава 10. Честь имею!
Стынут в мраморе и бронзе имена
показненной молодой мужицкой силы
вдоль дороги,
где протопала война,
обелисков да крестов нагородила.
Бой переместился. Уводя танки от дюн, разведчики отходили вглубь острова. Горело уже три танка, но и разведчиков осталось всего одиннадцать. Последними отступали Захарчук и Карпенко. Случайная, наугад в темноту, пулеметная очередь прошила приподнявшегося Захарчука. Карпенко обернулся на звук, бросился к упавшему.
— Опять симулируешь, москаль, — он принялся теребить неподвижное тело. — Захар, чего ты? Захарушка!..
Поняв, что Захарчук мертв, Карпенко впал в ярость. Забывшись, вскочил и принялся бессмысленно ошлепывать себя в поисках несуществующей гранаты.
Новая очередь сломала пополам самого Карпенко. Теперь разведчиков осталось девять.
Траулер причалил к берегу неподалеку от валуна, подле которого застыла баронесса Эссен. Она жадно вглядывалась в сбегавших по трапу солдат. Завидев среди них офицера, подбежала к нему.
— Herr Ofzier! Mit Ihnen muss… (Господин офицер! С вами должен быть…)
— Wo sind die Kinder? (Где дети?) — перебил ее Ранке.
— Ganz nahe. (Совсем рядом.) — Баронесса указала направление. Очередной взрыв снаряда заставил ее втянуть голову в плечи. — Sie kommen zurecht. Wir wurden beschossen… (Вы очень вовремя. На нас напали…)
— Ich weiß! Fünf Männer, um Kinder bringen zu helfen. Zehn stehen Wache (Знаю! Пять человек, помочь привести детей. Десять — охрана по периметру.)
Он подозвал капитана:
— Hofentlich, Ihre Kiste besteht die Kinder. (Надеюсь, детей ваше корыто выдержит.)
Торвальдсон ткнул в разрывы:
— Wenn Panzer zum Ufer kommen, schafen wir es nicht, abzulanden. (Если танки выйдут на берег, мы даже не успеем отплыть.)
Ранке кивнул.
— Frau, die Zeit drängt, (Фрау, у нас мало времени.) — обратился он к баронессе. — Das Schif fährt nach Dänemark. Wir können Sie und Kinder an Bord nehmen. Wenn Sie bereit sind, schifen Sie sich ein. Bevorzugen Sie doch nicht unter Sovjietischen Gewalt bleiben, oder? (Судно идет в Данию. Можем принять вас с детьми на борт. Если готовы, грузитесь. Или предпочитаете остаться под Советами?)
Баронесса, оглянувшись на полыхающий замок, покачала головой:
— Aber was fangen wir in Dänemark an? Ein ganz fremdes Land. (Но что нам делать в Дании? Совершенно чужая страна.)
— Das ist Ihre Sache. (Это ваша забота.) — Ранке, более не отвлекаясь, сбежал на берег.
— Wenn Sie wünschen, kann man nach Spanien fahren (Если желаете, можно в Испанию.), — услужливо подсказал Торвальдсон.
— Nach Spanien? — радостно вскинулась баронесса. — Es wäre wunderschön. Ich habe dort einflussreiche Freunde. (В Испанию? Это было бы прекрасно. У меня там влиятельные друзья.)
— Also, alles ist ganz einfach. Sonnabends fährt von Malmo nach Lissabon ein Schif, via spanische Hafen La Coruca, es führt neutrale schwedische Flagge. Der Kapitän ist mein Kamerad, und für mässige Bezahlung… (Тогда всё просто. По субботам из Мальме на Лиссабон уходит пароход под нейтральным шведским флагом — с заходом в испанский порт Ла-Корунья. Капитан — мой приятель, и за умеренную плату…)
— Ich lasse es an Dankbarkeitsbeweisen nicht fehlen! (Я отблагодарю вас!) — Она спохватилась. — Sagen Sie bitte, wo ist main… (Скажите, а где мой?..)
Но Торвальдсон успел отойти.
— Zwanzig Männer mit mir. Die Panzerfauste zum Gefecht! (Двадцать человек со мной. Фаустпатронщики, к бою!) — донесся голос Ранке. — Wolf, Einladen ist ihre Pficht! (Вольф, погрузка на вас!)
— Jawohl! (Есть!) — услышала баронесса над ухом. Лейтенант Вольф сбежал по трапу.
Баронесса ухватила его за рукав:
— Entschuldigen Sie, mit ihnen muss mein Hofmeister sein. (Простите, но с вами должен быть мой управляющий.)
Она сглотнула:
— Hat er doch geschwommen? Wenn Sie selbst hier sind. (Он ведь доплыл? Раз вы здесь.)
— Ah, der Alte? (Ах, старик?) — Вольф, занятый своими мыслями, неохотно отвлекся. — Ja, Sie dürfen kommen. Man hat ihn auf dem Decke gelegt. (Да, можете пройти. Его положили на палубе.)
Баронесса, шагнувшая к трапу, остановилась:
— Was heißt «gelegt»? Ist er schlecht daran? (Как, то есть, положили? Ему плохо?)
— Schon nicht (Уже нет.), — Вольф наконец разглядел страх на лице старухи. Придал лицу скорбное выражение. — Er ist von der überkühlung gestorben. Das Herz! Gnädige Frau, Entschuldigen Sie, bitte. (Умер от переохлаждения. Сердце! Извините, фрау.)
Побелевшая баронесса осела на землю.
Арташов, лежа на траве, озабоченно вглядывался вдаль. Ночь — их защитница — начинала преобразовываться в рассвет. Из темноты выскочил Сашка, упал рядом.
— А Будник?!
По тяжелому Сашкиному молчанию Арташов всё понял. Чтобы не зарычать, ухватил зубами траву.
— Чуть не в упор подползли, — прохрипел Сашка. — Совсем уж собрались в рост встать, чтоб окликнуть. И тут голос разобрали…
— Ну?! — яростно поторопил Арташов.
— Особист, — ответил на незаданный вопрос Сашка. — Распоряжался, чтоб перестрелять власовских недобитков до одного. Поняли? Власовцы мы для них. Как говорится, — переговоры невозможны!
Арташов, в бессильной ярости, уткнулся лбом в землю:
— Сам выпустил, раззява!..
Сашка спохватился:
— Не вините себя, товарищ капитан! Кто ж мог представить, что эта гнида такую подлянку завернет! Это бы и Гитлер не додумался.
Арташов, прикусив губу, приподнялся:
— Как с патронами?
— Почитай, у всех кончились.
— Раздай оставшиеся бутылки. Задача — подползать в темноте к танкам. Кому повезет — жечь!
— А вы, товарищ капитан?
— Я по Гулькову душу, — Арташов скрежетнул зубами. — Только бы на расстояние броска выйти. А уж там на лету порву.