Тут через розовые кусты и инспекторы с коммандером прорубились. Натуральнейшим образом прорубились – посредством шпаги мистера Спока. Сам-то он не сильно пострадал, больше его форме не повезло, выкидывать её теперь придётся, похоже, а вот мистер О’Ларри аккуратно баюкал свою левую руку, предплечье которой оказалось насквозь пронзено садовыми ножницами. И ведь эту изогнутую гадость ещё из него вытаскивать – оторопь берёт, как это себе представлю. Ну и мистеру Ланигану тоже досталось: шляпу он где-то потерял, и на лбу его теперь прямо на глазах росла, наливаясь багрянцем и синевой, здоровенная шишка. Может, стоило Дэнгё-дайси двоечку провести в корпус, а не одним ударом ограничиться?
– Однако мы нашего визави сильно недооценили, – заметил инспектор Ланиган, подходя к ограде с внутренней стороны.
– Профессиональный убийца, сиречь ниппонский шиноби, – буркнул мистер Спок, засовывая испачканную зеленью шпагу в ножны. – Едва ведь не ушёл. А дрался как, вы заметили? Потрясающая скорость движений и ударов.
– На каждого шустрого шиноби найдётся ирландский констебль с финтом. – О’Ларри был бледен, в глаза бросалось, насколько больно ему любое, даже случайное движение рукой, а рукав его пиджака уже весь намок от крови, однако бодрости духа и присущей ему ироничности инспектор не утратил. – Приложите уже монету ко лбу, мистер Ланиган, пока шишка не превратилась в бушприт.
Весьма он мужественный человек, этот мистер О’Ларри, и среди констеблей уважаем – как за отчаянную храбрость (подумайте только, год назад, в одиночку, лишь с револьвером Beaumont-Adams[26] вышел задерживать пятерых грабителей!), так и за простоту в общении да незлобивый характер.
Хотя, если уж говорить о его шуточке, никакого там финта и не было – был короткий прямой правой.
– Да, отделал нашего злодея Вильк изрядно… – Старший инспектор извлёк из кармана пенни и приложил его к шишке. – Вы-то сами как, Брендан? На вас, по чести сказать, лица нет. Голова не кружится? Может быть, вы приляжете, а мы позовём врача?
– Пустое. – О’Ларри попытался отмахнуться, но тут же скривился от боли. – Хотя, говоря начистоту, сожалею об отсутствии доктора Уоткинса. Он был чемпионом полка по боксу, и окажись здесь, могло и не случиться нужды в его навыках полевого хирурга.
– Рад, что вы в добром расположении духа и сравнительном здравии, инспектор. Надеюсь, и задержанный не преставится после встречи с вашим полицейским чудовищем, – сухо заметил мистер Спок.
Это он сейчас меня, что ли, монстрой обозвал?
– Попридержите язык, морячок, – резко отреагировал инспектор Ланиган. – Констебль Вильк не только сам вышел на след опасного преступника и, между прочим, шпиона, но и лично его задержал, пострадав при этом ничуть не менее, чем ваша форма.
Коммандер уже было открыл рот, чтобы ответить нечто резкое, вступаясь за честь порванного мундира, но тут прибежал наконец запыхавшийся лысый толстячок с докторским чемоданчиком – лейб-медик тышаха, не иначе, – и вокруг стонущего Дэнгё-дайси начались сущие шаманские пляски. Я о них, о шаманах и их обрядах, в журнале «Этнографический вестник» как-то прочитал, пока мы в вивлиофике одного джентльмена в засаде на воров сидели.
Наконец с осмотром было покончено.
– При должном уходе жить будет. Перелом трёх рёбер справа и плеча правой руки, это уже со смещением, треснувшая ключица, ушиб грудины, контузия, сильное сотрясение мозга, ушиб спины, возможно, трещина в правой лопатке, – вынес заключение лейб-медик. – Рекомендован строгий покой. Всё, что надо, мой ассистент сейчас наложит, но переносить потом осторожно, не растрясти. Голова пострадала особо тяжело, как череп не разошёлся только?
Ну да, тыковкой своей о брусчатку он приложился знатно, это я видал.
– Кто ещё пострадал? – продолжил меж тем неуёмный и, казалось, даже счастливый такому количеству пациентов доктор. Знать, как кони застаиваются, так и он у тышаха хандрить начал, от одних и тех же хворей. – Констебль? Или… О бог мой, сэр! Да вы же сейчас кровью истечёте! Срочно в операционную!!!
Это он мистера О’Ларри углядел, понятное дело – они с коммандером и старшим инспектором успели забор обойти и к общей нашей толпе примешаться. Инспектор и впрямь дюже погано уже гляделся, а стоял сам, похоже, одним лишь напряжением силы воли.
В Арас ан Тышах его, аккуратно поддерживая, увели двое дюжих гвардейцев, притом лейб-медик постоянно крутился вокруг и норовил сунуть О’Ларри под нос склянку с аммониачным спиртом.
Так вот, нас с О’Фареллом и не попользовал элитный коновал, о чём мы, может, внукам бы рассказывали. Ну да не беда – инспектору он сейчас, право же, нужнее нас.
Совсем, правда, избежать внимания ескулапова племени мне не удалось (Ескулап – это такой древнегреческий бог по медицинской части, мне мистер О’Хара рассказывал). Едва мы вернулись в участок, злодейского лжениппонского лжемонаха аккуратно отвезли в гошпиталь Святой Маргариты, под конвоем, разумеется, и мистер Ланиган доложил суперинтенденту о результатах, когда последний лично спустился в зал приёмов и приказал мне самым что ни на есть категоричным тоном идти к нашему участковому фельдшеру на осмотр. Тот пощупал, где неприятно, постукал, где больно, и вынес вердикт, что «пациент скорее жив, чем мёртв», однако, узрев грозно сдвинувшиеся брови Старика, поспешил поправить свою «высокоучёную» формулировку:
– Ничего страшного нет, несколько ушибов мякоти… простите, мягких тканей, да фингал. Сотрясения нет, потому как сотрясаться там не… – Он покосился в мою сторону и запнулся на мгновение. Ну надо же, разумник какой, пупом земли себя мнит, констеблями, как чёрной косточкой, пренебрегает, а сам-то провалил экзамен на бакалавра. – Не очень просто. Кость толстая, крепкая, выдержит и не такое. К синяку надо прикладывать лёд… Ну и отдохнуть бы ему до завтра, полежать. Всё и пройдёт к утру. Ну, кроме бланша. Тому надобно недельку.
– Благодарю, – кивнул сэр Эндрю. – Так и поступим, пожалуй. Ступайте-ка домой, Вильк, приложите на глаз холод и отдохните хорошенько. Завтра я вас в ночной патруль поставлю – в темноте ваш фингал будет незаметен.
Это что же, получается, я ещё сутки свободен? Вот неплохо!
Почти у самого выхода из участка мне встретился знакомый, которого я тут встретить ну уж совсем не ожидал, – мистер Фемистокл Адвокат. Он внимательно наблюдал за дверьми и делал вид, что прогуливается. Увидев же меня, и вовсе просиял да поспешил навстречу.
– Что с вами случилось, констебль? – без обиняков спросил он, едва мы обменялись приветствиями. – Неужто кто-то посмел не подчиниться полицейскому приказу?
– Истинно так, сэр, – подтвердил я. – Но горько о том сожалеет.
– Зная вас, ни секунды в том не сомневался, – горячо заверил меня журналист. – А я, кстати, хотел вас спросить: как вам понравилось то представление в опере?
– Весьма, – искренне ответил я, недоумевая, что репортёру светской газеты потребовалось от простого копа. – Не большой я знаток в этом деле, чего греха таить, но показалось мне представление выше всяких похвал.
– Вот! Я всегда считал, что человек вы по натуре чуткий и склонный к прекрасному. И мистер О’Хара вас так характеризовал.
– В самом деле? – удивился я.
– Да, – заверил меня газетчик. – Скажите, а вы слышали, что в Дубровлине нынче гастролирует Эмиль Рейно, изобретатель праксиноскопа и создатель оптического театра?
– Это тот, у которого рисованные человечки на стене ходят, словно живые? – уточнил я. – Читал про это изобретение с полгода назад.
– Да-да, их ещё называют «светящиеся пантомимы». Был вчера на его представлении по долгу службы, и, доложу вам, это полный восторг! Настоящий спектакль из света, такой триумф прогресса! И музыку месье Рейно к постановкам пишет сам. Имеет оглушительный успех, леди Борзохолл уже получила его согласие на приватный показ в её поместье как особую изюминку даваемого ею бала, но об этом прошу вас никому – ужасный секрет.
– О, я буду нем как могила, – заверил я мистера Адвоката.
Да и кому б это я из высшей аристократии мог про то проболтаться? Эрлу Чертиллу разве, так он точно даже супруге не скажет. Разве что перед самым началом этого светопреставления.
– А я меж тем не зря вам это всё рассказываю, – улыбнулся сотрудник «Светского хроникёра». – Я, видите ли, всё ещё чувствую себя в долгу перед вами, мистер Вильк, ведь вы спасли мою карьеру. Так позвольте вам презентовать пару контрамарок в «Оптический театр Рейно» – он гастролирует в столице до конца недели, представления по вечерам, в шесть, семь и восемь часов соответственно.
Мой собеседник жестом фокусника извлёк пару изукрашенных тиснением и гравюрами билетов с открытыми датами и временем.
– Ох, да не стоит… – пробормотал я в изумлении, однако рука моя сама потянулась к этим пропускам в волшебный мир науки, поставленной на службу человечеству.
– Берите-берите, или я категорически обижусь! – безапелляционно заявил тот.
– Даже не знаю, как вас и благодарить, сэр. – Я с благоговением принял контрамарки.
– И не думайте даже, это я у вас кругом в долгах! Впрочем… Знаете, а вы не видели, случаем, это не мистер Колвилл сегодня заезжал в Третий участок на локомобиле с сиреной? Просто мы тут поспорили с одним коллегой по этому поводу…
– Именно он, – кивнул я. – Привёз срочный билль Ойряхтаса мистеру Канингхему.
– Да вы что?! – изумлённо всплеснул рукам репортёр. – Прямо с заседания? Я слышал, что сегодня заседали обе Дойле по инициативе эрла Фартингдейла, всё гадал, к войне это с Англией или к отправке эскадры на помощь конфедератам, а это полицейский вопрос так высоко ушёл. Вот чудно! Но какое же он имеет отноше… Помилуй бог! Да неужто это связано с гибелью матери Лукреции?
– Более чем. – Сущей я был бы свиньёй, если бы не рассказал мистеру Адвокату после такого презента то, что завтра и так станет общеизвестно, – пусть он первым напечатает да прославится. Ну, не вдаваясь в подробности рассказать, разумеется – тайна следствия всё же. – Полиции удалось разыскать лишившего её жизни злодея. Он, кстати, известен в читающих вас кругах, хотя я не вправе сообщить подробностей и тем более имя.