говорит нам о том, что ограничение конституционных прав надо понимать не буквально, а расширительно, а именно – так, что лицу в некоторых случаях не дают возможности осуществить конституционное право так, как оно рассчитывает, исходя из понимания содержания конкретного конституционного права. Этот первый путь полностью идентичен ч. 3 ст. 17 Конституции. Если мы идем по такому пути, то никакого отличия между ч. 3 ст. 17 и ч. 3 ст. 55 Конституции концептуально нет.
Второй подход говорит нам о том, что ограничение конституционных прав надо понимать как уменьшение в некоторых случаях, при некоторых обстоятельствах именно объема прав.
Этот второй путь может приводить к смешению ограничения прав с умалением, т. е. исключает разницу между ч. 2 и ч. 3 ст. 55 Конституции. Если мы говорим, что умаление конституционного права – это необоснованное сужение самого объема конституционного права, а ограничение конституционного права – это обоснованное сужение объема конституционного права, то как определить разницу между обоснованным и необоснованным? Во-первых, умаление права – всегда такое уменьшение объема права, при котором он становится ниже минимально допустимого уровня; допустимое ограничение права – это уменьшение объема до минимально допустимого уровня. Разницу между умалением, допустимым ограничением прав и недопустимым ограничением можно проиллюстрировать примером с не до конца накачанным мячом. При допустимом ограничении вы нажали на мяч – он сжался, отпустили – выправился (принял свою прежнюю форму). При недопустимом ограничении вы нажали на мяч – он сжался, отпустили – он не выправился до конца, но и не порвался, не лопнул. При умалении же права, когда вы нажали на мяч, он лопнул, порвался. Во-вторых, необоснованное ограничение конституционного права может иметь место и вне связи с нарушением допустимого уровня объема права, а именно тогда, когда ограничение осуществлено в недопустимой форме, в недопустимых целях или вне связи с допустимыми целями.
Разница между двумя подходами – методологическая, однако правильное применение обоих методов должно дать одинаковые результаты.
Применение подхода, основанного на положении ч. 3 ст. 17 Конституции РФ, требует при ограничении конкретного конституционного права сопоставить пришедшие в столкновение конституционные права и обосновать, каким образом именно подвергающееся ограничению конституционное право препятствует реализации другого и почему именно пределы действия подвергающегося ограничению конституционного права должны быть сокращены для целей создания условий реализации другого конституционного права, а не наоборот. Для этого нам нужно хорошо знать содержание, объем и пределы действия каждого конституционного права. Допустимым в таком случае может быть признано только такое ограничение права, когда ни одно ни другое конституционное право не потеряют своей возможности служить реализации тех целей, ради которых даны человеку и гражданину, когда границы между этими конституционными правами будут установлены таким образом, что и то и другое конституционное право в этом случае найдут свое максимальное при данных обстоятельствах осуществление.
В свою очередь, применение подхода, основанного на положении ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, практически ничего из изложенного выше не требует. Обоснованность ограничения конституционных прав опирается на правильное выполнение заложенного в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ теста на пропорциональность. Однако это представляет сложную задачу, поскольку, во-первых, с буквальной точки зрения цели ограничения конституционных прав, изложенные в ч. 3 ст. 55 Конституции, входят в противоречие с положениями ст. 2 Конституции, что заставляет всякий раз искать способы их гармонизации, а во-вторых, сам тест предполагает применение довольно размытых и неточных критериев, оставляющих большое пространство для манипуляций. С познавательной же точки зрения применение ч. 3 ст. 55 способно ответить на вопрос о допустимости ограничения конституционного права, но при этом дает нам слишком мало знаний о самом конституционном праве.
Подход, основанный на ч. 3 ст. 17 Конституции РФ, не только более элегантен: он прозрачен и честен. Этот подход опирается на классическое правило любой демократии: «свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого». Поэтому если задаться вопросом, ради какой цели можно ограничить конституционные права человека и гражданина, то ответ может быть только один: ради прав и свобод другого человека. Только в этом случае мы можем остаться на позиции того, что права человека – это высшая ценность. Именно об этом говорит нам и ст. 2 Конституции, которая разрешает противопоставлять правам человека только права другого человека и ничего больше. Поскольку интересы государства или общества не могут стоять выше интересов личности, они сами по себе не могут и служить целями ограничения прав и свобод человека и гражданина. Поэтому, если производится такое ограничение, необходимо найти конкретные права человека и гражданина, для обеспечения которых проведение ограничения конституционного права другого жизненно необходимо. Важно при этом заметить, что ч. 3 ст. 17 говорит о необходимости ограничить в таком случае не сами права, а лишь возможности их осуществления.
При применении ч. 3 ст. 17 Конституции РФ существуют и сложности. Указанная норма требует установления содержания не только конституционного права, которое мы ограничиваем в осуществлении, но и конституционного права, ради которого мы проводим такое ограничение. Потому что если мы говорим, это конституционное право надо ограничить в пользу другого, то нужно установить, есть ли у другого такое право и где проходят границы этого права. Если моя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого, то где же начинается последняя? Чтобы ответить на все эти вопросы, надо устанавливать содержание того конституционного права, в пользу которого проводится ограничение осуществления другого. Это дополнительная гарантия правомерности проводимого ограничения.
Именно здесь и возникает самая большая сложная проблема. Дело в том, что наша Конституция не устанавливает никакой иерархии конституционных прав. Мы не можем сказать, что право на жизнь более ценно, чем право на получение образования. Юридически все конституционные права абсолютно одинаково ценны и одинаково важны, и мы не можем их сопоставлять друг с другом, исходя из их заранее установленного веса или сопоставляя их заранее определенную ценность.
В то же время другие конституционные нормы (в первую очередь – положения ч. 1 и ч. 2 ст. 55 Конституции) помогают решить этот вопрос. Если мы ограничиваем осуществление одного конституционного права ради обеспечения осуществления другого, требуется определить, что останется от этого, подвергающегося ограничению? Не приведет ли это к его умалению? Не приведет ли это к тому, что это право перестанет служить средством удовлетворения интереса, ради которого вообще существует? После этого требуется осуществить эту интеллектуальную операцию применительно к тому праву, ради которого мы собираемся проводить ограничение. Если мы не будем ограничивать осуществление другого конституционного права, не приведет ли это к умалению этого? Не приведет ли отказ от ограничения осуществления другого конституционного права к тому, что это право перестанет служить средством удовлетворения того интереса, ради которого вообще существует? Проводя этот анализ, мы должны обеспечить действие обоих конституционных прав, добиваясь такого их соотношения, при котором оба они нашли бы свое максимально полное осуществление.
Если привести математическую аналогию, применение ч. 3 ст. 17 Конституции – это решение системы уравнений, которым является набор значений неизвестных, удовлетворяющих каждому уравнению этой системы, тогда как применение ч. 3 ст. 55 Конституции – решение одного уравнения, в котором на возможное значение неизвестного накладываются дополнительные условия, обоснование необходимости которых составляет отдельную задачу.
§ 6. Если суть применения ч. 3 ст. 55 Конституции – это осуществление теста на пропорциональность, необходимо его изучить. Его проведение в полном объеме (не всегда необходимое для того, чтобы сделать вывод о правомерности осуществленного ограничения) предполагает последовательное прохождение трех этапов.
Первый этап осуществления теста на пропорциональность предполагает установление самого факта произошедшего ограничения прав. Если никакого ограничения конституционных прав нет, то проверка применения критериев по ч. 3 ст. 55 Конституции невозможна, т. к. проверять нечего.
Прежде всего следует убедиться, что у лица вообще существует конституционное право, которое, по его мнению, было ограничено. Если лицо, заявляющее о нарушении его права, им не обладает, то применение критериев ч. 3 ст. 55 Конституции в этом конкретном случае не требуется. Если у лица нет права, то его нельзя и нарушить или неправомерно ограничить.
Только после этого можно переходить к анализу того, было ли принадлежащее лицу конституционное право действительно нарушено. Понять, есть ли ограничение конституционных прав (предмет для проверки применения ч. 3 ст. 55 Конституции) в конкретном случае, бывает довольно сложно. Например, Министерство науки и высшего образования каждый год выделяет высшим учебным заведениям определенное количество мест, финансируемых за счет бюджета, – в частности, по направлению «юриспруденция». Является ли уменьшение числа этих мест в текущем году по сравнению с предыдущим ограничением конституционного права на получение высшего образования по конкурсу?
Чтобы в каждом конкретном случае установить, имеет место ограничение конкретного конституционного права или нет, необходимо хорошо знать, что входит в содержание данного конституционного права. Ограничение – это уменьшение объема или содержания права по сравнению с конституционным уровнем, поэтому, не зная, каковы первоначальные нормативные (т. е. вытекающие из Конституции) объем и содержание конституционного права, нельзя сказать, произошло их уменьшение или нет.