Проблема непосредственного действия конституционных прав очень сложна еще и тем, что все конституционные права – разные. В отношении одних конституционных прав можно совершенно точно сказать, что они обладают бесспорным непосредственным действием. Например, личные права: право на жизнь, на неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища. Легко представить, как все они действуют непосредственно. Раз содержанием личных заградительных прав является то, что государство не может вмешиваться в процесс реализации этих прав, то непосредственное действие их легко видно, поскольку они и не требуют законодательного регламентирования. В известном смысле их поэтому и нельзя регулировать.
А когда мы говорим о правах на услуги государства, то возникает самый главный вопрос: где границы субъективных публичных прав? Как же они действуют непосредственно, если для действия этих прав необходимо со стороны государства совершение определенных действий, создание определенных условий, поскольку по определению без создания этих условий эти права не могут быть реализованы? Как же тогда права будут непосредственно действующими? В чем выражается непосредственное действие таких прав? И как мы вообще можем распространить понятие непосредственного действия на все конституционные права?
Когда говорят, что конституционные права действуют непосредственно, это означает, что каждый гражданин вправе требовать от государства создания механизма беспрепятственного осуществления таких прав. Непосредственное действие конституционных прав, во всяком случае, означает право требовать от государства создания и поддержания в надлежащем состоянии механизма, обеспечивающего непрерывное обеспечение возможности осуществления этих прав. Непосредственное действие конституционных прав означает возможность для граждан требовать от государства создать условия для реализации этих прав.
Мы видим, что ст. 2 и 18 Конституции предполагают непосредственное действие конституционных прав, прежде всего в отношении государства. Это называется вертикальным эффектом конституционных прав.
В то же время ч. 2 ст. 15 Конституции РФ требует, что бы все граждане соблюдали положения Конституции, а значит, и положения о конституционных правах. Означает ли, что конституционные права порождают непосредственно обязанности у граждан, не затрагивая государство? Подобное действие называется горизонтальным эффектом конституционных прав.
Горизонтальный эффект конституционных прав возникает тогда, когда из самой Конституции может вытекать требование не только для государства, но и для граждан не нарушать или обеспечивать исполнение прав другого человека. В данном случае мы говорим о том, что гражданин должен помогать, содействовать осуществлению конституционных прав другого человека вследствие вытекающей из Конституции обязанности. Поэтому, когда на какого-то гражданина Конституцией возложена обязанность создавать условия для реализации каких-то конституционных прав, именно к этому гражданину могут быть предъявлены требования, вытекающие из содержания соответствующего конституционного права и обоснованные положением ст. 18 Конституции.
Если говорить о горизонтальном эффекте конституционных прав, речь может идти о подобном непосредственном действии не только личных заградительных прав. Горизонтальный эффект непосредственного действия конституционных прав может проявляться при необходимости принятия во внимание конституционных прав при разрешении частноправовых споров. Например, человек взял в долг деньги под 130 % и не возвращает. Кредитор предъявляет иск о взыскании задолженности и процентов. Может ли должник сказать, что условие о процентах носит неконституционный характер, поскольку нарушает достоинство личности? Если да, в таком случае мы наблюдаем искомый горизонтальный эффект.
В отношении данного случая требование прямого применения Конституции в части обеспечения конституционных прав (и в этом проявляется их непосредственное действие) основано на том, что использование закона, регулирующего эти отношения, для разрешения данного спора привело бы к нарушению конституционного права, а значит, вошло бы в противоречие с положениями ст. 18 Конституции о том, что права и свободы человека и гражданина определяют смысл и применение законов, а не наоборот.
Если нормы Конституции имеют прямое действие (ч. 1 ст. 15), они возлагают на граждан обязанности по соблюдению Конституции (ч. 2 ст. 15), включая необходимость соблюдения ограничений и запретов в отношении других граждан, то права человека и гражданина не могут не иметь непосредственного действия в отношении других граждан, т. е. должны иметь не только вертикальный, но и горизонтальный эффект.
Глава 20Принцип равенства
§ 1. Для математики точка, прямая, плоскость – абстрактные понятия. Абстрагируясь от реально существующих объектов и наших интуитивных представлений о них, строят модели реальных процессов, с помощью которых эти процессы можно эффективно изучать (Д. Гилберт: «Следует добиться того, чтобы с равным успехом можно было говорить вместо точек, прямых и плоскостей о столах, стульях и пивных кружках»).
Точно так же обстоит дело и в юриспруденции. Мы, разрабатывая правила, абстрагируемся от индивидуальных особенностей людей и объектов и говорим «государство», хотя «государства вообще» не существует в природе, говорим «каждый», хотя прекрасно отдаем себе отчет, что двух одинаковых людей не бывает, и т. п. Мы размышляем моделями, упоминая объективное право, пределы осуществления субъективного права, возможности ограничения конституционных прав, презумпции, фикции и т. п. Это всё – категории и операции с категориями. Несмотря на то что жизнь фантастически разнообразна и мы ее не знаем и не понимаем, мы пытаемся вырабатывать категории, строить на их основе правовые модели, а затем учимся подгонять жизнь под эти категории и модели. Эти категории необходимы для того, чтобы выработать правила поведения, помогающие в случае любого конфликта определить, как его разрешать.
Принцип равенства служит такой абстрактной категорией. Он представляет собой такое отношение лиц друг к другу, при котором к каждому подходят на основе одинаковых критериев. Если этот принцип предполагает равное отношение правопорядка к любому лицу, он позволяет отказаться от реальных индивидуальных особенностей этого лица. Благодаря этому мы можем рассматривать любое лицо как субъект и наделять его необходимыми правовыми характеристиками.
Принцип равенства тем самым становится главным правовым принципом, на котором построен весь российский правопорядок. Поскольку цель правового регулирования – внести определенность в общественные отношения, сделать их стабильными, самый простой способ добиться этого – сделать так, чтобы одни и те же правила применялись одинаковым образом для всех. Если правила разрешения конфликта не будут одинаковыми для всех и при этом заранее нельзя сказать, в каких случаях они будут применяться, а в каких – нет, в таком случае эти правила перестают быть таковыми, ведь, опираясь только на них, нельзя будет заранее сказать, как следует разрешать подобный конфликт. Тем самым само правовое регулирование теряет свою предсказуемость, а значит, и способность предопределять поведение людей. Если же решение вопроса о том, в каких случаях следует применять правило, а в каких не следует, всякий раз будет зависеть от личности участника конфликта, то в таком случае мы получаем не регулирование, а произвол. Только тогда, когда правила применяются равным образом, лица получают уверенность в том, что в случае несоблюдения правил конфликт будет разрешен на основе абстрактных заранее установленных и не зависящих от личности участников конфликта правил, а виновное в нарушении правил лицо, кем бы оно ни было, понесет наказание. Принцип равенства тем самым становится основой для реализации идеи правового государства, поскольку ведет к стиранию индивидуальности перед законом и судом.
§ 2. В юриспруденции принцип равенства заменяет собой идею справедливости, а точнее – олицетворяет одну ее сторону, уравнивающую справедливость. Справедливость как категория в праве использоваться не может, потому что каждым человеком вкладывается чрезвычайно разное содержание в это понятие. Люди никогда не договорятся о том, что такое справедливость. Но без идеи, помогающей понять, как, с каким мерилом подойти к регулированию отношений, само это регулирование невозможно осуществить.
Каждый человек знает для себя, что является справедливым для него, и просит справедливости от другого. Этот другой не хуже первого знает, что является для того справедливым и воздает ему. Но совпадут ли эти представления? Не означает ли это, что, когда мы требуем справедливости, мы вопрошаем о милости? Трудность этих вопросов такова: памятуя о том, что человек – высшая ценность, мы должны к каждому отнестись одинаково, сравнив каждого с собой, т. е. поступив с каждым так, как бы мы хотели, чтобы отнеслись к нам. Тем самым мы заменяем принцип справедливости принципом равенства, так как признаем, что не знаем, что такое справедливость, но знаем, чего бы мы хотели себе.
Принцип равенства замещает в праве справедливость тем, что благодаря принципу равенства мы мысленно каждый раз представляем себя на месте другого. Если мы придумываем какое-то правило, то в силу принципа равенства мы обязаны думать, что это правило в одинаковой мере будет распространяться как на нас, так и на других людей. Тем самым мы будем остерегаться использовать правовые нормы как бич для других, а также не сможем создавать из правового регулирования преимущества и блага только для себя. Эта интеллектуальная подстановка себя на место другого и есть выражение справедливости в праве, где ко всем следует относиться одинаково, поскольку каждый признается высшей ценностью.
§ 3. Равенство как правовой принцип всегда рассматривается строго формально. Формальное равенство означает, что мы создаем правило, которое будет действовать одинаково для всех, независимо от индивидуальных характеристик субъекта и особенностей его положения. В действительности, с учетом неравенства людей в социальном, экономическом, культурном отношении, это правило, конечно, не будет действовать одинаково для всех.