Влияние на относительную величину заработной платы состоит в повышении ее единообразия и жесткости внутри каждой контролируемой профсоюзом группы и в возрастании функционально неоправданных различий в заработной плате между разными группами. Это сопровождается ограничением мобильности труда, что является либо результатом, либо причиной этих особенностей формирования заработной платы. Можно лишний раз не повторять, что при этом отдельные группы могут выигрывать, но только производительность, а значит и доход рабочих в целом, будет понижаться. И можно лишний раз не подчеркивать, что из-за увеличения стабильности заработной платы отдельных групп рабочих, которое могут обеспечить профсоюзы, вероятно уменьшается стабильность занятости. Здесь важно, что случайные различия в силе профсоюзов в разных отраслях и профессиях ведут не только к экономически неоправданным большим различиям в оплате труда, но и к экономически невыгодным диспропорциям в развитии различных отраслей. Развитие социально значимых отраслей, таких как строительство, оказывается сильно затруднено только потому, что здесь у профсоюзов есть особые возможности для принудительных монополистических практик[665]. Поскольку профсоюзы наиболее сильны там, где инвестируется больше всего капитала, они становятся фактором, сдерживающим инвестиции, и в настоящее время их воздействие в этом отношении уступает только налогообложению. Наконец, часто именно монополистический профсоюз, находящийся в тайном сговоре с предприятием, превращается в один из главных факторов монополистического контроля над отраслью.
Главная опасность юнионизма в том, что, реально монополизируя предложение различных видов труда, профсоюзы не дают конкуренции выступать эффективным регулятором аллокации всех ресурсов. Если же конкуренция перестает действовать как эффективный регулятор, ее место должны занять какие-то другие средства. Однако единственная альтернатива рынку – руководство, осуществляемое властями. Очевидно, что такое руководство нельзя оставить в руках отдельных профсоюзов с их узкогрупповыми интересами, но его не может адекватно осуществлять и объединенная организация всех трудящихся, поскольку тогда она станет не только самой большой силой в государстве, но и силой, полностью контролирующей государство. Тем не менее современный юнионизм имеет склонность создавать ту самую систему общего социалистического планирования, которую хотят лишь немногие профсоюзы и которой им, в их же собственных интересах, было бы лучше избежать.
4. Профсоюзы не могут достичь своих главных целей, пока они не получат полного контроля над предложением того вида труда, который они объединяют; а поскольку не все рабочие заинтересованы в подчинении такому контролю, некоторых из них принуждают действовать против своих интересов. До известной степени этого можно достичь с помощью чисто психологического и морального давления, внушая ложную идею, что профсоюзы выгодны всем рабочим. Там, где им удается создать общее ощущение, что каждый рабочий должен, в интересах своего класса, поддерживать действия профсоюза, принуждение признают законным средством заставлять строптивых рабочих выполнять свой долг. В этом случае профсоюзы опираются на самый эффективный инструмент – миф о том, что только благодаря их усилиям уровень жизни рабочего класса увеличивался до сих пор с такой быстротой и что только благодаря их постоянным усилиям заработная плата и впредь будет расти с максимально возможной скоростью, – миф, в усердном культивировании которого профсоюзам обычно активно помогали их противники. Выйти из этого положения можно только с помощью более верной интерпретации фактов, а удастся ли этого достичь, зависит от того, насколько хорошо экономисты справятся со своей работой и преуспеют ли в просвещении общественного мнения.
Но хотя такое моральное давление, осуществляемое профсоюзами, может быть очень мощным, вряд ли, опираясь только на него, они были бы в силах причинять значительный ущерб. Профсоюзные лидеры несомненно согласны с исследователями этого аспекта юнионизма в том, что для достижения своих целей профсоюзы нуждаются в гораздо более надежных методах принуждения. Реальную власть профсоюзам дают те технологии принуждения, которые они развили, чтобы сделать членство в профсоюзах по сути дела обязательным, – так называемые «организационные действия» (organizational activities) (или, как говорят в США, «защищенность профсоюза» (union security) – забавный эвфемизм). Поскольку влияние действительно добровольных профсоюзов было бы ограничено тем, что отвечает общим интересам всех рабочих, им пришлось бы направить основные усилия на подчинение инакомыслящих своей воле.
Они никогда не достигли бы в этом успеха без поддержки сбитого с толку общественного мнения и без активной помощи государства. К сожалению, они в значительной мере сумели убедить публику, что полная юнионизация рабочих не только правомерна, но и отвечает интересам государственной политики. Однако сказать, что рабочие имеют право создавать союзы, – не то же самое, что сказать, что профсоюзы имеют право существовать независимо от воли отдельных рабочих. Если бы рабочие не чувствовали необходимости создавать профсоюзы, это не только не было бы общественным бедствием, но было бы на самом деле крайне желательным состоянием дел. Однако тот факт, что естественная цель профсоюзов – привлечение под свою эгиду всех рабочих, был истолкован так, будто они должны получить право делать все, что считают необходимым для достижения этой цели. Аналогичным образом тот факт, что профсоюзы имеют законное право стремиться к повышению ставок заработной платы, был истолкован так, будто им должно быть позволено делать все, что они сочтут необходимым для успеха в этом деле. В частности, поскольку забастовки были признаны законным оружием профсоюзов, распространилось убеждение, что им должно быть позволено делать все, что необходимо для успеха забастовки. В общем, легализация профсоюзов стала означать, что надо признавать законными любые методы, которые они считают необходимыми для достижения своих целей.
Таким образом, сила профсоюзов опирается главным образом на использование методов, несовместимых с защитой частной сферы индивидов, – методов, которые были бы признаны недопустимыми, если бы речь шла о какой-нибудь другой цели. Прежде всего, профсоюзы полагаются – в гораздо большей степени, чем принято думать, – на использование пикетных заслонов как инструмента запугивания. То, что даже так называемое «мирное» пикетирование, когда оно носит массовый характер, является жестким принуждением и попустительство ему – привилегия, которую допускают только ради предположительно легитимной цели, доказывается тем, что оно может использоваться и используется людьми не из числа рабочих для того, чтобы принудить других к созданию профсоюза, который они смогут контролировать, а также может использоваться в чисто политических целях или чтобы дать выход злобе, направленной против непопулярного человека. Аура легитимности вокруг пикетирования, возникшая благодаря тому, что его цели часто одобряются, не может изменить того факта, что это – форма организованного давления на индивидов, осуществлять которое в свободном обществе не было бы разрешено никакой частной организации.
Следующий, после терпимости к пикетированию, важный фактор, позволяющий профсоюзам принуждать отдельных рабочих, – санкционирование судами и законодательством так называемых закрытых, или профсоюзных, цехов – предприятий, на которых могут работать только члены профсоюза. Это эквивалентно договорам об ограничении свободы торговли, и только исключение закрытых цехов из сферы действий обычных норм закона делает их законной целью «организационных действий» профсоюзов. Законодательство часто доходило не только до требования, чтобы договор, заключенный представителями большинства работников завода или отрасли, был действителен для любого рабочего, желающего получить выгоду от него, но чтобы он применялся ко всем работникам, даже если бы они хотели и могли по отдельности договориться о другой комбинации выгод[666]. Как недопустимый метод принуждения следует рассматривать также все забастовки солидарности и бойкоты, которые используются не как инструмент давления в ходе переговоров о повышении заработной платы, а исключительно как средство принуждения других рабочих подчиняться политике профсоюза.
Более того, бо́льшую часть этих приемов принуждения профсоюзы могут использовать только потому, что закон освободил группы рабочих от обычной юридической ответственности за совместные действия, разрешая им действовать либо без создания юридического лица, либо формально выводя их организации из-под действия общих правил, применимых к юридическим лицам. Нет необходимости по отдельности рассматривать все другие аспекты деятельности современных профсоюзов, такие как заключение коллективных договоров для всей отрасли или страны (и это только один пример). Все это может быть реализовано только благодаря вышеупомянутым практикам и почти наверняка исчезнет, как только будут отменены главные из полномочий профсоюзов по осуществлению принуждения[667].
5. Вряд ли можно отрицать, что сегодня главная цель профсоюзов состоит в увеличении заработной платы с помощью принуждения. Тем не менее даже если бы это было их единственной целью, закон о запрете профсоюзов не мог бы быть оправдан. В свободном обществе приходится терпеть много нежелательного, если этому нельзя воспрепятствовать без обращения к дискриминационному законодательству. Но даже сегодня контроль над заработной платой не единственная функция профсоюзов; и они несомненно способны оказывать услуги не только не вызывающие возражений, но и бесспорно полезные. Если бы единственной их целью было повышение заработной платы при помощи принуждения, то, лишившись возможности использовать принуждение, они, вероятно, исчезли бы. Но профсоюзы могут выполнять другие полезные функции, и, хотя даже рассматривать возможность их полного запрета противоречило бы всем нашим принципам, желательно продемонстрировать в явном виде, почему не существует экономических оснований для подобной меры и каким образом в качестве действительно добровольных организаций, не прибегающих к принуждению, они могли бы оказывать важные услуги. На самом деле, более чем вероятно, что профсоюзы полностью раскроют свою потенциальную полезность только после того, как использование ими принуждения будет эффективно предотвращаться и это заставит их отказаться от нынешних антиобщественных целей