его они хотят сегодня, зависит от той самой способности применять принуждение, которую придется ограничить ради сохранения свободного общества. Но ситуация не безнадежна. Полным ходом идут изменения, которые рано или поздно убедят профсоюзы в том, что нынешнее состояние не может существовать и дальше. Они обнаружат, что из открытых перед ними альтернативных направлений развития подчинение общим принципам, не допускающим никакого принуждения, намного предпочтительнее, чем продолжение нынешней политики, потому что она непременно приведет их к одному из двух весьма нежелательных последствий.
7. Если в долгосрочной перспективе профсоюзы не в состоянии существенно изменить уровень реальной заработной платы всех работников в целом и на деле скорее понижают этот уровень, чем повышают его, то с уровнем денежной заработной платы дело обстоит по-другому. В отношении последней конечный эффект от действий профсоюзов зависит от принципов, которыми руководствуется денежная политика. Что касается распространенных сегодня доктрин и соответствующих им политических мер, которых можно ожидать от денежных властей, мало оснований сомневаться, что современная политика профсоюзов должна вести к постоянной и растущей инфляции. Главная причина этого заключается в том, что господствующие доктрины «полной занятости» в явном виде освобождают профсоюзы от ответственности за всю безработицу, а обязанность поддерживать полную занятость возлагают на денежные и фискальные власти. У последних есть только один способ помешать профсоюзам создавать безработицу, а именно с помощью инфляции нейтрализовывать избыточный рост реальной заработной платы, порождаемый профсоюзами.
Чтобы понять ситуацию, в которой мы оказались, необходимо кратко познакомиться с интеллектуальными источниками политики полной занятости «кейнсианского» образца. Развитие теорий лорда Кейнса началось с верного наблюдения, что регулярная причина масштабной безработицы – слишком высокая реальная заработная плата. Следующий шаг состоял в утверждении, что прямое понижение денежной заработной платы потребует настолько болезненных и длительных усилий, что об этом и думать не стоит. Из этого Кейнс сделал вывод, что реальную заработную плату следует понижать посредством уменьшения ценности денег. Вот, собственно, и вся аргументация, лежащая в основе столь популярной ныне политики «полной занятости»[677]. Если работники настаивают на уровне денежной заработной платы, слишком высоком для сохранения полной занятости, то нужно увеличить предложение денег, чтобы поднять цены до уровня, при котором реальная ценность преобладающей денежной заработной платы уже не превышает производительность работников, ищущих рабочие места. На практике это неизбежно означает, что каждый отдельный профсоюз в своих попытках обогнать обесценение денег никогда не перестанет требовать дальнейшего роста заработной платы, так что совокупные усилия профсоюзов создадут ускоряющуюся инфляцию.
Это произойдет даже в том случае, если отдельные профсоюзы будут заботиться всего лишь о предотвращении снижения денежной заработной платы какой-либо конкретной группы работников. Там, где профсоюзы делают невозможным такое понижение, так что заработная плата станет, как говорят экономисты, «негибкой в сторону понижения» (rigid downwards), все изменения относительной величины заработной платы разных групп, необходимые в силу постоянно изменяющихся условий, можно будет осуществлять только путем повышения денежной заработной платы для всех групп, кроме тех, чья относительная реальная заработная плата должна быть понижена. Более того, общий рост денежной заработной платы и соответствующее повышение стоимости жизни в общем случае ведут к попыткам еще больше поднять денежную заработную плату даже со стороны групп, об относительном снижении заработков которых идет речь, и требуется несколько последовательных раундов повышения, прежде чем удастся достичь требуемого изменения структуры относительных величин заработной платы. Поскольку необходимость в изменении структуры относительной заработной платы возникает постоянно, одного этого процесса достаточно для создания спирали «цены – заработная плата», которая сопровождает нас со времен окончания Второй мировой войны, то есть с тех пор, как повсеместно была принята политика полной занятости[678].
Иногда процесс описывается так, как будто рост заработной платы напрямую порождает инфляцию. Это неверно. Если бы предложение денег и кредита не увеличивалось, рост заработной платы быстро привел бы к безработице. Но в условиях доктрины, возлагающей на денежные власти обязанность предоставлять столько денег, чтобы при любом заданном уровне заработной платы сохранялось состояние полной занятости, становится политически неизбежным то, что каждый виток повышения заработной платы ведет к очередному витку инфляции[679]. Иными словами, она неизбежна до тех пор, пока рост цен не станет достаточно заметным и продолжительным, чтобы вызвать серьезную обеспокоенность публики. Тогда будут приняты соответствующие меры, то есть денежные власти нажмут на тормоза. Но поскольку к этому времени экономика окажется уже достаточно адаптировавшейся к ожиданиям дальнейшей инфляции и сохранение большой части занятости будет зависеть от дальнейшего прироста денежной массы, попытка притормозить быстро породит значительную безработицу. Это породит новое и непреодолимое давление в пользу продолжения инфляции. Если постоянно наращивать инфляцию, то можно достаточно долго избегать безработицы, к которой в противном случае привел бы рост заработной платы. В глазах публики это будет выглядеть так, будто растущая инфляция является прямым следствием проводимой профсоюзами политики заработной платы, а не попыток компенсировать ее последствия.
Эта гонка инфляции и заработной платы может продолжаться довольно долго, но не бесконечно, потому что люди начнут осознавать, что нужно ее как-то остановить. Денежная политика, которая породит обширную длительную безработицу и тем самым переломит основанную на принуждении силу профсоюзов, должна быть исключена, поскольку она политически и социально гибельна. Но если мы не сумеем вовремя обуздать власть профсоюзов в ее источнике, они вскоре столкнутся с требованием мер, которые покажутся гораздо менее приятными отдельным рабочим, а может, и лидерам профсоюзов, чем подчинение профсоюзов верховенству закона: правительству будут предъявлены требования либо зафиксировать уровень заработной платы, либо просто распустить профсоюзы.
8. В области труда, как и во всех других областях, устранение рынка как направляющего механизма сделает необходимой замену его системой административного управления. Чтобы хотя бы приблизительно выполнять упорядочивающие функции рынка, эта система управления должна будет координировать всю хозяйственную жизнь, и в конечном итоге мы придем к единой центральной власти. И хотя вначале такая власть, возможно, будет заниматься только аллокацией и оплатой трудовых ресурсов, ее политика обязательно приведет к преобразованию всего общества в централизованно планируемую и управляемую систему с соответствующими экономическими и политическими последствиями.
В тех странах, в которых какое-то время имели место инфляционные тенденции, мы можем наблюдать все более частые требования «всеобъемлющей политики заработной платы» (over-all wage policy). В странах, где эта тенденция была особенно сильно выражена, в частности в Великобритании, среди интеллектуальных лидеров левых утвердилась доктрина, что ставки заработной платы должны определяться «единой политикой», что в конечном счете означает, что устанавливать их должно правительство[680]. Если рынок безвозвратно лишится своих функций, только власть сможет эффективно распределять трудовые ресурсы между отраслями, профессиями и регионами. Шаг за шагом, через создание официальных третейских судов и механизмов арбитража, наделенных правом принуждения, и учреждение советов по заработной плате, мы движемся к ситуации, когда ставки заработной платы будут устанавливаться по существу произвольными решениями власти.
Все это есть не что иное, как неизбежный результат нынешней политики профсоюзов, которые стремятся к тому, чтобы заработная плата определялась некой идеей «справедливости», а не рыночными силами. Но ни одна дееспособная система не может допустить, чтобы какой-либо группе людей было позволено угрозой насилия выбивать для себя то, чего, по ее мнению, она заслуживает. И в ситуации, когда не просто немногие привилегированные группы, а большинство ключевых секторов рынка труда эффективно организованы для акций принуждения, допустить независимые действия со стороны каждой группы будет не просто означать прямую противоположность справедливости, но и приведет к экономическому хаосу. Когда мы больше не можем зависеть от безличных сил рынка, формирующих заработную плату, для сохранения жизнеспособной экономической системы придется доверить государству устанавливать зарплаты своей властью. Результаты таких решений о величине заработной платы неизбежно окажутся произвольными, потому что тут нет никаких объективных критериев справедливости[681]. Так же как в случае всех прочих цен и услуг, ставки заработной платы, при которых каждый имеет возможность искать себе занятость, не соответствуют никакой измеримой заслуге или критерию справедливости, а неизбежно зависят от условий, которые никто не в состоянии контролировать.
Когда государство возьмется определять всю структуру ставок заработной платы, а потому будет вынуждено контролировать занятость и производство, профсоюзы потеряют намного большую долю своего нынешнего влияния, чем если они просто подчинятся нормам общего для всех закона. При такой системе у профсоюзов будет только выбор между превращением в добровольный инструмент государственной политики и в часть аппарата управления, с одной стороны, и полным роспуском – с другой. Более вероятно, что будет выбрана первая альтернатива, поскольку она позволяет профсоюзной бюрократии сохранить свое положение и отчасти личное влияние. Но для рабочих это будет означать полное подчинение контролю корпоративного государства. Ситуация в большинстве стран не оставляет иного выбора, кроме как ждать такого исхода или вернуться назад по своим следам. Нынешняя позиция профсоюзов не может быть сохранена, потому что они могут функционировать только в рыночной экономике, для разрушения которой они прилагают все свои силы.