В свободном обществе для разумного решения этих проблем было бы целесообразно, чтобы государство лишь гарантировало одинаковый минимум для всех, кто не способен содержать себя, и постаралось свести циклическую безработицу к минимуму путем ответственной денежной политики, а дополнительные выплаты, необходимые для поддержания привычного уровня жизни, должны быть оставлены на попечение добровольных и конкурирующих между собой программ. Именно в этой области профсоюзы, лишенные права на принуждение, могут принести наибольшую пользу; и в самом деле, они были уже близки к тому, чтобы начать удовлетворять эту потребность, когда государство освободило их от этой задачи[720]. Но принудительные схемы так называемого страхования по безработице всегда будут использоваться для «корректировки» относительного вознаграждения различных групп, для субсидирования нестабильных отраслей и профессий за счет стабильных и для поддержания требований о повышении заработной платы до уровня, несовместимого с высокой занятостью. Поэтому в долгосрочной перспективе эти схемы, скорее всего, могут только усугубить болезнь, от которой предположительно должны были избавить.
9. Трудности, с которыми везде сталкиваются системы социального страхования и которые становятся причиной периодически возобновляющихся дискуссий о «кризисе социального обеспечения», – следствие того, что аппарат, созданный для облегчения жизни бедных, превратился в инструмент перераспределения доходов – перераспределения, якобы опирающегося на некий несуществующий принцип социальной справедливости, но в действительности определяемого решениями ad hoc. Разумеется, даже обеспечение одинакового минимума для всех, кто не может обеспечить себя сам, требует некоего перераспределения доходов. Но есть существенная разница между обеспечением минимума для всех, кто не может содержать себя в условиях нормально функционирующего рынка, и перераспределением, нацеленным на «справедливое» вознаграждение занятых во всех более или менее важных профессиях, – то есть между перераспределением, при котором подавляющее большинство зарабатывающих на жизнь делится с теми, кто не может справиться с этой задачей, и перераспределением, при котором большинство отнимает у меньшинства, потому что последнее богаче. В первом случае сохраняется безличный метод адаптации, позволяющий людям самим выбирать занятие, во втором мы все ближе и ближе подходим к системе, когда власти будут диктовать людям, кому и что делать.
Видимо, такова уж судьба всех единых, политически управляемых схем предоставления социальных услуг – быстро превращаться в инструмент, с помощью которого устанавливается относительная величина доходов подавляющего большинства и тем самым контролируется экономическая деятельностью в целом[721]. План Бевериджа, который не был задуман автором как инструмент перераспределения доходов, но был очень быстро превращен в таковой политиками, – лишь самый известный пример из многих. Но хотя в свободном обществе можно обеспечивать минимальный уровень благосостояния для всех, такое общество несовместимо с распределением дохода в соответствии с неким заранее составленным представлением о справедливости. Обеспечение равного минимума для всех нуждающихся предполагает, что этот минимум предоставляется только тогда, когда нужда доказана, и без такого доказательства никто не получает того, что не оплачено его личным взносом. Совершенно иррациональное неприятие «проверки нуждаемости» в услугах, которые должны предоставляться только нуждающимся, вновь и вновь ведет к абсурдному требованию помогать всем независимо от нужды, чтобы те, кто действительно нуждается в помощи, не почувствовали себя неполноценными. Оно породило ситуацию, когда по сути дела предпринимается попытка помочь нуждающимся и в тоже время дать им почувствовать, что получаемое ими есть плод их собственных стараний или заслуг[722].
Хотя не исключено, что такое развитие событий стало возможным отчасти в силу традиционного отвращения либералов к любым дискреционным полномочиям власти, следует отметить, что возражения против дискреционного принуждения никак не могут быть оправданием того, чтобы предоставить человеку, способному за себя отвечать, безусловное право на получение помощи и на самостоятельную оценку собственной нуждаемости. В свободном обществе невозможен принцип справедливости, наделяющий правом на «ничем не сдерживаемую» или «недискреционную» поддержку независимо от доказанности нужды. Если такие притязания и были узаконены под личиной «социального страхования» и путем признанного обмана публики – обмана, являющегося источником гордости для его авторов[723], – они определенно не имеют ничего общего с принципом равенства перед законом.
Сегодня либералы порой выражают надежду, что «весь аппарат социального государства следует рассматривать как временное явление»[724], как своего рода переходный этап эволюции, который в силу роста богатства вскоре станет ненужным. Однако представляется весьма сомнительным существование такого отдельного этапа эволюции, в ходе которого чистый эффект этих монополистических учреждений может оказаться благотворным, и еще более сомнительно, что после того, как они созданы, когда-нибудь станет политически возможным избавиться от них. В бедных странах бремя все более разбухающего механизма, скорее всего, существенно замедлит увеличение богатства (не говоря уж о том, что он способствует обострению проблемы перенаселения) и тем самым отложит на неопределенный срок тот момент, когда этот механизм можно будет счесть ненужным. В богатых же странах он препятствует развитию альтернативных институтов, которые могли бы взять на себя ряд его функций.
Вероятно, не существует непреодолимого препятствия для постепенного преобразования системы пособий по болезни и безработице в систему настоящего страхования, в которой люди платят за пособия, предоставляемые конкурирующими организациями. Намного труднее представить, как избавиться от системы обеспечения по старости, при которой каждое поколение, оплачивая потребности предшествующего, тем самым приобретает такое же притязание на поддержку со стороны идущего за ним. Создается почти полное впечатление, что после того как такая система учреждена, она либо будет неизбежно сохраняться до бесконечности, либо ей будет позволено полностью рухнуть. Введение подобной системы опутывает эволюцию смирительной рубашкой и взваливает на общество бремя постепенно растущих обязательств, которое оно, по всей вероятности, вновь и вновь будет пытаться облегчить с помощью инфляции. Однако ни этот выпускной клапан, ни сознательный дефолт по уже принятым обязательствам[725] не могут служить основой для достойного общества. Прежде чем мы сможем надеяться на осмысленное решение этих проблем, демократия должна усвоить, что она обязана платить за собственные глупости и что она не может неограниченно выписывать счета будущему для решения сегодняшних проблем.
Как однажды было хорошо сказано, если раньше мы страдали от социальных язв, то теперь – от средств борьбы с ними[726]. Разница в том, что если в прежние времена социальные язвы постепенно исчезали с ростом богатства, то созданные нами средства борьбы с ними начинают угрожать дальнейшему повышению благосостояния, от которого зависят все будущие улучшения. Вместо «пяти великанов», с которыми должно было сражаться социальное государство, представавшее на страницах доклада Бевериджа, мы теперь выращиваем новых великанов, которые могут оказаться еще большими врагами достойного образа жизни. Возможно, нам удалось слегка ускорить победу над нуждой, болезнями, невежеством, грязью и праздностью, но в будущем мы можем лишиться плодов даже этой победы, когда источниками главных опасностей станут инфляция, парализующее налогообложение, принуждение со стороны профсоюзов, растущее господство государства в сфере образования и бюрократия социального обеспечения, наделенная широчайшими дискреционными полномочиями, – опасностей, от которых индивиду не спастись собственными усилиями и которые будут не смягчаться, а только усиливаться инерцией раздутого государственного аппарата.
Глава 20Налогообложение и перераспределение
Такая уж природа вещей: изначальные размеры незначительны, но если не прошить крайнюю осторожность, ставки будут быстро умножаться и в конце концов достигнут таких величин, каких никто не предвидел.
1. Я был бы очень рад, если бы мне удалось обойтись без этой главы. Рассуждения в ней направлены против столь широко распространенных представлений, что она неизбежно заденет многих. Даже те, кто до сих пор разделял мои представления и считал мою позицию в целом разумной, могут счесть мои взгляды на налогообложение доктринерскими, экстремистскими и идеалистическими. Многие, возможно, хотели бы восстановить свободу, за которую я выступаю, при условии, что несправедливость, которую, как им представляется, это вызовет, будет исправлена надлежащими мерами налогообложения. Перераспределение с помощью прогрессивного налогообложения почти всеми считается справедливым. Но было бы лицемерием уклониться от обсуждения этого вопроса. Кроме того, поступить таким образом значило бы пройти мимо того, что представляется мне не только главным источником безответственности в условиях демократии, но и ключевым вопросом, от которого зависит весь характер будущего общества. Хотя для того, чтобы освободиться от догматических взглядов на этот вопрос, могут потребоваться немалые усилия, тем не менее, как только его суть будет изложена ясно, должно стать очевидным, что именно здесь, как нигде еще, политика зашла дальше всего в своем произволе.