овольствия, которые стали новой угрозой для стабильности сельского хозяйства не только Америки, но и всего мира, абсолютно произвольное и при этом неэффективное и нерациональное распределение посевных площадей и т.п. – все это слишком хорошо известно и не нуждается в описании. Немногие возьмутся отрицать, что главной проблемой стал поиск того, как политика могла бы выпутаться из ситуации, которую сама же и создала, и что американское сельское хозяйство было бы более здоровым, если бы государство никогда не вмешивалось в вопросы установления цен, объемов и методов производства.
3. Хотя иррациональность и абсурдность современной сельскохозяйственной политики особенно наглядно видны в США, нам следует обратиться к опыту других стран, чтобы в полной мере представить себе, насколько такая политика, если ее проводить систематически, сковывает руки фермерам (при этом их «стойкая независимость» часто упоминается как аргумент, чтобы содержать их за счет общества), загоняет их в самые жесткие рамки и превращает в самых подконтрольных из всех производителей.
Наверное, дальше всего эта ситуация зашла в Великобритании, где была установлена невиданная по эту сторону железного занавеса степень надзора и контроля за большинством видов сельскохозяйственной деятельности. Возможно, не избежать того, что, если сельское хозяйство ведется преимущественно на средства государства, надо устанавливать определенные стандарты, и даже что в качестве наказания за то, что власти считают плохим ведением сельского хозяйства, надо прогонять провинившегося с его собственности. Но странная иллюзия ожидать, что сельское хозяйство станет лучше адаптироваться к изменяющимся условиям, если методы сельскохозяйственного производства поставить под контроль фермерского комитета и если тот метод, который вышестоящий орган или большинство сочтет наилучшим, объявят стандартом и будут повсеместно принудительно внедрять. Такие ограничения могут быть лучшим способом сохранения известного нам типа сельскохозяйственного производства, который многие (большинство из них, надо полагать, живет в городах) хотели бы сохранить как память о прошлом; но они могут привести только к тому, что сельскохозяйственное население будет все сильнее зависеть от других.
Необыкновенная озабоченность англичан судьбой сельского хозяйства обязана, вероятно, скорее эстетическим, чем экономическим соображениям. Еще вернее это в отношении горных крестьян, о сохранении которых пекутся в таких странах, как Австрия и Швейцария. Во всех этих случаях бремя дополнительных налогов принимается из страха, что с исчезновением традиционных методов ведения сельского хозяйства изменится знакомый образ сельской местности и что если специально не защищать фермеров или крестьян, они совсем исчезнут. Из-за этих представлений люди и боятся любого сокращения сельского населения, и при каждом сообщении о брошенной ферме их воображение рисует картину опустевших долин и деревень.
Однако именно политика «консервации» – заклятый враг жизнеспособного сельского хозяйства. Вряд ли верно, что все изменения в равной степени угрожают всем фермерам или крестьянам. У фермеров, работающих в сходных условиях, разница между преуспеванием и бедностью такая же большая, как и в любой другой деятельности[800]. Для того чтобы в сельском хозяйстве, как и во всех других сферах, происходила постоянная адаптация к меняющимся условиям, жизненно важно, чтобы все следовали примеру самых преуспевающих, которые нашли адекватный ответ на изменения. Это всегда означает, что определенные методы ведения хозяйства исчезнут.
В частности, в сельском хозяйстве это означает, что для достижения успеха фермер или крестьянин должен все больше становиться бизнесменом – необходимый процесс, который многим не нравится и который многие хотели бы предотвратить. Но альтернативой для сельскохозяйственного населения было бы превращение его в придаток национального парка, в причудливый народец, сохраненный для оживления пейзажа, которому сознательно не дали измениться психологически и технологически и самому себя содержать.
Такие попытки сохранить отдельные группы сельскохозяйственного населения, защитив их от необходимости менять укоренившиеся традиции и привычки, неизбежно делают их подопечными государства, пенсионерами, существующими за счет остального населения, а выживут они или нет, будет всегда зависеть от политических решений. Было бы явно меньшим злом, если бы некоторые удаленные фермы исчезли, а некоторые пашни превратились в пастбища и даже в леса. Мы действительно проявили бы больше уважения к достоинству человека, если бы позволили определенным стилям жизни исчезнуть навсегда, а не сохраняли их в качестве образчиков ушедшей эпохи.
4. Утверждение, что в сельском хозяйстве нет оснований для политики регулирования цен и производства или какого-либо вида всеобъемлющего планирования и что большинство мер подобного рода экономически неблагоразумны и представляют собой угрозу для индивидуальной свободы, не означает, что не существует важных проблем сельскохозяйственной политики или что у государства нет важных функций в этой области. Однако здесь, как и везде, эти задачи включают в себя, с одной стороны, постепенное совершенствование правовых институтов ради того, чтобы рынок функционировал эффективнее, а человек полнее учитывал последствия своих действий, а с другой – оказание услуг, когда государство, выступая как доверенное лицо народа, предоставляет определенные возможности, преимущественно в форме информации, которых, по крайней мере на определенном этапе развития, никто другой предоставить не может – хотя и здесь государство не должно присваивать себе исключительные права, а обязано заботиться об условиях для роста добровольных структур, которые со временем смогут взять на себя эти функции.
К первой категории принадлежат все проблемы, которые в сельском хозяйстве, не меньше чем в городской жизни, возникают из-за эффектов соседства, а также из-за более отдаленных последствий, которые тот или иной способ использования конкретного участка земли может иметь для остальной части местного сообщества[801]. Некоторые из этих проблем нам надо будет рассмотреть чуть позже в связи с общей темой охраны природных ресурсов. Существуют, однако, и специфически сельскохозяйственные проблемы, которые требуют совершенствования нашей правовой системы и, в частности, законов о собственности и землевладении. Многие из наиболее серьезных недостатков в функционировании механизма цен могут быть исправлены только в результате развития некоторых видов сельскохозяйственных предприятий, находящихся под единым управлением, и, возможно, в некоторых случаях только в результате сотрудничества соответствующих групп предприятий для достижения определенных целей. Насколько далеко зайдет эволюция форм организации, будет зависеть главным образом от характера земельного права, в том числе от возможностей, которые оно предоставляет – с соблюдением всех необходимых предосторожностей – для принудительной экспроприации. Нет сомнений, что объединение разрозненных наделов, унаследованных Европой от Средних веков, как и огораживание общинных земель в Англии, было необходимой законодательной мерой, которая сделала возможными усовершенствования путем индивидуальных усилий. И хотя опыт «земельных реформ» не дает оснований для оптимизма, легко представить, что в определенных обстоятельствах изменения в земельном праве могут способствовать раздроблению латифундий, которые стали экономически нецелесообразными, но сохраняются в силу некоторых особенностей действующих законов. Но при всех возможностях совершенствования правовых рамок нужно помнить, что чем больше допускается свободы экспериментирования, тем больше шансов, что изменения произойдут в правильном направлении.
Есть еще множество типов деятельности государства по предоставлению услуг, особенно в форме распространения информации. В динамичном обществе одна из реальных трудностей для сельского хозяйства – то, что у сельского населения в силу его естественных особенностей меньше возможностей, чем у всех остальных, следить за появлением нового знания и изменением старого. Там, где это означает, что большинство людей даже не подозревают о существовании новых полезных знаний, за которые есть смысл платить, – как часто бывает с крестьянами, приверженными традиционным методам обработки земли, – для общества в целом может оказаться выгодной инвестицией взять на себя часть затрат на распространение знаний. Мы все заинтересованы в том, чтобы наши сограждане были в состоянии принимать разумные решения, а если некоторые из них еще не осознали возможностей, открываемых техническим прогрессом, чаще всего будет достаточно сравнительно небольших расходов, чтобы побудить людей использовать новые достижения и уже потом самостоятельно двигаться дальше. Но и в этом случае государство не должно становиться единственным поставщиком знаний с правом решать, что человеку следует знать, а что нет. Возможно также, что чрезмерная активность государства принесет вред, помешав развитию эффективных форм добровольной деятельности в этой сфере. В любом случае не может быть принципиальных возражений против того, чтобы подобные услуги предоставляло государство, и вопрос о том, какая из этих услуг насущнее и в каком объеме, – касается практической целесообразности и не затрагивает никаких базовых аспектов.
5. Хотя у нас здесь нет возможности всерьез погрузиться в проблему «слаборазвитых стран»[802], мы не можем оставить без комментария тот парадоксальный факт, что, в то время как старые страны идут на самые нелепые ухищрения, чтобы не допустить уменьшения своего сельскохозяйственного населения, новые страны с неменьшим рвением хлопочут об искусственном росте своего промышленного населения[803]