Сергий отбежал от стен дома, спасаясь от невыносимого накала, и столкнулся с Ляном, волочащим две плетеные клетки.
– Помогите перебросить через стену!
Лобанов зашвырнул одну клетку, потом другую.
– А что там? – поинтересовался он.
– Мои змейки!
Истошные вопли укушенных донеслись из-за стены, подтверждая убийственную силу «снарядов».
– Уходим! Уходим! – закричал доктор.
– Уходите вы, – сделал Лобанов контрпредложение, – а мы прикроем!
Тиндарид, стоявший рядом, кивнул, не оборачиваясь и продолжая выцеливать из лука самых неудачливых ородовцев.
– Я с вами! – сказал Лян, как отрезал.
Показавшемуся из-за угла Го Шу он прокричал:
– Главное, книги мои, книги заберите! Юнь Чен покажет! И снадобья – я там уложил два тюка! Хорошо?
Го Шу прокричал ответ, и Сергий по губам догадался: «Обязательно!»
Момент для отступления был выбран подходящий – практически вся банда Орода собралась во внешнем дворе, с криками и воплями штурмуя стену двора внутреннего, и никого вовне стен опасаться не приходилось.
Выхода в долину из усадьбы, такого, чтобы могли проехать квадратные кареты, не существовало. В западной стене имелся лишь узкий проход, через который можно было провести лошадь.
Отряд, увеличившийся в численности за счет сыновей Чжугэ Ляна, вывел за стену оседланных, подсменных и навьюченных лошадей – табун в сорок голов.
Едва успев махнуть на прощанье Тзане, Лобанов вернулся к своим.
– На всякий случай запомните, – сказал доктор, накладывая стрелу на лук, – выше по долине есть утес красного камня, слева по ходу. За ним – ущелье. Оно выведет вас в лес у подножия гор…
– Вот вы и выведете, – оборвал Ляна Сергий. – Ребятки, стреляем навесом!
Шесть стрел, еще шесть стрел, и еще ушли по косой вверх, там опрокинулись и понеслись вниз. Три пронзительных крика взвились, перебарывая даже слитный рев десятков глоток.
Искандер молча хлопнул ладонью о ладонь Сергия. Лян сбегал в садик и притащил два короба со скорпионами.
– Осторожно, – прокряхтел он, – клетки старые, сухие, трещат уже…
Искандер с Лобановым закинули оба «террариума» во двор. Поднявшийся вой свидетельствовал о попадании…
– Отходим, – решил Лобанов. – Эти сволочи скоро вышибут ворота…
– Пожалуй, – кивнул Лю Ху, выпуская стрелу. Зазевавшийся разбойничек схлопотал подарок…
«Наши» отступили, обходя пылающий дом стороной. Кони стояли оседланными и дожидались хозяев, нервно переступая копытами, фыркая, задирая головы.
Сергий успокоил своего и взлетел в седло.
Именно в этот момент стены дома сложились внутрь, здание с грохотом схлопнулось, подняв тучу искр. Гул пламени перешел в грохочущий рев.
– Всё, уходим!
Сергий пропустил впереди себя Искандера с доктором, философов и покинул горящую усадьбу последним. Сомнения в безопасности отхода его посещали, но оказалось, что зря – над долиной стелилась плотная пелена дыма. Искандер с Ляном быстро растворились в ней, скользя серыми тенями.
Сергию навстречу шевельнулась еще одна тень, четвертая, и обрисовалась Тзаной.
– Ты почему здесь?
– Тебя ждала!
– Рысью отсюда!
Выше долина сужалась, дым сюда не доставал. Вскоре слева вздыбился утес, похожий сбоку на секиру. Он был красный, словно выкрашенный киноварью.
– Сворачиваем!
Кони развернулись, выбрасывая комья земли из-под копыт, и понеслись по узкой расщелине. Сырые каменные стены уходили вверх как по отвесу, ужимая синюю полоску неба. После полоса разошлась пошире, расщелина перешла в ущелье, дно которого было усеяно глыбами камня, покрытыми мхом.
Сделав два поворота, ущелье вывело отряд в густой лес. Из-за ближних деревьев выехал Гефестай.
– А мы вас заждались уже, – сообщил он, улыбаясь.
– Как там консул? – поинтересовался Сергий.
– Бодр и весел!
– Поехали тогда.
Отставшие и прикрывавшие отход соединились с «основными силами». Отряд двинулся через лес – по каменному крошеву осыпей, по руслу ручья, чтобы меньше оставлять следов.
За лесом обнаружились поля гаоляна. Метелки вымахали выше роста человека: хорошо скрывали лошадей и даже всадников.
На тракт выезжать не стали, двинулись по ухабистой грунтовке, проложенной между лесом и полем. На юг.
Глава 14,в которой преторианцы делают пересадку
Ближе к берегам Янцзы воздух стал влажным, одежда отсыревала, и солнце не могло высушить ткань. Мокрые пятна удалял лишь жар костра.
Приближение великой реки узнавалось и по другим приметам – теперь дорога или петляла меж озер и болот, или одолевала их по насыпанным дамбам.
И вышла к порту Ханьян.
Городишко сей был мелковат, его даже крепостная стена не огораживала. Жили тут перевозом – десятки барок-плоскодонок и сампанов сновали с северного берега к южному и обратно. Везли все – людей, коров, сено, горшки, зерно, лошадей.
Сергий не стал рисковать – прошла уйма времени, и посланные из Лояна гонцы давно бы добрались до Ханьяна, даже если бы двигались неспешным шагом. А римляне, как-никак, беглые преступники. Давашфари и вовсе оскорбительница Божественности и Величия…
Лобанов решил сходить на разведку, взяв с обою Го Шу и Лю Ху. Напялив на голову вислую соломенную шляпу, он сильно сутулился и загребал ногами. Даос и конфуцианец плелись рядом.
Конные стражники попадались на каждой улице, но поди пойми, по какому они тут делу…
– Пойдемте к реке, – тихо скомандовал Лобанов. Философы кивнули.
Сергий так низко клонил голову, что лишь запах тинистой влаги поведал ему о близости Янцзы.
Купцы и земледельцы толпились у пристани, ругаясь с лодочниками, стражники равнодушно слонялись в толпе, угодливо расступавшейся перед ними.
Принцип-кентурион остановил взгляд на вместительной барке. Если другие плавсредства преодолевали водную преграду с помощью весел, то барка двигалась на гужевой тяге – прочный канат, связывающий ее с обоими берегами, перетягивался упряжками волов – в ту или в другую сторону.
Нет, покачал головой Лобанов, это судно «на привязи» не годилось – попробуй-ка незаметно на нем устройся целым отрядом, да еще с табуном лошадей. Но не вплавь же одолевать великую реку!
Го Шу легонько толкнул принципа и подбородком указал на судно оригинальной конструкции – это был катамаран из двух барок, сплоченных дощатым настилом – хоть стадо коров перевози на нем. Хоть табун лошадей…
Сергий достал из кошеля два кушанских динара и протянул их Го Шу.
– Договоритесь с перевозчиками, – сказал он. – Пусть они поднимутся по реке и пристанут к берегу в безопасном месте, где мы и сядем. Поманите их сперва одной монетой и пообещайте, что отдадите другую на том берегу.
– Да за такую цену они сумеют унять любые страхи, – уверил его Лю Ху.
Конфуцианец оказался прав – на предложение философов перевозчики закивали так, что, казалось, у них головы оторвутся.
Вскоре катамаран неспешно двинулся вверх по течению, толкаемый веслами и шестами, медленно пропадая в тумане, а Лобанов выскользнул из города. В рощице его поджидал Эдик.
– Ну, как?
– Все в порядке, и даже лучше, – ответил принцип, вскакивая на коня. – За мной!
Вывести отряд к берегу западней Ханьяна было делом непростым – весь путь вился мимо болот, по топким перемычкам меж маленьких озер. Но вот и река. И катамаран, медленно подходящий к берегу.
Сергий завел своего коня на палубу последним. Перевозчик закрыл дверцы в ограждении, махнул рукой гребцам. Те дружно окунули весла в мутную воду, и катамаран поплыл. В его правый борт била волна, течение сносило судно, а из реки то и дело выныривали пресноводные дельфины.
Был полдень, но солнце не смогло разогнать туман. Зато ветер смог – мощное дуновение сдуло белесую пелену, открывая всю долину, холмистую и зеленую. У северного берега, ниже по течению, из воды вырастали скалы, дальше лепились дома рыбаков, поднятые на сваях.
– Янцзы как граница, – негромко проговорил Го Шу. Даос стоял, сгорбившись, и смотрел на колыхание вод.
– Переживаешь? – спросил его Лобанов.
– Да, – просто сказал Го Шу. – Я вполне понимаю своих бывших соратников, они не зря подвергли нас осмеянию и позору. Мы действительно прониклись духом запада, духом вольницы. Мы изменились, сами не ведая того. Я помню, как вы спорили с нами, и как мы защищали правила и устои жития, которое, однако, перестало быть нашим. Понял я это поздно, уже здесь. Признаться, я, как, впрочем, и Лю Ху, был в смятении, ибо не находил себе места в той строгой и упорядоченной жизни, которая текла в Поднебесной извечно. А мы трое оказались вырванными из нее на целых три года! И уже не смогли вписаться обратно. Нет, не в этом дело… Мы не хотели более занимать отведенное нам место! Нас раздражала иерархия, мы перестали видеть смысл в системе отношений ханьцев. То, что раньше казалось нам гармоничным, предстало иным – надуманным, искусственно усложненным и запутанным.
Почему, спрашивал я себя, тай-хоу устанавливает свои законы для всех? Разве справедливо то, что она творила, возводя в Сыновья Неба собственных сыновей? По какому праву? Где польза и смысл в безраздельном владычестве братьев Дэн? Отчего одним можно все, а другим – ничего?
– Мой драгоценный Го Шу, – мягко сказал Сергий, – вы задаете правильные вопросы, желая странного. Но стоит ли так превозносить Запад? И вы, и мы видели всякое. Да, Рим – оплот цивилизации, но несвободы и несправедливости и там предостаточно. Что вам сказать? Тутошнюю систему я понимаю с трудом – и не принимаю вовсе, но она самая устойчивая и работающая. Рухнула Эллада, и Рим рухнет, а Поднебесная останется неизменной на тысячи лет.
– С этим спорить не буду, – слабо улыбнулся Го Шу. – Просто я примеряю ваши обычаи и нравы на себя лично, не толкуя суть их широко и всеобъемлюще. И нахожу, что способен не только привыкнуть к ним, руководствоваться ими. Я прекрасно знаю, что Рим не идеален, но… Как вам объяснить? Сколько раз я пытался втиснуть тамошние реалии в здешние постулаты, и у меня это плохо выходило. Боюсь, вам просто не понять, что значили для нас те три года. Свободно заходить в роскошнейшие термы, где любой мог купаться или париться, а после знакомиться с новыми книгами или наблюдать, как голые женщины играют в мяч… Выбирать – самим выбирать! – важных чиновников…