Иногда она жаловалась на необходимость выходить на смены в выходные. Она знала, что семье нужен бюджет – особенно сейчас, когда на работе мужа назрели проблемы, – но Дилану шел шестой год, и она чувствовала себя все более виноватой из-за того, что не могла проводить выходные с ним. Все-таки эти дни – семейное время. Дни, когда нужно что-то делать вместе, всем троим. Каждая проходящая суббота заставляла ее понимать: это время утекает безвозвратно. Оно больше не вернется, никогда в жизни.
Сама по себе жизнь – штука быстротечная.
Тем не менее ей нравилась ее работа, и ей было очень приятно осознавать, что она помогает людям. Меняет мир к лучшему, хоть чуть-чуть. Занимается чем-то важным.
На трассе образовалась пробка – ремонт дороги продолжался целую вечность, и ей следовало об этом помнить, – но она все равно явилась раньше всех медсестер. Подъехав к стоянке для сотрудников, расположенной на заднем дворе, она увидела, что перед главным входом уже выстроилась целая очередь из пациентов. Энджи вошла через черный ход, заняла пост, включила свет и компьютер. Следом за ней прибыли доктор Башир и еще две медсестры утренней смены. Нина Тран позвонила и сказала, что не сможет прийти сегодня, – что ж, по крайней мере, она позвонила в этот раз. Энджи вошла в систему, протестировала, работает ли электронная очередь.
Прежде чем они открыли двери для пациентов, через вход для сотрудников вошел еще один мужчина в сопровождении Пэм, менеджера отделения неотложной помощи. Все сразу поняли, кто он, и Энджи переглянулась с другими медсестрами. Это вот и был консультант, решающий их судьбы? Он выглядел так, будто его телепортировали прямо с задней парты близлежащей школы. Наряд, по-видимому, должен был производить щеголеватое, дерзкое впечатление, но на деле казался извлеченным из дурного сна продавца в торговой сети «Хот Топик». Худой и нервный, молодчик предпочитал никому не смотреть в глаза, пялясь прямо перед собой в блокнот, пока Пэм представляла его.
– Девушки, это Дэвид Моррелл. Он из компании «Счастливая Семерка» и нанят для изучения нашей с вами эффективности. Прошу любить и жаловать следующие несколько недель.
Мужичонка робко кивнул в знак согласия.
– Сегодня он просто прощупает наш рабочий пульс, посмотрит за тем, чем мы все тут заняты, выяснит, как у нас налажена работа. Поэтому я хочу, чтобы вы все притворились, будто его здесь нет, и продолжили заниматься своими делами, как обычно. Он не будет вам мешать, и все вы, вероятно, даже не заметите, что он где-то рядом.
Пэм спросила, есть ли какие-нибудь вопросы. У Энджи их не было, но даже будь они тут у кого-то другого, времени на обсуждение не оставалось – они и так открывали прием с задержкой в две минуты, а толпа уже собралась изрядная, судя по виду из затемненного окошка с правой стороны от входной двери. День грозил выдаться напряженным.
Таким он, собственно, и получился.
Консультант начал с того, что встал столбом в углу приемного покоя и наблюдал за процедурой приема. Энджи понятия не имела, что он делал после этого, да и ей было все равно. У нее была своя работа, и пока он держался в стороне и оставался незаметным, она больше о нем не думала.
Все смотровые кабинеты в первую же минуту оккупировали больные, и ситуация не менялась на протяжении всего утра. Энджи достались укус собаки, ушная инфекция, боль в горле, волчанка, аллергическая реакция на пчелиный мед и два случая кишечного гриппа. С трудом удалось улучить среди этого потока минутку и опрокинуть пару стаканчиков кофе в каморке для швабр, бывшей здесь за комнату отдыха.
Шэрон, медсестра, обычно подменявшая ее на посту, высунула голову из-за угла.
– Доктор Башир зовет тебя в шестой кабинет.
Энджи допила до кофейной гущи.
– Бегу-бегу.
У женщины в смотровой палате № 6 геморрой настолько раздулся, что его пришлось проколоть и дренировать. Энджи помогла ей надеть халат и занять правильное положение для осмотра. Женщина была молодой и худой – что было необычно в таком случае, – но ей было очень больно, и когда Энджи увидела размер геморроя, то все вопросы отпали сами собой. Подошел доктор Башир и мигом назначил пункцию. Он приготовил необходимые инструменты и анестетик, пока Энджи укладывала пациентку на бок, лицом к стене.
Дверь ни с того ни с сего открылась – и ввалился консультант с блокнотом и ручкой в руках. Осознав ситуацию, он должен был понять, что его присутствие здесь неуместно, но не предпринял никаких попыток уйти. Неуклюже застыв в центре маленькой комнаты, он как прикованный смотрел на ягодицы женщины. Энджи с ужасом увидела, что ширинка его штанов заметно выпирает наружу.
Доктор ничего не сказал и не предпринял никаких действий, чтобы выгнать мужчину, поэтому Энджи, заслонив ему обзор, взяла огонь на себя.
– Выйдите, пожалуйста, – отчеканила она. – Вы мешаете операции.
– Мне очень жаль, – проблеял консультант, спотыкаясь и пятясь к закрытой двери. – Я вовсе не хотел… – Он покраснел точно рак от смущения и заелозил пальцами по ручке двери, выглядя до того жалко, что Энджи почти сменила гнев на милость. Но тут же она вспомнила, как навязчиво он смотрел на голый зад пациентки. Молниеносно брошенный вниз взгляд подтвердил, что стояк незваного гостя ничуть не ослабел.
Выведя его в коридор, она закрыла и заперла за ним дверь, прежде чем снова помочь врачу с лечением геморроя.
Пэм специально сказала, что они должны игнорировать консультанта и позволить ему наблюдать за их практикой и процедурами, поэтому Энджи почти ожидала, что ее вызовут в кабинет менеджера и отругают, но этого не произошло, и она продолжала работать без перерыва. Наступило небольшое затишье, и вскоре после двух ей разрешили пообедать. Ничего не взяв с собой, она планировала забежать в кафетерий на другой стороне улицы, и когда она увидела Шэрон в комнате отдыха, наливающую чашку кофе, Энджи спросила, не хочет ли та чего-нибудь. Шэрон тоже еще не обедала, но сказала, что обойдется.
– Что не так с этим парнем? – спросила она. – Этот сопляк еще должен указывать нам, как управлять отделением неотложной помощи? Я пугаюсь каждый раз, когда он просто на меня смотрит. Знаешь, он ввалился в смотровой кабинет, когда там была женщина, и сам на нее хорошенько так посмотрел. Верх непрофессионализма. Если никого лучше этого Моррелла не смогли найти…
– Я понимаю, о чем ты, – призналась Энджи. – У нас была женщина с геморроем, и он не просто ее осматривал – он словил стояк.
– Боже мой.
– Да, тот еще тип. – Она посмотрела на часы. – В любом случае мне пора идти. У меня всего полчаса в запасе. Уверена, что тебе ничего не нужно?
– Нет, правда.
– Ладно. – Энджи вышла за дверь, повернулась налево…
И наткнулся на консультанта.
Его лицо пунцовело, и он тут же упер взгляд в пол, пробормотал какие-то извинения и поспешил прочь по большой косой дуге. Он слышал, как они разговаривали! Энджи так и не поняла, умышленно ли он шпионил за ними или случайно подслушал разговор, но в любом случае ему было, очевидно, стыдно – и снова она даже застеснялась, что задела его чувства. Хорошо, что после возвращения с обеда Моррелл больше не попадался ей на глаза.
Дома Крейг и Дилан удивили ее пиццей на ужин. Угощение было скорее для них, чем для нее, но Энджи устала, не была в настроении готовить и уже потому оценила сей жест. Она бы оценила его еще выше, если бы они попытались приготовить что-нибудь сами, но Крейг был не из славной породы «мужей-шефов». Его редкие кулинарные усилия всегда и везде оборачивались безоговорочной гастрономической катастрофой.
Так что пусть будет пицца.
Она говорила о консультанте, пока они ели, но не уточнила детали при Дилане, рассказав Крейгу только о том, что произошло после того, как их сын вышел из комнаты. Он усмехнулся.
– Ну, похоже, нынче в консалтинговые агентства набирают напрямую из психушек.
– Я не беспокоюсь о своей работе или о чем-то таком, – сказала Энджи. – У меня есть стаж, и я – дипломированная медсестра. Но меня тревожит, что часть штата как пить дать попадет под сокращение. Это скажется и на моем графике в том числе. И да, как ни крути, а мне отчего-то жаль этого парня. Он ведет себя так, будто весь пубертатный период жил в подвале у матери – этакий Барни Файф, только без обаяния. Наверное, для него это первый серьезный выход на дело, а тут еще я ему наперчила…
– Дорогуша, так, как он, себя серьезные люди не ведут.
– Это понятно. Но у нас просто такая специфика… то, что видим мы, не каждый день увидишь.
Крейг ухмыльнулся.
– Неужто у нее были настолько отменные булки, что даже геморрой не испортил вид?
Энджи игриво шлепнула его, но по ходу его мыслей поняла, что сегодня вечером он настроен немного поразвлечься. Ей тоже этого хотелось, и потому, уложив Дилана и лениво проглядев не до конца эпизод сериала, они оба решили направиться в спальню пораньше. Она одурачила его, притворившись, что не в настроении, но как только они оказались под одеялом, прижавшись друг к другу, стянула с него трусы и потянулась к нему. Ее руки были холодными, что заставило его член съежиться, но Энджи это понравилось. Она предпочла, чтобы все начиналось с маленького. Ей нравилось чувствовать, как он растет в ней, и, как всегда, она испытывала чувство выполненного долга и удовлетворения, когда он твердел. Как только Крейг был готов, она отстранилась, припала на четвереньки, и он резко вошел в нее, схватив за ягодицы и с ходу задав весьма резвый темп. Он кончил первым, и она, мягко перекатившись на спину, позволила ему довести себя до оргазма, а потом они лежали оба, вспотевшие и счастливые, в темной спальне, перемежая ленивые ласки мокрыми томными поцелуями.
Горе-консультант снова должен был объявиться в отделении неотложной помощи в воскресенье, но его не было, и Энджи задавалась вопросом, не струсил ли он после того, как подслушал их вчерашний разговор. Ее определенно смущало присутствие постороннего среди них, но ей все равно было жаль этого неумеху после случившегося, и она была полна решимости относиться к нему справедливо и прилично, вопреки всем предубеждениям.