О мальчике, что шастал в ночи в поисках жертв.
Звук был близко, по-видимому, прямо по другую сторону стены, и Крейг сел, чтобы выглянуть в грязное окно.
Ужасное морщинистое лицо уставилось на него с другой стороны грязного стекла.
Вздрогнув, он втянул воздух, но, к счастью, не вскрикнул. Он почти сразу признал в чудовище старуху-кухарку – жену Робарза, Эдну. Неизвестно, конечно, что она делала тут, под окнами, посреди ночи. Крейг взглянул на другую кровать, чтобы убедиться, что не разбудил Элейн, а когда оглянулся, лица в окне уже не было. Он подождал немного, чтобы посмотреть, вернется ли Эдна, но звуки стихли, и никого было не видать.
Крейг снова опустился на кровать. Робарз был крепким молодым парнем. Может ли эта отвратительная старуха взаправду быть его женой? Это не имело смысла, что-то в этом не сходилось, и Крейг задумался, был ли этот фарс частью мудреного психологического теста. Возможно, «БФГ» раздал своим наймитам роли, прописал сценарии наблюдения за сотрудниками в таких вот подчеркнуто искусственных условиях – чтобы оценить реакцию на происходящее, на определенные целенаправленно вводимые стимулы.
Он становился таким же параноиком, как и Фил.
Крейг закрыл глаза, пытаясь заснуть, но, хотя звуков больше не было, сон не шел, а когда наступил-таки, то был омрачен видениями о темных лесах, уродливых старухах и злобно ухмыляющемся Регусе Патове, поедающем мертвую собаку за столом для пикника – с кровавой салфеткой, заправленной за воротник.
13
Даже если бы водитель автобуса не прочитал им лекцию о том, как важно приходить вовремя, когда они впервые приехали, никто не собирался задерживаться тут. Собрались все сразу после понурого завтрака, состоящего из холодных подгоревших тостов и жидкой яичницы, приготовленной двумя руководителями подразделений из финансового отдела, а оставшиеся часы прошли за приглушенными разговорами и заполнением анкет-опросников, состоящих из таких общих слов, что толком раскритиковать нелепый ретрит посредством этих бумажек не представлялось возможным.
Перед отъездом они наконец получили обратно свои телефоны, планшеты и айпады. Крейг набрал номер Энджи, но связь по-прежнему не ловила. Проблема сохранялась на протяжении всего обратного пути, и Крейг спросил Фила:
– Как думаешь, на этом рейсе не стоит глушилка или шифратор передачи данных?
– Это рейс Патова, – откликнулся Фил. – Все возможно.
Дэш Робарз провожал их, стоя на стоянке и махая рукой на прощание, с пистолетом в наплечной кобуре, на видном месте. Крейг отвернулся, обрадованный уходом, и был рад видеть, что никто больше не ответил на его жест. Выходные обернулись катастрофой. Никто тут не провел хорошо время, никто ничему не научился. Назад компродовцы ехали деморализованные и напряженные – хотя их уверяли, что сложится все по-другому.
Старый водитель не изменил своему первоначально заявленному скверному норову. На светофоре в Сан-Бернардино он пригрозил высадить Фила за нарушение порядка – тот якобы слишком громко смеялся.
– Попробуй, и я надеру тебе зад, – сказал Фил. За его выпадом тут же последовали бурные дружные аплодисменты; водила, осознав численное превосходство, молча кипел до конца поездки.
Было здорово вернуться в город. Они застряли в пробке на автостраде Помона из-за перегретой машины на одной из средних полос. Марево дня превратило высотные здания в центре города в супрематические темные прямоугольники, словно бы парящие над землей. События выходных уже казались фантастическими и далекими, как будто имели место во сне.
Регус Патов встретил их, когда автобус подъехал к стоянке «КомПрода». Наплевав на выходной, он стоял перед зданием в ярко-синем галстуке-бабочке. Его подкрашенная чем-то седина казалась еще более коротко обкорнанной, чем раньше. Если в стенах конторы его образ казался странным, то на улице сделался откровенно неформальным, если не сказать клоунским, и Крейг изумился, как такого человека вообще можно воспринимать всерьез.
Однако с этим клоуном почему-то считались-таки.
И в «КомПроде», и в уйме других серьезных компаний.
Крейг выволок из-под сиденья чемодан и влился в медленный поток людей, идущих к выходу в передней части автобуса. Снаружи он услышал, как Патов объявил:
– Не разбредаемся, господа. Оставайтесь здесь до получения дальнейших инструкций.
– Кем он себя возомнил? – сердито сказал Фил. – Он мне не босс.
Тем не менее он вышел из автобуса и отошел в сторону, ожидая указаний вместе со всеми. Крейг сделал то же самое. Консультант тихо разговаривал с Мэтьюзом и членами совета директоров, а мгновение спустя явно потрясенный глава «КомПрода» отступил от него на пару шагов.
– Объявляю собрание в конференц-зале на первом этаже, – провозгласил консультант. – Обещаю не задерживать вас сверх меры. Потом вы пойдете домой, но сперва необходимо обсудить кое-какие вопросы.
– Ё-моё, – выдохнул Фил. – Неужели эти адские выходные никогда не закончатся?
Когда они вошли в здание, Крейг попытался позвонить Энджи как на домашний, так и на смартфон, но домашний был занят и ему пришлось оставить сообщение на голосовой почте мобильника, сообщив ей, что скоро прибудет.
И Мэтьюз, и Патов поднялись на сцену и встали рядом с кафедрой, и, как только все расселись, генеральный директор откашлялся.
– Вы услышите об этом сегодня вечером в новостях, прочтете в газетах… так что мы подумали, что сначала вам следует узнать об этом здесь. – Мэтьюз глубоко вздохнул. – Наш недавно ушедший в отставку финансовый директор Хью Андерсон, а также старший вице-президент Рассел Сибриано вчера покончили жизнь самоубийством.
Повисла неловкая пауза.
– Ужасная судьба. Как вы знаете, они оба недавно ушли в отставку, после того как так и не состоялось слияние нашей компании с «Автоматизированными Интерфейсами». Они оба были чрезвычайно компетентными профессионалами с блестящими перспективами… и я понятия не имею, что толкнуло их на столь… столь роковые меры. Их смерть – это горе для друзей и семей, для их бывших коллег по «КомПроду» и для всей нашей отрасли.
– Однако же положительным моментом, – вклинился Патов, – является то, что по условиям их отставки компания больше не находится на финансовом крючке в связи с их отступными выплатами. Золотые парашюты, выданные этим бывшим сотрудникам – особо отмечу, что подобная практика не одобряется «БФГ» и не рекомендовалась ни одной из наших компаний-клиентов, – так и не раскрылись в полете. Поэтому, хоть я и понимаю, что их близкие и даже некоторые из вас могут быть опечалены их уходом, не могу не отметить: с финансовой точки зрения их смерть небывало удачна для компании, особенно в данный непростой период.
Его тираду встретило потрясенное молчание. Даже Мэтьюз и члены совета, казалось, были ошеломлены вызывающей бессердечностью слов консультанта.
– Что касается того, как эти двое умерли, – продолжил Патов, – если кому-то здесь интересно: мистер Андерсон повесился, а мистер Сибриано перерезал себе вены.
Крейг не мог поверить, что кто-то, даже Патов, может быть таким бессердечным и бесчувственным.
Консультант нажал кнопку на кафедре, и за его спиной начал с тихим шуршанием опускаться экран проектора.
– Многие из вас, вероятно, задаются вопросом, почему вам пришлось прийти в здание и в конференц-зал, чтобы услышать эту новость. Ведь мы могли бы сообщить вам об этом, либо пока вы были в автобусе, либо когда вы только что вышли. Причина заключается в том, что я подготовил небольшую презентацию в «Пауэр Пойнте», которая, как я думаю, вам может понравиться.
Свет потускнел.
– Как видите, мне удалось заполучить снимки, сделанные полицией в домах жертв.
На белом экране позади него мелькнула полноцветная фотография Хью Андерсона, свисающего с открытой балки в аккуратно прибранном гараже. На нем был бизнес-костюм. По штанам висельника расплылось мокрое пятно. Его голова висела под наводящим дрожь углом. Лицо цветом напоминало сливу.
– Вот он, наш мистер Андерсон. Его нашел в гараже садовник, пришедший подстричь газон. Садовник рассказал об этом жене мистера Андерсона, и та вызвала полицию.
Фотография на экране вдруг сменилась крупным планом лица бывшего финансового директора, его багровая кожа вздулась и опухла; язык болтался между обвисшими темными губами. Налитые кровью глаза были настолько широко открыты, что практически лезли из орбит.
– А вот и господин Сибриано!
Слайд сменился еще раз.
– Этот, без преуменьшения, нестандартный человек – судя по тому, что я выяснил о его личности, – вскрыл вены не в ванной, как можно было ожидать, а прямо в супружеской постели, где его и нашли жена и дочь, только что вернувшиеся домой из поездки в Норстрем за покупками.
Ничего ужаснее зрелища, представленного глазам в этот момент, Крейгу видеть пока еще не приходилось. Он боялся, что попросту не сможет до конца жизни выбросить образ из головы. Рассел Сибриано, с искаженным в агонии лицом и скрюченным телом, лежал на кровати, залитой наискось красными ручейками. Раны на запястьях выглядели так, будто их нанесли мясницким топориком – разверстые, алые, влажно поблескивающие.
Патов показал еще несколько снимков, но смотреть на них оказалось выше душевных сил – Крейг упер взгляд в стенку, и, похоже, не он один.
Свет снова загорелся. Явно расстроенный, Мэтьюз велел всем идти домой.
– Увидимся завтра утром, – сказал он.
Фил молчал, пока они не вернулись на парковку и не пошли к своим машинам. Крейг знал, что скажет его друг, и не был уверен, что с ним не согласен.
– Не кажется ли тебе странным, что Андерсон и Сибриано оба наложили на себя руки в эти выходные – почти синхронно? – спросил Фил. – А наши мобильники конфисковали, чтобы мы про это не узнали. Патов перекрыл нам доступ к информации – тут ему и карты в руки…
Крейг кивнул.
– Ты мне скажи, – спросил он, – зачем он показывал эти снимки? Ради чего?