Наверху за своим столом напряженно сидела секретарша Фила Шелли, а наблюдатель справа от нее ловил каждое ее движение, делая записи в электронном девайсе.
– Тук-тук, Фил дома? – спросил Крейг.
Приветствие Шелли было нетипично формальным, но он понимал почему и не винил ее за это. Одним плавным движением она сняла трубку и нажала кнопку на консоли.
– Кто там по мою душу?
– Крейг Хорн.
Она передала сообщение, а затем оповестила Крейга о разрешении войти в офис Фила. Поднявшись, она проводила его к двери офиса и отступила в сторону, давая пройти.
– Прости, – прошептала она.
Фил закатил глаза.
– Закрой дверь, ладно? – попросил он Шелли. – Спасибо.
Крейг указал на дверь и наблюдателя за ней.
– Я вижу, у вас, ребята, тоже есть такой шпунтик.
– Да, и какая же это заноза в заднице.
– И не говори.
– Есть догадки, как долго они будут портить нам жизнь?
Он покачал головой.
– Не имею понятия.
– Что ж, надеюсь, скоро все закончится.
– Не обнадеживайся сильно. Слушай, я к тебе вот с чем пришел: сегодня утром нашел у себя больше сорока писем от Патова с инструкциями, как обращаться с электронной почтой, как совершать профессиональные звонки, как экономить деньги на чернилах для принтера и целый ряд других занимательных советов. Стало интересно, ты получал что-то подобное?
– О да, получал.
Подманив Крейга поближе, Фил повернул монитор и что-то напечатал на клавиатуре. На экране выскочила папка «Входящие», доверху заполненная сообщениями.
– Думаю, мои профессиональные недостатки несколько отличаются от твоих. Зацени! Теперь я могу научиться описывать продукт потенциальному покупателю максимально позитивно. То, чем я занимаюсь половину своей чертовой жизни!
Крейг покачал головой, просматривая темы.
– Твои письма совсем не похожи на мои. Как он может так много писать? Где вообще на это берет время?
Фил отмахнулся.
– Они из общей базы, скорее всего. Каждый их клиент, вероятно, получает одни и те же послания. Мне – продажи, тебе – программирование…
– Возможно, – с сомнением произнес Крейг.
Фил вздохнул.
– Ну как бы то ни было, я потерял одного человека.
– Что ты имеешь в виду?
– Сегодня утром я узнал, что Айзека Моралеса уволили по делу.
– Хочешь сказать, тебе дали указание уволить его? После собеседования?
– Да, дали.
– В чем же он провинился?
– Судя по всему, списывал личные траты на счет нашего ведомства. Не просто флэшку или картридж для принтера, а… телевизор с плоским экраном… новый ноут… одежду…
– Серьезно?
– Да, только…
– Только ты не думаешь, что он реально так делал.
– Доказательства есть. Черным по белому. Его не только уволили, ему предъявлено уголовное обвинение, и мне сказали, что сомнений никаких быть не может.
– Но ты не думаешь, что он виновен?
Фил покачал головой.
– Нет. Не думаю. Я знаю Айзека – он не из таких парней. Продажи иногда открывают возможности к ведению теневого бизнеса, с этим не поспоришь. Но Айзек – аномалия, как девственница в публичном доме. Он честный торговый представитель. Его все боготворили за это. Клиенты доверяли ему, потому что знали: он не подведет. Кроме того, часть этих покупок… ну, вот, скажем, телевизор с плоским экраном? Айзек не смотрит телевизор.
– Может быть, его жена…
– Его половинка тоже не смотрит.
– Ой.
– Просто слишком много тут несостыковок.
– Значит, его подставили?
– Это мое предположение. У меня нет возможности это доказать, но очень надеюсь, что он хотя бы найдет себе нормального адвоката.
Крейг верил Филу. Хороший сотрудник с отличной репутацией, выброшенный, как пустая жестянка из-под пива, на обочину, – хреновое решение для консалтинговой фирмы, якобы пытающейся укрепить бизнес «КомПрода». Казалось, в принятых недавно решениях отсутствовала всякая логика, и никаких попыток справиться с безумием «БФГ» в высших сферах не предпринималось.
Он думал о ретрите на выходных, о несчастном случае с Тайлером, о самоубийствах Андерсона и Сибриано.
Возможно, они с Филом уделяли незаслуженное внимание не связанным между собой событиям, составляя теорию заговора на пустом месте.
Но он не думал, что это так.
– Так каков план? – спросил Крейг.
– Я не знаю. – Его друг выглядел уставшим, он явно утомился бороться. – Сидеть ниже травы и переждать? Они не останутся здесь навсегда. Я не в курсе, каков срок контракта, но, насколько нам известно, половина пути уже пройдена. Наверное, проще и быстрее все переждать, чем пытаться идти против них.
– Мэтьюз…
– Если бы он действительно хотел, он избавился бы от них хоть сегодня. Возможно, он сожалеет. Но при этом явно не желает полностью отказываться от консалтинга.
Крейг помолчал с минуту.
– Я вообще не уверен, что этот контракт временный. Эти новые камеры не создают впечатления, будто их демонтируют в ближайшее время. Не удивлюсь, если это бессрочный контракт и консультанты будут находиться здесь сколько захотят и сколько, по их словам, им понадобится.
Фил серьезно кивнул.
– Весьма вероятно.
Крейг встал.
– Ну, было весело. Спасибо за воодушевляющую беседу.
– Всегда к твоим услугам.
Его не было менее десяти минут, но, когда он вернулся, Люпа передала ему несколько пометок на розовой бумаге. Ни один из них не произнес ни слова в присутствии Тодда, и Крейг сам просмотрел записи, подходя к своему кабинету. Как он и надеялся, одно было от Энга. Он позвонил программисту, сперва попросив прийти к нему в офис, затем передумал и сказал подождать его личного прихода.
Расти всегда был сплетником, и Крейгу точно не следовало так много рассказывать техническому писателю, и точно, стоило подойти к столу, как тут же собралась толпа. Все программисты, похоже, жаждали принять участие в процессе развенчания команды Патова. В этом дивизионе не было фанатов «БФГ», и Крейг испытывал определенную гордость за свой штат. Но он уже начинал мысленно мириться с идеей Фила о том, что лучший подход – просто переждать, пока консультанты уйдут. Действительно, какую пользу ему принесет знание о конечной цели видеозаписей? Тем более, если слухи об их расследовании станут известны, их всех могут уволить. Тони Эрнандес когда-то работал в фирме «Томпсон-Рамо Вулридж»[8] и был гораздо больше всех остальных сведущ в вопросах конфиденциальности на рабочем месте. Он сказал, что новые американские законы окончательно поставили на конфиденциальности сотрудников крест, разрешая работодателям почти что безнаказанно следить за людьми на рабочих местах. Это забило гвоздь в гроб.
– А знаете что? – сказал Крейг. – Я передумал. Давайте не станем этого делать. Просто оставим все как есть.
– О'кей, – ответил Энг, но это было сказано почти с иронией, и Крейг осознал: все думали, что он просто пытается создать видимость отрицания.
– Нет, я серьезно, – заверил всех он. – Это слишком опасно. Оно того не стоит, и мы вряд ли узнаем что-то для нас полезное.
Казалось, слова попали в цель.
– Они шпионят за нами, – сказал Расти.
– И, судя по всему, им это пока разрешено. – Крейг добавил к своему протесту против исследования камер слово «пока», чтобы сделать отступление чуть более приятным, и это, похоже, успокоило всех, даже Расти. Он разделял это чувство всеобщей беспомощности, и все хотели что-то сделать с консультантами.
Хотя, очевидно, они ничего не могли сделать.
Он вернулся в свой кабинет.
Обнаружил двадцать новых писем от «БФГ».
Удалил все, не прочитав ни одного.
Чувствуя беспокойство и нервозность, он стал расхаживать по кабинету. Достав из небольшого холодильника бутылку воды, он встал возле окна и пил, оглядывая кампус. Внизу двое мужчин в черных толстовках шли по извилистой бетонной дорожке к парковке, неся между собой длинный сверток, сверток, похожий на…
Тело?
Нет, этого не может быть.
Да, может.
Вероятно, следовало позвонить в службу безопасности, но вместо этого он помчался в кампус. Чтобы добраться быстрее до первого этажа, он съехал по перилам лестницы, дабы не ждать лифт, на последнем пролете едва не расшибившись в лепешку.
Но к моменту, как он выбежал на улицу, сцена уже пустовала. Он пошел по тропинке туда, куда, как ему показалось, должны были направиться двое в толстовках, и оказался на стоянке, но не увидел ни людей, ни отъезжающего транспорта. Куда бы они ни исчезли, он теперь никогда не узнает, что несли эти люди.
В его сознании контуры предмета все еще напоминали завернутое в мешок тело, и он задумался, кто бы это мог быть. Айзек Моралес? Идея казалась нелепой и безумной, но не слишком. Тайлер уже умер. Андерсон и Сибриано умерли.
Он вернулся в здание, на этот раз воспользовавшись лифтом. Что, черт возьми, здесь происходит? Если люди взаправду тут умирают, ему нужно сообщить об этом полиции, или уволиться с работы, или… да сделать хоть что-нибудь. Но у него не было доказательств того, что что-то вообще произошло. И так уже не первый раз. Патовая ситуация.
– Мистер Чо звонил, – сказала Люпа Крейгу, когда он подошел к ее столу. – Он на встрече с программистами. Хочет, чтобы и вы были там. – По ее тону и выражению лица он понял, что Скотт злится, хотя она ничего не сказала вслух, многозначительно глядя на Тодда справа от нее.
– Где? – спросил Крейг.
– В конференц-зале. – Она указала вдоль коридора.
Поблагодарив ее, он поспешил в конференц-зал, к его приходу заполненный до отказа.
– Где вы пропадали? – требовательно вопросил Скотт. – Когда я созываю собрание, нужно быть здесь к оглашенному времени.
Крейг не ответил. Что он мог сказать? «Мне показалось, что я увидел двух мужчин, несущих труп»? Любое оправдание лишь продлит гневную тираду начальника отдела. Он молча опустился в ближайшее кресло.
– Как я уже сказал, – заметил Скотт, многозначительно глядя на Крейга, – расследование установило, что Джек Разон в ответе за слитую версию «Военно-морских зомби». Сейчас мы находимся в режиме полного контроля ущерба. Мистер Разон, само собой, больше не работ