Достигнув первой двери, они оба остановились, чтобы посмотреть на вывешенный номер. Удивительно, но им сразу попался нужный. Фил потянулся к ручке, повернул ее, толкнул дверь, и они вдвоем вошли в помещение, похожее на приемную кабинета врача. Стулья стояли вдоль трех стен, а углы занимали треугольные столы, заваленные журналами «Хайлайтс», «Пипл» и «Спортс Иллюстрейтед»; в четвертой стене была оборудована своего рода приемная с пуленепробиваемым с виду окошком и закрытой дверью. Угрюмая старая женщина, сидящая в этой конторке, нахмурилась и спросила недружелюбным голосом:
– Чем обязаны?
– У меня встреча с мистером Патовым, – сказал ей Фил.
Дверь открылась, и вышел сам консультант с протянутой рукой и пустой улыбкой.
– Все так, все так! – пропел он, хватая Фила за руку и жеманно поглаживая ее. Затем он перевел взгляд на Крейга. – А вот вас я, право слово, не ждал, мистер Хорн.
– Я пришел оказать другу моральную поддержку.
– Боюсь, у нас с ним приватная встреча.
– Да ради бога. Я просто тут подожду.
– У вас что, нет работы?
Это был один из тех вопросов с подвохом по типу «ты больше не бьешь свою жену?» – и Крейг решил не мудрствовать:
– Я буду сидеть здесь. Точка.
– Конечно будете. Я не сомневаюсь. – Консультант отвернулся от него и, обняв Фила за плечо, повел его в кабинет. – Проходите, проходите, Фил, не стесняйтесь…
Крейг сел на один из стульев. Щелкнул замок. Какое-то время он смотрел на запертую дверь, ожидая, что она снова откроется в любой момент, и внимательно прислушивался на случай, если сможет услышать часть разговора, происходящего внутри. Прошло пятнадцать минут. Двадцать. Полчаса. От скуки он взял номер журнала «Пипл» и пролистал страницы. Он не читал ни одной книги уже много лет, но, глядя на обилие фотографий и скудность текста, подумал, что «Пипл» стал еще более туп, чем раньше, что казалось невозможным.
В конце концов он пролистал все журналы на столике, даже самые скучные; прочитал все, что хотел прочитать, и даже кое-что, чего читать не намеревался вовсе, а Фил все еще не вышел. Он подождал еще несколько минут, затем встал и подошел к окошку.
– Как думаете, долго он еще будет мурыжить моего друга? – спросил он старуху.
– Отвали, – огрызнулась та.
Крейг подался вперед и негромко отчеканил:
– Я к тебе и не приваливал, ты, старая уродливая кошелка.
Старуха нажала кнопку, и Крейг отпрыгнул, когда перед ним с грохотом опустилась ролл-ставня, закрывая окно. Своим нижним краем она чуть не стесала ему кончик носа. В бессильной злобе пнув стену, он снова сел.
И стал ждать.
Три часа спустя Фил вышел со встречи с ошеломленным видом.
– Слава Ральфу! – крикнул консультант прежде, чем дверь в его кабинет закрылась.
Ни один из них не произнес ни слова, пока не оказался в темном коридоре и не пошел обратно к лифту.
– Итак, – решился наконец Крейг, – что случилось? Что он сказал?
– Много чего.
– Например?
– Он рассказал мне, что самый счастливый день в истории был одиннадцатого февраля тысяча девятьсот семьдесят седьмого года. Это был единственный день, когда больше людей были счастливы, чем несчастны, произошло больше хороших событий, чем плохих. Рождений было больше, чем смертей, повышений по службе больше, чем понижений в должности, предложений руки и сердца больше, чем разводов. Я спросил его, откуда он это знает, и он ответил, что у него есть доступ к большому количеству статистических данных, большим объемам информации. – Повисла долгая пауза. – Одиннадцатое февраля тысяча девятьсот семьдесят седьмого года было самым счастливым днем на земле. Это был день, когда «Джетро Талл» выпустили свой альбом «Песни леса». И еще… еще в этот день был рожден я.
Крейг нахмурился, чувствуя беспокойство.
– Фил?
Его друг потерянно уставился на него.
– Он мог выдумать все это дерьмо. Уверен, это брехня. Ты ведь и сам знаешь, что…
Фил покачал головой.
– У него много сведений.
– Пусть так. Но…
– Закономерности, Крейг. Мы их не отмечаем, потому что у нас нет доступа к большой картине вещей. А у Патова он, оказывается, есть. Эти закономерности рулят нашей жизнью, определяют успех или неудачу, делают нас нами. Знаешь, почему он сегодня позвал меня на встречу? Он ищет замену Мэтьюзу. Нового гендиректора для компании.
– Нового гендиректора? У него нет таких полномочий. Это решение примет не Патов, а совет. И без обид, но это дико – ставить главу отдела продаж на должность генерального директора, когда в иерархии выше тебя находится еще целый батальон ценных сотрудников, ну сам подумай! Уверен, выбор будет проходить даже не среди персонала. Они найдут кого-то на стороне, приманят и…
– Меня уже выбрали. Он предложил мне эту должность.
– Это не его дело – предлагать такое.
– Мне суждено стать генеральным директором.
– Люк, это твоя судьба.
Фил даже не улыбнулся.
– Да. Думаю, дело в судьбе. Все дороги вели к этому. Патов показал мне…
– Это даже не его настоящее имя. Ты сам это выяснил.
– Никакое имя не определяет ничью суть.
– Ну так смени свое. Назовись генералом Миллсом и поведи нашу армию в будущее.
– Ты не понимаешь…
– Фил, да тут нечего понимать! Господи!
– Не «господи», а «Ральф».
Крейг сделал глубокий вдох. «Однажды Фил уже поминал Ральфа», – вспомнилось ему, и по его спине прошел неприятный холодок.
– Послушай, – начал он. – Если бы тебя на прошлой неделе назначили генеральным директором «КомПрода», это было бы потрясающе. Это означало бы, что мы победили. Мы все время боролись с этими ублюдками, и прямо сейчас у тебя есть возможность разорвать контракт с консультантами и вернуть фирму в здоровое русло. Но сейчас… сейчас похоже на то, что кое-кому мозги промыли. Разве ты не помнишь, что случилось с Джессом Абодзи, с Тайлером… ради бога, с Люпой? Помнишь охоту на собаку? Помнишь, что происходило буквально вчера? Черт возьми, да взять хотя бы этот этаж. Он больше не похож на офисный этаж любой современной компании – разработчика программного обеспечения, скорее уж на уровень в какой-нибудь безумной компьютерной игре. Это нормально? Это ни хрена не нормально.
Фил пристально посмотрел на него.
– Твое отношение к политике компании оставляет желать лучшего.
– Патов – монстр, Фил. Раньше ты это знал.
– Я предлагаю тебе пойти домой, взять выходной и подумать о том, что говоришь.
Двери лифта открылись. Крейг вошел и нажал кнопку шестого этажа.
– Без обид, Фил, но ты не мой босс.
– Теперь – очень даже твой.
– Я не верю тебе на слово. Пока я не получу официального подтверждения того, что вы, Фил Аллен, каким-то образом, по какой-то дикой причине, были поставлены над всеми остальными и заняли пост генерального директора Остина Мэтьюза, покончившего с собой после убийства Дэша Робарза топором, буду считать, что вы – глава отдела продаж, точно так же, как я сам – глава программистов.
Лифт остановился на шестом этаже. Крейг вышел, не обращая внимания на Фила, и направился прямо по коридору, не оборачиваясь назад. Он миновал пустой стол Люпы и вошел к себе в кабинет.
Закрыв за спиной дверь, он почувствовал себя так одиноко, как никогда в жизни.
39
Крейг сразу же после пробуждения проверил свои сообщения, хотя и обещал Энджи, что перестанет это делать, и по выражению его лица Энджи поняла, что новости не очень хорошие.
– Что такое? – спросила она.
– Фил – новый генеральный директор. Теперь официально.
– Полагаю, тот факт, что он не позвонил и не сказал тебе об этом, – плохой знак.
Крейг вздохнул.
– Я не знаю, что с ним случилось.
– Итак, что ты собираешься делать?
– Держать нос по ветру.
Она положила руку ему на плечо.
– Думаю, тебе следует уволиться.
Крейг кивнул.
– Да, и такая идея мне в голову приходила, – признался он.
– Люди умирают…
– Знаю. Некоторые умерли у меня на глазах. Но…
– Но что? – спросила Энджи, начиная злиться.
– Фил теперь главный, и, может быть…
– Фил – идиот! – Она схватила его за запястье. – У тебя есть семья! Подумай о нас!
Крейг встал с кровати и надел халат, Энджи сделала то же самое.
– Ты не пойдешь сегодня? – спросила она с надеждой. Из дальнего коридора до них донеслась возня – в своей комнате Дилан уже проснулся.
– Я должен. – Крейг подошел к шкафу выбрать костюм.
– Крейг… – взмолилась жена.
В дверях их спальни показался Дилан:
– Мам, пап, о чем спорите?
– Мы не спорим, – сказала Энджи.
– Я все слышал.
– Мы правда не спорим, – поддержал жену Крейг.
– Ну ладно. – Кажется, он им поверил. – Что на завтрак будем? Сегодня контрольная по математике, эх…
– Как насчет омлета? – спросила Энджи. Крейг тем временем направился в ванную, чтобы принять душ.
– Тост еще хочу!
– Хорошо, будет у тебя тост, – согласилась Энджи и похлопала сына по спине. – Ну, ступай, одевайся. А я пока начну готовить.
Крейг уклонился от разговора, но он знал: Энджи не бросит тему и не сдастся без боя. Как только он закончит принимать душ, она продолжит винить его в том, что он еще не уволился. Если ей придется использовать Дилана как аргумент в споре, что ж, ее это не остановит.
И тогда он сдастся.
Зайдя на кухню, Энджи подняла жалюзи над раковиной. Комнату тут же залило по всей длине светом утреннего солнца. Ей нравилось естественное освещение, так что следом она подошла к окну над столом, раздернула шторы…
И увидела Регуса Патова, торчащего прямо за стеклом и смотрящего на нее.
Энджи удалось не закричать, но она ударилась бедром о стол и споткнулась о ножку одного из стульев, выбегая из кухни.
– Сиди в своей комнате! – приказала она Дилану, пробегая по коридору и захлопывая дверь.
– Почему? Что такое? – испуганно спросил мальчик, явно ухватив, что что-то не так.