Лес. Старая груша. Сильные мужские руки. Губы — мягкие, настойчивые. Взгляд… Да, взгляд, ощупывающий, раздевающий — ту рыжую из загородного кафе… А потом они же, заключившие друг друга в объятия у «Лысого лося».
А она, наивная, уж было подумала, что действительно может понравиться такому мужчине.
— Дура, она и в Африке дура, — вздохнула Ирина, зарываясь лицом в подушку, чтобы не разбудить сына своими всхлипами и сдавленными рыданиями.
Но нет худа без добра. Больничный как минимум на неделю был обеспечен. А там, смотришь, еще на недельку «подкосить» получится.
— Ну давай рассказывай. — Козырева нетерпеливо ерзала в кресле у кровати больной.
— Нечего рассказывать, — угрюмо бубнила осипшим голосом Котова. — Вот, слегла… Таблеток наелась, микстуры напилась. Мне начальник уже открытым текстом сказал, чтобы я в загробный мир собиралась.
— Что? Когда? — Блонди подпрыгнула, словно капля воды на шипящей сковородке. — Он что, больной?
— Свет, это я больная, а он здоровый нормальный мужчина. Я ему погром в кабинете устроила. Ручку в двери свернула, стекло в шкафу рассадила. Неадекватная, короче, баба, — совсем сникла хозяйка квартиры.
— Согласна, это ты переборщила с воинственностью, — хохотнула подруга. — Но! На уикенд позвал? Пирожными кормил? В театр звал!..
— Ага, и целовал.
— Да ты что-о… — протянула пораженно гостья, — а ты?
— А я как малолетняя клуша растаяла! До сих пор стыдно. Тело от сознания отчетливо отделилось и вцепилось в этого деспота моими же собственными руками, как в единственного оставшегося на земле носителя экс уай хромосомы. Представляю, какого он сейчас обо мне мнения. И не противно же ему было обнимать это бесцветное нечто.
— Ну что ты драматизируешь? Холишь, лелеешь свои комплексы! Посмотри на себя, ты симпатичная, умная, — с этими словами она схватила с журнального столика маленькое косметическое зеркальце и сунула его Ирке под нос, — азартная, добрая!
В отражении на Кошкину смотрела слегка помятая, бледная, с опухшим красным носом, растрепанная «бесподобно-прекрасная» тетка.
— М-да, краше в гроб кладут. Что и следовало доказать — целовал меня, аж зажмурился, а от рыжей не мог взор свой отвесть, — выдохнула, отстраняя миниатюрное псише от себя подальше.
— Что за особа такая?
— Охотница за состоятельными простофилями. Эффектная, яркая, с огненной копной волос. И я рядом — мышь серая.
Помолчали немного, одна — вспоминая неприятную сцену у кафе, другая — представляя ту же сцену, но со своим участием. Как бы она поступила в такой ситуации? То, что не уехала бы сразу, это точно. А дальше воображение её развернулось, фонтанируя чередой вариантов развития событий.
— Сон сегодня приснился: сама себе могилу рыла. К чему это, а? — Ирина отвлекла блондинку от красочных фантазий.
— Тьфу на тебя, подруга! Мысли у тебя нездоровые, неправильные и вредные. Это и понятно — чего ещё ожидать от высокой температуры? Ты лежи, а я пойду, наведу инвентаризацию в твоем холодильнике. — Наткнувшись на удивленный взгляд Петровны, пояснила: — Чем отпрыска кормить будешь, мамаша болезная? Хоть кашу какую сварганю ребенку.
И вышла из комнаты, вещая на всю малогабаритную квартиру:
— Саш, тебе что сварить? Гречневую с рисом или любую из них по отдельности?
— Вкусную, теть Свет, — раздалось через стену.
Понедельник у Котовой начался с сильного кашля, сопливого носа, литровой банки клюквенного морса на столике возле дивана и градусника под мышкой.
— Врача на дом вызвала? — Светлана как строгий наставник пытала подопечную по телефону.
— Да, после обеда придет.
— На работу отзвонилась?
— Отзвонилась. Таблетку съела, водой запила. Ребенка на тренировку выпроводила. Кто бы ещё пришел — чаем напоил.
— Жди, сейчас буду, вкусненькое принесу. С сюрпризом. Я сегодня выходная и добрая.
— Не люблю сюрпризы, ты же знаешь. С некоторых пор особенно по понедельникам, — прохрипела в трубку.
— Мои любить надо. Они безвредные.
Ирина застонала, сползла с дивана и, превозмогая слабость во всем теле, поплелась приводить себя в порядок, насколько это было возможно безнадежно больному человеку, страдающему последней стадией самобичевания и хроническим расстройством самоуверенности. Для поднятия бесследно исчезнувшего настроения напялила пижаму-кигуруми «Гензо» в виде крокодила, так гармонирующую с цветом ее глаз. Подарок Светки на прошлогодний День всех влюбленных. Высоко зачесанный хвост, припухшие красные глаза и насморочный нос придали ей сходство с только что покинувшей тайное место умалишенных гринписовцев. Не хватало только динамореактивного гранатомета «Базуки» в руки. И дайте мне цель! Кто что имеет против аллигаторов?
От раздавшегося звонка в дверь нервно вздрогнула. Достала из кармана носовой платок и приложила к «текущей» сопатке: «Что-то Светка шустро пришлёпала». Не глядя в глазок, гостеприимно распахнула дверь. На пороге стоял высокий импозантный мужчина примерно ее возраста и с угрюмым любопытством рассматривал хозяйку квартиры в экстравагантном наряде. Хмыкнул и приятным бархатным, хорошо поставленным голосом спросил:
— У вас продается славянский шкаф?
Ирка, опешив, на автомате ответила:
— Шкаф продан. Могу предложить никелированную кровать с тумбочкой.
Реакция гостя оказалась непредсказуемой.
— С тумбочкой, говоришь? — рявкнул он настолько грозно, что заложенные в результате болезни уши сразу же отложило, вызвав звон в перепонках.
Опомнившись, окончательно севшим голосом прохрипев: «Маньяк!», Кошка попыталась захлопнуть перед носом странного визитера дверь, но не тут-то было! Оказавшийся довольно-таки прытким, мужик успел вставить ногу в щель между порожком и закрывающейся створкой. А для полной гарантии ещё и подпер её плечом, дабы коварная ведьма не смогла закупорить свою нору. Не прилагая особых усилий, поднажал, распахнул пошире «воротину», да так, что дама в пижаме отлетела на пару шагов назад, и вошел в коридор.
Ирина испугалась не на шутку. Еще ни разу в её жизни никто вот так не вламывался к ней в квартиру. Сердце забилось глухо, тяжело. И паника готова была накрыть её с головой, когда, сама не ожидая от себя, она вдруг резко метнула в лицо этому хаму зажатый в кулачке грязный носовой платок и с сиплым криком «Сашка!» опрометью кинулась в кухню.
— Сашка?! — гремело позади нее. — Его нет дома, я проследил. Что ж ты бежишь от меня, баба Ира? — Чужак ехидно и зло улыбался. — Я ведь пришел познакомиться, поговорить, обсудить наше, так сказать, «сотрудничество», а ты — драпать!
— Я звоню в полицию, убирайтесь! — Голос Кошки обрел силу. И откуда только взялась? От страха, наверное.
— Полиция уже здесь, — доверительно парировали из-за угла. Совсем близко! И бежать-то дальше некуда, как и прятаться. Вжавшись в стену между холодильником и плитой, женщина лихорадочно искала выход из положения.
Удобная ручка от сковородки сама скользнула в ладонь хозяйки квартиры. Хорошая такая сковорода, увесистая, с толстым дном и многократным антипригарным покрытием. Дорогая.
— Дамочка, мы будем прятаться или разго… — Незнакомец поступил опрометчиво, всунув свою голову в Иркино укрытие. Весь свой страх, растерянность и кухонную утварь для жарки она, зажмурившись, обрушила на голову незваного гостя, оборвав того на полуслове.
Перед глазами пришибленного запорхали мошки и светлячки в огромном количестве, словно собрались они со всего леса на дикие пляски по поводу праздника летнего солнцестояния. Чувствуя, что «уплывает», мужчина плавно покачнулся, развернулся, взмахнул слабо руками в поиске опоры и, уже оседая, зацепился мутным взглядом за тумбу в прихожей.
Последней мыслью майора полиции Чистобаева Александра Александровича было: «Все-таки она существует!»
Глава 15
— Мужчина, вы за кем очередь занимали? Без очереди я вас не пропущу, — упитанная низенькая блондинка с небесно-голубыми глазами уперлась в его живот необъятной грудью, толкая назад.
— Я стоял, — неуверенно начал Чистобаев, оглядываясь по сторонам, выискивая ту спину, за которой он занимал очередь. Найдя, обрадованно ткнул пальцем в зеленое плюшевое плечо очередника. — Вот за ним!
— Нет, не стоял, — повернулся к нему… крокодил, открывая зубастую пасть и клацая зубами. — И рот закрой, раззявился.
Сан Саныч застонал, приходя в себя, ощущая непередаваемую боль в области запястий и почему-то лба. Сфокусировав взгляд на чем-то зеленом, дернулся. Но тут же понял, что обездвижен. Прозрел мгновенно. Окончательно осознал свое незавидное положение секундой позже, когда увидел, что лежит на полу в кухне, скрученный по рукам и ногам! И не просто скручен, а добросовестно спеленат скотчем! Уж кому, как не ему знать, что лучшей альтернативы наручникам нет в природе! Да еще и рот заклеили! Той же клейкой лентой. Хорошо, что у него нет насморка!
— Хм, еще и дёргается, — раздалось откуда-то сбоку.
Склонившись над ним, ехидно улыбнулась «крокодилица».
— Ну что, оклемался, маньяк? Это тебя ищут уже две недели?
Бай затрепыхался, замычал, заерзал по полу. Кажется, он неудачно начал знакомство с хозяйкой квартиры и его приняли за психически больного придурка!
— Не выйдет! Сейчас ментам позвоню, — прокаркала простуженно дамочка-аллигатор.
Александр довольно закивал головой: «Да-да-да, отличная идея! Звони!» Главное, чтобы самсоновские ребята подъехали. С другими объясняться слишком долго. Могу даже телефончик подсказать, только рот отклей.
— Вижу радость? Значит ли это, что у тебя там все схвачено? Оборотни в погонах? Так-так… Значит, туда нельзя.
Раздалась мелодичная трель, сообщая жильцам «норы» и их пленникам о чьем-то прибытии. «Рептилия» разогнулась и, пригрозив пальцем: «Лежи тихо, сволочь, не порти мне последний нерв», — удалилась из комнаты, виляя пришитым к своему нелепому костюму очаровательным шипастым хвостиком.