Эйвери кивнул, хотя вполне мог добавить, что прекрасно понимает его.
Перед ними поднимался Биврест. До известнякового нагорья оставался час езды, но Эйвери, прищурившись, уже мог разглядеть на склоне темные петли дороги, которая приведет их в Утгард.
По обеим сторонам серпантина, разделенные сотнями километров, проходили две линии магнитоплана – мощные монорельсы, которые устремлялись вниз с вершины Бивреста к Иде, в глубину фруктовых садов. Длинный поезд спускался по южной ветке. Казалось, он, состоящий из огромных контейнеров, движется слишком быстро. Морпех предположил, что это порожняк, следующий в ангар, где его дожидаются сотни «йотунов» с урожаем.
– Может быть, Комфлот решил, что вам нужно отдохнуть? – предположил Пондер.
– Может быть, – сказал Эйвери.
Это объяснение было ничуть не хуже других.
– Ну, так начни сегодня. Выпей, потанцуй с девушкой.
Эйвери не сдержал улыбку:
– Это приказ, сэр?
Пондер рассмеялся и хлопнул искусственной рукой по бедру:
– Да, штаб-сержант. Приказ.
К тому времени, как морпехи выехали на дугообразную подъездную дорогу у здания парламента Жатвы, Эйвери узнал о Пондере немало. Борьба с Восстанием заставила капитана пропустить прекрасные события – свадьбу старшего сына и рождение первого внука; он сожалел об этом больше, чем о потере руки.
Морпехи вышли из машины, застегнули медные пуговицы мундиров и надели фуражки с черным козырьком. Эйвери понял, что он теперь не только доверяет командиру, но и уважает его.
В фойе парламента было тесно из-за типичных завсегдатаев: мужчины в легких светлых костюмах в полоску, женщины в плиссированных платьях с глубоким декольте – такая мода, давно забытая в салонах центральных миров, только набирала обороты в провинциальном высшем обществе Жатвы. Некоторые гости пялились на Эйвери и Пондера и шептались. Штаб-сержант с изумлением узнал, что они первые морпехи – первые солдаты, – которых увидели эти люди. Но когда морпехи поднялись по запруженной гостями гранитной лестнице в танцевальный зал, многие любопытные взгляды похолодели. «Может, мы и новшество, – поморщился Эйвери, – но не обязательно приятное». Кажется, борьба ККОН с Восстанием ничуть не популярнее на Жатве, чем в других местах.
– Нильс Тьюн! – прокричал кто-то с верхней площадки. Из красно-белой полосатой ткани высунулась толстая рука. – Вы, вероятно, капитан Пондер?
– Губернатор. – Пондер остановился на верхней ступени и козырнул, а потом протянул руку. – Для меня большая честь познакомиться с вами.
– Взаимно, конечно! – Тьюн оказался таким сильным, что чуть не затащил Пондера на площадку.
– Позвольте представить одного из моих подчиненных – штаб-сержанта Эйвери Джонсона.
Тьюн отпустил руку Пондера и протянул свою Эйвери:
– Ну, Джонсон? – Рыжая борода Тьюна разошлась в широкой улыбке. – Что скажете о нашей планете?
Рукопожатие Эйвери было сильным, но у Тьюна оно парализовало. В его руке была та мощь, что приходит с годами традиционного фермерского труда без помощи громадных машин. Эйвери правильно предположил, что губернатору, несмотря на его силу, давно перевалило за шестьдесят, – он один из первых колонистов Жатвы.
– Напоминает мне дом, сэр. – Эйвери поморщился от боли. – Я вырос на Земле, в Чикагской индустриальной зоне.
Тьюн отпустил руку Эйвери и ткнул себя в грудь пальцем:
– Миннесота! И по материнской, и по отцовской линии оттуда вся моя родня, какую помню. – С широкой улыбкой он проводил морпехов к дверям ярко освещенного танцевального зала. – Вы в хорошем обществе, штаб-сержант, почти все здесь – со Среднего Запада; бросили Землю, когда почва совсем испортилась. Конечно, никто из нас не знал, насколько лучше дела будут обстоять на Жатве!
Губернатор схватил бокал шампанского с подноса проходившего мимо официанта и осушил одним глотком.
– Сюда! – Он боком протиснулся в бальный зал. Никто не расступался перед ним; его немалые размеры влияли на поведение людей не больше, чем его высокая должность. – И держитесь поближе ко мне. Представление вот-вот начнется, и я хочу, чтобы вы были в первых рядах!
Эйвери недоуменно посмотрел на Пондера, но капитан просто уступил под напором Тьюна. Штаб-сержант шел позади, а толпа смыкалась за ним, практически засасывая его в зал. Стараясь изо всех сил никому не наступить на ноги, морпехи следовали за Тьюном к одной из множества стеклянных дверей в восточной стене танцевального зала, которая вела на просторный балкон, откуда открывался вид на парламентские сады и на аллею Утгарда за ними.
Встав рядом с Тьюном у гранитной балюстрады высотой по пояс, Эйвери увидел, что в парке полно гуляющих. Светильники на тросах подергивались на вечернем ветерке, озаряя множество семей, сидящих на ярких одеялах для пикника. На аллее почти не осталось пустого места, и Эйвери не сомневался, что здесь собралась бóльшая часть трехсоттысячного населения планеты. Но он пока не понимал зачем.
– Рол! – Оклик Тьюна мучительно громко прозвучал в ушах Эйвери. – Иди сюда!
Губернатор помахал рукой над головой, хотя нужды в этом не было. Тьюн был самым высоким на балконе, даже выше Эйвери, и не заметить густую копну рыжих с сединой волос было невозможно. Эйвери повернул голову в сторону дверей зала как раз вовремя, чтобы увидеть, как невысокий лысоватый человек, полная противоположность губернатора, выскальзывает из густой толпы. Светло-серый льняной костюм висел на старике как на вешалке.
– Рол Педерсен, – сообщил Тьюн, – мой генеральный прокурор.
– Это всего лишь оригинальное название юриста.
Педерсен скромно улыбнулся тонкими поджатыми губами. Он не протянул руку ни Эйвери, ни Пондеру, но не из-за отсутствия вежливости; праздничная толпа хлынула из зала к балюстраде и руки прокурора оказались крепко прижаты к бокам.
– Рол у нас самый большой формалист, – объяснил Тьюн. – Перфекционист. Это он вел переговоры с администрацией об учреждении ополчения.
– Строго говоря, я формально принял требование о наличии такового. – Педерсен сверкнул глазами, изогнув седую бровь.
В это время загремели фейерверки, заполняя пространство между семью лифтами Тиары красочными сполохами. Тросы, нисходящие с неба, отливали бронзой в закатном свете Эпсилон Инди. Казалось, что они дрожат из-за вспышек вокруг них, словно кто-то ударяет по струнам гигантской арфы.
– Минуточку внимания! – проревел Тьюн, когда последние огни утонули в дымном сине-зеленом облаке. – Приготовиться!
Губернатор закрыл уши руками, как и все на балконе, кроме Эйвери и Пондера.
– Электромагнитная катапульта, – сказал Педерсен. – Мы стреляем каждое солнцестояние.
И в этот миг все башни у аллеи потемнели: электрическая сеть города была обесточена. Позади центрального четвертого подъемника Тиары возникла яркая вспышка, а мгновение спустя ударная волна сотрясла аллею, потушив светильники, подняв в воздух салфетки и сбив детей с ног. На балконе в радостном испуге завизжали женщины, прижимая к телу развевающиеся платья; мужчины почтительно разжали уши, когда звуковая волна миновала парламент.
– Ура! – прокричал Тьюн; люди на балконе и на аллее зааплодировали. – Хорошая работа, Мак!
– Вы очень добры, губернатор, – ответил ИИ с коммуникатора Тьюна, лежащего в одном из необъятных карманов его костюма. – Радовать вас – моя обязанность.
– Кстати говоря, – сказал Тьюн, отходя от перил, – насколько близко получилось?
Педерсен освободил руку и указал на Тьюна, давая понять Эйвери, что следует идти за ним. На сей раз губернатор повел морпехов в дальний конец зала, где у круглого стола, на котором, словно просы́павшись из рога изобилия, лежали фрукты и овощи, столпилась группа детей – девочек с атласными бантами на платьях и мальчиков в блестящих жилетках и туфлях. В венке из лоз с темно-фиолетовыми гроздями винограда находился серебристый голопроектор. Сверху стоял Мак.
– Промахнулся на милю, – сказал ИИ, вытирая сзади шею грязным платком. – Даже скорее на пятьдесят километров. Уверен, она что-нибудь скажет.
– Несомненно, несомненно, – хохотнул Тьюн. – Я хочу познакомить тебя с капитаном Пондером и штаб-сержантом Джонсоном. Морская пехота ККОН. Они здесь создадут ополчение.
– Мак. Сельскохозяйственные операции. – Мак прикоснулся к краю ковбойской шляпы. Потом, кивнув в сторону балкона и электромагнитной катапульты, добавил: – То же, что и большие пушки флота. Только отдача слабее.
– Знаете, – невозмутимо сказал Пондер, – мы не случайно используем эти катапульты только в космосе.
Электромагнитные катапульты были относительно простым и дешевым решением задачи по выведению объектов с поверхности планет на орбиту. Как правило, они строились на больших гибких опорах и их взаимосвязанные магнитные петли могли заряжаться, нацеливаться и стрелять почти без помощи автоматики. Для этого хватало обычного компьютера, что уж говорить об ИИ. Но у катапульты был серьезный недостаток: ограниченность выбрасываемой массы. Катапульта Жатвы хорошо справлялась в первое десятилетие после основания колонии (когда роль устройства сводилась к отправке тщательно упакованных ядерных отходов на курс столкновения с Эпсилон Инди), но, чтобы планета смогла раскрыть свой полный экспортный потенциал, катапульту потребовалось заменить мощной системой лифтов – такой, как Тиара.
Технологию широко применяют на флоте, но только в форме магнитно-рельсовой пушки. Так называемые МРП-фрегаты и крейсеры фактически представляют собой подвижные электромагнитные катапульты – корабли, построенные вокруг длинной электромагнитной катушки оружия. Эта технология сходна с винтовкой «М-99 Стэтчон». Но если легкие полужелезные пули имеют всего несколько миллиметров длины, то снаряд МРП имеет более десяти метров, весит сто шестьдесят метрических тонн и способен пробить прочнейшую броню из титана-А.
– В космосе? – пренебрежительно проворчал Тьюн. – Эти штуки могут шуметь в условиях нулевой гравитации?