Перебирая в уме немногочисленных потенциальных кандидатов – главным образом молодых людей, заинтересовавшихся его рекламными обзвонами и агитационными выступлениями на перекрестках, – он напомнил себе, что вербовать солдат в военное время не так-то просто. А при ведении такой жестокой и непопулярной войны, как Восстание, его работа граничила с невозможным. Но командира это не волновало. Даунсу полагалось вербовать пять морпехов в месяц. До конца срока осталась неделя, а улов все еще нулевой.
«Да вы издеваетесь…» – поморщился лейтенант, обходя седан сзади. Кто-то с помощью баллончика с красной краской небрежно написал на бампере «ОТПУСТИТЕ ОТВЕРЖЕНЦЕВ».
Даунс провел рукой по коротко стриженным волосам. Этот призыв набирал популярность, он уже стал общим лозунгом наиболее либеральных граждан центральных миров, считавших, что лучший способ прекратить убийства в Эпсилон Эридана – просто оставить звездную систему в покое: вывести военных и дать повстанцам желаемую независимость.
Лейтенант не был политиком. Хотя Даунс сомневался, что руководство ООН когда-нибудь пойдет навстречу отверженцам, несколько вещей он знал наверняка: война продолжается, корпус морской пехоты исключительно добровольческий и остались считаные дни, чтобы выполнить план вербовки, иначе кто-нибудь постарше званием отвесит очередной пинок его и без того ноющей заднице.
Лейтенант открыл багажник седана, достал фуражку и портфель. Пока багажник автоматически закрывался, Даунс уже шел к вербовочному пункту, размещавшемуся в переоборудованном отсеке торгового центра на севере Старого Чикаго. Приблизившись, лейтенант увидел прислонившегося спиной к двери человека.
– 48789-20114-ЭД, – пробормотал Эйвери.
– Повторите, – попросил Даунс.
Он легко узнал серийный номер ККОН. Но еще не осознал, что пьяный возле офиса – штаб-сержант корпуса морской пехоты, о чем свидетельствовали четыре золотых шеврона на рукаве изрядно потрепанного мундира.
– Он действующий. – Эйвери оторвал голову от груди. – Проверьте.
Лейтенант всегда одергивал солдат. Он не привык получать приказы от сержантов.
Эйвери рыгнул.
– Я в самоволке. Семьдесят два часа.
Это заинтересовало Даунса. Положив портфель на согнутую в локте руку, он вытащил коммуникатор.
– Номер, еще раз, – потребовал лейтенант и легкими нажатиями указательного пальца принялся вводить медленно диктуемые Эйвери цифры.
Несколько секунд спустя на планшете возник послужной список штаб-сержанта, и глаза лейтенанта расширились, когда он увидел на монохромном экране многочисленные благодарности и боевые рекомендации. «Орион», «Калейдоскоп», «Лесная чаща», «Требушет». Десятки программ и операций, о большинстве которых Даунс никогда не слышал. К досье было прикреплено срочное сообщение от Комфлота, штаб-квартиры ВМС и корпуса морской пехоты на Пределе.
– Ваша самоволка, по всей видимости, никого не беспокоит. – Даунс убрал планшет в портфель. – Напротив, я рад сообщить, что ваш запрос на перевод одобрен.
На секунду в усталых глазах Эйвери зажглось подозрение. Он не просил ни о каком переводе. Но в полупьяном состоянии любой вариант казался лучше, чем возвращение в систему Эпсилон Эридана. Глаза морпеха снова потемнели.
– Куда?
– Не сказано.
– Ну и ладно, – пробормотал Эйвери, после чего его голова запрокинулась и уперлась в стеклянную дверь прямо между ног морпеха в полной боевой экипировке на приклеенном с обратной стороны двери плакате.
Там же красовался лозунг «СЛУЖИ! НЕ ОТСТУПАЙ! СРАЖАЙСЯ!». Эйвери закрыл глаза.
– Эй! – резко сказал Даунс. – Морпех, тут нельзя спать.
Но штаб-сержант уже храпел. Поморщившись, лейтенант закинул руку Эйвери себе за плечо, подтащил его к седану и уложил на заднее сиденье. Выезжая с парковки в плотное полуденное движение, Даунс гадал, будет ли достаточно одного героя войны в самоволке вместо пятерых новобранцев, чтобы начальник остался доволен.
– Космопорт Великих озер! – рявкнул он седану. – Кратчайший маршрут.
Когда на внутренней поверхности изогнутого лобового стекла появилась голографическая карта, Даунс покачал головой. «Эх, вот бы повезло».
Глава 3
Миссионерский участок Ковенанта, неподалеку от системы Эпсилон Инди, 23-й Век Сомнения
Глядя на сложенные контейнеры со спелыми фруктами, Дадаб пустил слюну. Он редко видел такие деликатесы, а ел и того реже. В Ковенанте – союзе рас, к которому принадлежал Дадаб, – его народ, унггои, занимал низшую ступень иерархии. Обычно им доставались объедки. Но унггои были в этом не одиноки.
Три киг-яра препирались около груды особенно сочных дынь. Дадаб попытался незаметно проскочить мимо визжащих рептилий. Несмотря на чин дьякона на корабле киг-яров «Мелкий грех», экипажу не нравилось присутствие Дадаба. Даже при лучших обстоятельствах обе расы плохо уживались друг с другом. Но после долгого путешествия при недостатке припасов – если бы они не набрели на инопланетный корабль – Дадаб, шутя, побаивался, что киг-яры могут приготовить его на ужин.
Кусок дыни пролетел в воздухе и сочно шлепнулся о серо-голубую голову унггоя, забрызгав соком оранжевый мундир. Как и тело, голова была покрыта жестким хитином, и удар ничуть не повредил Дадабу. Три киг-яра разразились пронзительным смехом.
– Подношение святейшеству! – оскалился один из них, обнажив острые как кинжалы зубы. Это был Жар, командир маленькой ватаги. От двух других он отличался ростом и ярко-розовым цветом длинных гибких шипов на задней части узкого черепа.
Не замедляя шага, Дадаб громко фыркнул. Дьякон сдул мякоть, которая забила одно из отверстий закрывавшей приплюснутый нос и широкий рот маски. В отличие от киг-яров, которые прекрасно чувствовали себя в кислородной атмосфере чужого корабля, унггой дышал метаном. Газ заполнял пирамидальный бак на спине Дадаба и подавался в маску по шлангам, вставленным в плечевые ремни баллона.
Еще несколько дынь полетели в Дадаба. Но, миновав киг-яров, он не обращал внимания на липкие снаряды, попадающие в метановый баллон. Метатели, раздраженные его равнодушием, вернулись к мелкому препирательству.
«Мелкий грех» был миссионерским кораблем огромного флота министерства Спокойствия, отвечавшего за разведку границ подконтрольного Ковенанту космоса. Дьякон являлся самым низким министерским чином, но для народа Дадаба это был единственный доступный пост – одна из немногих должностей для унггоев, не связанная ни с тяжелым физическим трудом, ни с риском для жизни в бою.
Не все унггои могли претендовать на дьяконство, и Дадаба приняли потому, что он был умнее большинства, лучше понимал священные писания и разъяснял эти законы остальным.
Ковенант был не просто политическим и военным альянсом. Он являлся религиозным союзом, все члены которого приносили присягу верности высшим теократическим лидерам – пророкам и принимали их веру в божественный потенциал древних технологий – реликтов исчезнувшей расы инопланетян, именуемых предтечами. Именно из-за поиска разбросанных по Галактике реликтов «Мелкий грех» оказался в глубинах космоса, в сотне циклов от ближайшего поселения Ковенанта.
Дьякон был обязан следить за тем, чтобы киг-яры в ходе поисков следовали надлежащим писаниям. К сожалению, с момента проникновения на инопланетный корабль экипаж совсем забыл о дисциплине.
Бормоча, Дадаб протопал мимо ряда контейнеров. Некоторые из них были вскрыты когтями, и ему приходилось перепрыгивать через полусъеденные фрукты, брошенные киг-ярами, которые спешили отведать все деликатесы. Дадаб сомневался, что в ящиках есть предметы, интересующие пророков. Но он, дьякон, должен руководить поисками или по крайней мере давать благословение, в особенности когда дело касается вещей неизвестных Ковенанту рас.
Так же как пророки стремились найти реликты, Гегемония всегда была готова приобрести новых последователей. Хотя эта задача теоретически возлагалась на министерство Обращения, в данный момент только Дадаб являлся официальным религиозным представителем и поэтому должен был провести все соответствующие процедуры.
Дьякон знал, что хорошая работа гарантирует продвижение по службе. А он отчаянно хотел оставить «Мелкий грех» и получить пост без единственной обязанности следить за дерзкими двуногими рептилиями. Больше всего на свете дьякон желал читать проповеди, чтобы в один прекрасный день стать духовным лидером унггоев, которым повезло меньше, чем ему. Это была благородная цель, но, как и у многих набожных существ, вера Дадаба поддерживалась только надеждой.
В конце ряда контейнеров находился механический лифт, который поднимался вдоль корпуса. Войдя, Дадаб изучил пульт управления. Худой рукой он нажал на кнопку, которая вроде бы указывала наверх, и довольно заворчал, когда лифт начал подниматься.
Узкий проход вел от верхнего этажа к разрушенному реактивному блоку корабля. Дадаб уловил неприятный запах и, брезгливо перешагнув через комингс, отключил обонятельные мембраны маски. Происхождение кучи волокнистой слизи в центре кабины не вызывало сомнений: именно здесь киг-яры решили справить нужду.
Дадаб осторожно провел плоской четырехпалой ногой по липким результатам обжорства киг-яров и нащупал маленькую металлическую коробку, которая пыталась связаться с «Мелким грехом».
Обнаружение инопланетного корабля было чистой удачей. Ковенанты задержались между прыжками, проводя запланированное сканирование в поисках реликтов, и уловили вспышку радиации менее чем в цикле от своего местонахождения. Поначалу капитан, киг-яр женского пола Чур’Р-Яр, решила, что их атакуют. Но когда они подошли к судну поближе, даже Дадаб увидел, что оно пострадало из-за какого-то отказа двигателя.
Тем не менее Чур’Р-Яр хотела убедиться, что им ничего не грозит. Открыв сокрушительный огонь из точечных лазеров «Мелкого греха», она сожгла двигатель корабля, а потом послала на борт Жара, чтобы заглушить передатчик, посылающий просьбы о помощи. Дадаб опасался, что Жар будет слишком агрессивен и уничтожит единственный предмет, который обеспечит перевод унггоя с корабля киг-яров, но он ни за что не мог признаться в этом Чур’Р-Яр. Дадаб знал, что многие унггои-дьяконы становились жертвами «несчастных случаев» за подобные акты неповиновения.