*(Белимов) Учить. Ну, хорошо. Ладно.
- Нет, нет! Зачем учить? Разве мы унижали вас? Нет, мы хотим сбить вас. Вы взяли какое-то направление и идёте напролом – давайте остановимся. Как можно вас остановить? – Толчком.
*(Ольга) Скажите, вот в прошлый раз “гость” какой-то вот … Переводчик о “госте” говорил…
- Вот у него и спросите.
*(Ольга) У него, да? Угу.
*(Белимов)Ну, мы сейчас тему хотели, всё-таки, чтоб потом не возвращаться… о рождении, о перитональном периоде…
- Спрашивйте. Но только не будем говорить конкретно о нём .(о переводчике. Прим.)
*(Белимов) Ну, имя акушерки так и не может вспомнить переводчик?
*(Ольга Белимову) Не надо, не надо.
- А он его и не забывал.
*(Белимов) Ну, так пускай и назовёт.
*(Ольга Белимову) Зачем? У него и спросите.
- Мы говорим об “общих”? (намёк на тему разговора.прим.)
*(Ольга Белимову) У него и спросите. Задавайте.
*(Белимов) Слышал ли крики матери и пугали ли они тебя при рождении? (Б-в ещё не понял, что в теме сменился вектор . прим.)
*(Ольга Белимову) Нет, это “в общем” надо сказать.
*(Белимов Ольге) Оля, тогда я не знаю о чём спрашивать… Давай, мы тоже…
- Как вы говорите? Прежние? Вот, мы – прежние.
*(Ольга) Хм… Ну, тот же самый вопрос, только в общем… То есть, не конкретно к переводчику относящийся, а в общем. (…) другого мира, чтобы родиться здесь. То есть, он сначала развивается в утробе матери – для него это место особое. Он общается с другими…. Вот с родителями, с теми, кто общается… с кем родители общаются и видит все там…
- Пока он находится в утробе матери, у него есть возможность вернуться в тот мир, откуда он пришёл.
*(Ольга) Ага… Но…
- Но…чаще, вы делаете аборт. Прерываете естественный ход. Вот тогда ребёнок не может вернуться в тот мир, он останется здесь, ибо он – убиенный. А помните, говорили вам об убийцах?
*(Ольга) Ну.
- У ребёнка есть множество способов уйти. 1) Уйти, не оставив нигде следа. Хотя, такого не бывает никогда, ибо мать всегда будет помнить о нём. 2) Отомстить… в прямом смысле. Ну, значит, этот ребёнок, если б он родился, он не был бы “очень хорошим” – в вашем понятии. 3) Или, просто научить. 5) Или, просто пережить. Пережить убийство. Или, быть может… ваша версия – когда ему нужна была реинкорнация в столь маленький период, чтобы что-то понять и уйти дальше. Тогда тоже будет аборт. А если быть точнее – выкидыш. Ибо аборт – это всё-таки решение матери.
*(Ольга) Да.
- Но и тогда – мать борется за жизнь. А если быть точнее – организм. Мать хочет аборт, организм – нет, этого всё-таки хочет мать. А вот теперь и представьте, какая происходит битва внутри… И вся эта битва происходит именно где находится ребёнок… Ребёнку больше всего достаётся в этой битве. И, наконец, ребёнок победил, аборт не состоялся и рождается ребёнок… И вы потом караете Бога, что он “ненормальный”( о ребёнке. прим) Вы будете говорить: “Нет, не пила ни курила, а ребёнок…” И вы тут же придумаете в оправдание наказание с прошлой жизни… хотя не было никаких наказаний – вы, вы сделали его инвалидом. Но вы никогда в этом не признаетесь. И тот же инвалид, он никогда не признается, что он просто ошибка родителя… Он тоже будет кричать о прошлых жизнях, ему легче признаться во всех винах. Виновен/не виновен – не важно. Ошибка природы или ошибка родителя – это никому не приятно слышать.
*(Ольга) Скажите, а вот эти ... ну, заболевания что ли…
(обрыв записи. На связь вышел переводчик. прим)
*(Ольга) …Разве?
*(Белимов Ольге) Не довольны? Нет, в принципе, у меня есть раздражение. Вот как-то мы с тобой всё-таки… Ты слишком много знаешь, получается. Тогда не надо его спрашивать, а тебя спрашивать.
*(Ольга) Нет, не про то. Просто… нас учат, чтоб мы ситуацию хотели…
*(Белимов Ольге)Ты всё время меня обрываешь. Меня это… Я всё-таки с ним хочу общаться. Хотя может быть с тобой тоже отдельно стоит…
*(Ольга ) Нет, я не про то, что… (к переводчику) Ты нас слышишь?
- Слышу.
*(Белимов) Ну, это “товарищи спрашивающие”?
*(Ольга Белимову) Нет.
- Нет, это я.
*(Ольга Белимову) Спрашивайте.
*(Белимов) Ну, так мы не дали счёт…
- Почему? Вы давали счёт.
*(Белимов) Гена, это… мы в каком сейчас… Мы можем довершить вопросы о рождении, о… об этой ситуации? Ты можешь что-то ответить?
- Сам акт рождения? Нет, я не помню.
*(Белимов) А помнишь имя акушерки, которое ты называл уже?
- Я? Нет, я не называл. Я могу…. где-то с порядка… с пяти, с семи лет.
*(Белимов) Вспомнить, да? Угу, ясно. Но это что-то поздноватый период.
*(Ольга) Скажи, пять/семь лет – вот в этом возрасте, вот ты хотя бы , взять если – вот у тебя были воспоминания о другой жизни, или ты уже забыл о них? Или ещё какие-то были…
*(Белимов) Неясные сны, воспоминания…
- Они принимаются, как фантазии, и родители убеждают, что это фантазии. А потом - сам уже уверишь, что это фантазия и потом они из-за этого быстро забываются. Должна хоть поддержка какая-то быть.
*(Ольга) Ага.
- Понимаете, вот горит этот огонёк воспоминаний, а им никто не пользуется. Или ещё обвинят тебя во лжи – какой ты нехороший… и конечно же, стараешься вроде как “исправиться”… “всё это - глупости” – и всё, всё это уходит.
*(Белимов)А у тебя были? Обвинения были? То есть, ты что-то лишнее вспоминал видимо, да?
- Да это бывает у каждого ребёнка.
*(Белимов) А вот сейчас твой пятилетний сын тебе рассказывает – он что, что-то помнит? Ты его не правильно выспрашиваешь, не интересуешься? Его ты тоже заглушаешь?
- Я пытаюсь не заглушить, конечно. Но так получается, потому что - ребёнок вспоминает почему? – потому, что он отвлечён. А вот когда я задаю конкретный вопрос, то уже как бы заставляю его идти в каком-то направлении, то есть – отвлекаю его. Конечно же он сбивается.
*(Белимов) Понятно. То есть, надо им чтоб какая-то непосредственность и желание. (было при общении с детьми. Прим.)
- Понимаете, можно заметить по детям – когда они говорят меж собой, они очень спокойно, раскованно разговаривают. И даже лучше разговаривают… или, может быть хуже. “Так нельзя” потому что он знает, что ему никто сейчас не сделает никакого замечания, что ты не так сказал это слово. А вот когда он кому-то рассказывает, конкретно кому-то, то он уже больше запинается, потому, что он старается вроде как сказать и боится, что его не поймут, или не дай бог ещё и прикрикнут, что, мол, “разговаривай поразборчивее!” Это очень сильно влияет на ребёнка, и поэтому, как правило, ребёнок, играя сам с собой, он как бы… Он играет просто сам с собой. Он знает свои слабые и сильные места, и ему легче. К сожалению, это так.
*(Ольга) Скажи… Я уже спрашивала на прошлом… Помнишь прошлый контакт? Который был две недели назад.
- Нет. Я не могу его помнить.
*(Ольга) А?
- Я не могу его помнить. Я – тоже самое, что и когда не лежу, но только вот что - немножко с памятью получше и меньше скромности – по тому же принципу, что я сейчас говорил и о ребёнке.
*(Ольга) Ну, ясно. Вот… вообще – о детях, вот, смотри – ну, ребёнок, да, фантазирует, потом его фантазии не поддерживают и потом он превращается, будем говорить, уже во взрослого практически. Да? То есть, он начинает приспосабливаться к мнению окружающих как бы. То есть …
- Да.
*(Ольга) Вот… в общем, чем мы все и страдаем, наверно. Да? В силу вот этого, как раз.
- Да. Да-да. И вот, как говорили в прошлых контактах, что если бы все вокруг не знали, что не умеют летать, то ребёнок бы прекрасно бы летал. А вы тогда задали вопрос – а если бы необитаемый остров какой-то и всю жизнь… всё детство ему доказывать, что он умеет летать – помните, какой был ответ? – Что нет, он не сможет летать, потому что он-то чувствует, что вы лжёте. Покажите. Первый же вопрос – “ А покажи!” – а ребёнок всегда старается увидеть. Ему интересней пощупать, увидеть, чем просто услышать. И первый же вопрос “Покажи!”- и вы уже не будете знать, что сделать.
*(Ольга) Ну, а если сказать ему, например, что вот дети умеют летать, а взрослые не умеют? Он будет чувствовать ложь эту?
- Безусловно.
*(Белимов) Наверно, мы его не сможем убедить, да?
- Если он очень сильно захочет летать – остаётся только один вариант – не стать взрослым. Это тоже очень плохо. И заметьте, как интересно – в детстве мы мечтаем стать взрослыми, а когда мы взрослые, мы уже мечтаем о детстве.
*(Ольга) Да.
- Какое несоответствие – “Если б молодость знала, если б старость – могла”…
*(Ольга) Да, это точно.
*(Белимов) А скажи, впервые когда ты почувствовал опасность огня… или мороза там? - Язык приморозил… Были? Ты помнишь эти моменты?
- Я могу спросить.
*(Белимов) Так. Что? Что помним мы?
*(Ольга) Ну, спроси.
- Нет, я могу спросить того, кто может это помнить, но только у самого себя, но я не знаю какого “себя”.
*(Белимов Ольге) Ну, мы, видишь, вышли на какой-то странный…(уровень. Прим.) Тогда так – вот в этом состоянии ты можешь ощущать, что вот на предыдущих сеансах мешало? Что наибольшую помеху вносило?
- Вы опять не поняли – я тот же, что и вне контакта, только что… Понимаете, по принципу ребёнка, я более раскован сейчас, и поэтому обладаю большей информацией. Именно из-за того, что я менее раскован. (в смысле – более раскован. Он ошибся . прим.) Вот и всё. Всё различие. Понимаете, дело в том, что вот мы стараемся что-то вспомнить, да… И чем больше мы будем стараться вспомнить, тем больше шансов, что мы как раз этого и не вспомним. И вот, когда мы уже на это “плюнули” – оно вспоминается само. Понимаете, принцип в чём? Потому, что мы выбрали какое-то вот определённое направление и давай! - идём, идём по нему! А посмотри в сторонку – вот она! А мы не можем. Для нас, самая короткая дорога – это прямая дорога. Понимаете? И получается, так же, как “лошадиная фамилия”. Всё – лошадиная фамилия – мы в это упрёмся и будем вспоминать… и лишь только в конце мы всё-таки догадаемся, что это был Овсов. Понимаете? Где-то как-то совсем не близко с лошадью, но главное, что всё-таки “лошадиная”.