Илл. 105. Ископаемый бобр Palaeocastor. Ближайший родственник летучего грызуна Eomys
«Багрянец губ, румянец щек»
О, вероятно, самом древнем виде второй основной ветви динозавров известно, что жевательные зубы у его представителей были смещены внутрь челюсти таким образом, что по бокам головы образовывался своего рода «выступ». Следовательно, у писанозавра были щеки, то есть мышечно-кожаные карманы, возникшие вокруг челюсти. За пределами челюстей у них образовались накопители пищи, куда попадали неразжеванные остатки поедаемых растений. С тех пор ЩЕКИ стали отличительной чертой представителей животного царства. Аргентинские ученые Х. Ф. Бонапарте и Ф. Э. Новас, работавшие c найденными в Патагонии останками писанозавров, пишут, что эти животные могли хранить за щеками значительные объемы пищи. Именно в Аргентине можно найти окаменелости этих исключительно удачливых представителей фауны, от щек которых происходят все щеки, в том числе те, что можно брить и нежно поглаживать, первоначальной функцией которых (совсем как у хомяков) было все‐таки хранение пищи.
Авторы отмечают, что рептилии и птицы заглатывают пищу. Жевание стало эволюционным новшеством, дошедшим до нас окольными путями, навыком, который мы приобрели благодаря вышеназванной ветви ранних динозавров. Челюсти писанозавра имели особый шаровидный сустав, располагавшийся между дентальными батареями и предентальной костью и позволявший совершать круговые движения при закрытой челюсти. Каждый раз, когда динозавр захлопывал челюсть, жевательные зубы разрезали пищу, словно ножницы. По словам одного из первых советских антропологов, Давыдова, если бы когда‐либо было возможно усовершенствовать человека, то эволюционное преобразование ротовой полости в подобную «циркулярную пилу» дало бы ему значительные преимущества. Зубы у этих первобытных рептилий постоянно менялись. Изношенные выпадали изо рта и сразу же заменялись новыми, ряды которых находились непосредственно за рабочими на внутренней стороне челюстей. У родственных с писанозаврами гадрозавров имелись целые батареи зубов, и пять или шесть рядов зубов задействовались одновременно. Только благодаря одной этой особенности травоядные динозавры в меловой период успешно эволюционировали. Хоть Давыдов и не преуспел в экспериментах по созданию нового человека, под его руководством была построена сельскохозяйственная машина, при конструировании которой создатели воспользовались изобретениями ранней эволюции: машина должна была обрабатывать зерно с помощью кругового помола и автоматической смены дробильной и режущей установки. За свое устройство Давыдов получил в 1928 году Ленинскую премию. Однако его детище, воплощение инженерного мастерства, созданное для красоты (как и человеческая щека), не использовалось в практических целях.
Щека в декабре 1917‐го
У юной заместительницы наркома выступали скулы. Это придавало ее щекам интересную гладкость. Ничего подобного Ленин никогда раньше не видел. Он не мог отвести глаз от этой женщины. Не агент ли она, не приказано ли ей его соблазнить? Как она оказалась на этой должности? Ленин был склонен к паранойе; впрочем, он и сам это осознавал.
Илл. 106. От 1,1 миллиарда до примерно 750 миллионов лет до наших дней. Это образование предшествовало суперконтиненту Пангея. В центре предполагаемого суперконтинента расположена Лаврентия, структура, из которой позднее образуется Северная Америка. Сбоку от Лаврентии – Калахари. Наверху справа, рядом с Южным Китаем, – Сибирь
Из дневника. Пятница, 2 августа 2019 г
По назначению врача я принимаю таблетку рестекса. Ночью мне снятся кошмары, как и предупреждает вкладыш с информацией о лекарстве и побочных эффектах. Ко мне вернулась бывшая возлюбленная. Она показывает новорожденного младенца, я беру его на руки, в моих объятьях он лежит, словно рыба. Я на велосипеде еду по городу. Впереди к велосипеду прикреплен прицеп. В нем мебель, какие‐то покупки, техника. Возлюбленная кладет в прицеп поверх вещей ребенка. И кошку вдобавок. Я с трудом могу управлять велосипедом. Я протестую. Она делает умное лицо, и я понимаю, что всё происходящее – экзамен. Я проезжаю мимо группы людей. Длинный лестничный марш, напоминающий проходы в огромной пустой аудитории (из которой убрали все сидячие места). Я в пике. Волнуюсь за груз в прицепе, особенно за ребенка и кошку, которая, впрочем, уже готова выпрыгнуть. По коридору направляюсь к подвалу. Очередной крутой спуск, и я падаю с велосипеда, пытаюсь найти вещи из прицепа, они разбросаны вокруг. Ребенок исчез. Я бегу обратно вверх по лестнице, ищу его в «аудитории», с самого начала казавшейся мне «подозрительной». Безуспешно. Люди ничего не знают или не хотят делиться со мной информацией. Я тороплюсь, оказываюсь в квартире жены. Туда приходит моя бывшая возлюбленная. Она отрицает, что случившееся было ею подстроено, что она знает, где ребенок, моя рыбка. Я ищу ребенка в большом плоском чемодане. Любовница, скорее всего, просто делает вид, что помогает мне в поисках, во мне теплится надежда («Это же и ее ребенок, она знает, где он, просто хочет меня проучить»). Мое отчаяние усиливается. Всё происходит в комнате моей жены, которая вот-вот должна прийти. Придется ей объяснять, что любовница была частью моей жизни 40 лет назад. И еще объяснять, как в квартиру попал чемодан. И какое отношение ко всему этому имеет неизвестно куда запропастившийся ребенок. Сумки, мебель, техника из прицепа тоже исчезли. Однако ни живое существо, ни вещи не могут исчезнуть бесследно… Я возвращаюсь в аудиторию с длинным лестничным пролетом, вновь принимаюсь за поиски. Происходящее во сне ускоряется. Я просыпаюсь…
Этот сон не про Россию, а про меня. И я, на самом деле, пишу здесь только о себе. Слишком дерзкое решение – браться за написание всеохватного текста о большой стране, неважно, родная она или чужая, пытаясь выйти за рамки собственных стереотипов.
Илл. 107.
Словесное поле “Licht” / «свет» (составлено Розмари Тице)
Русский свет
La lumière russe – так называли в 1870‐х годах во Франции матовую стеклянную колбу с двумя угольными палочками, соединенными проволокой, ярко вспыхивающей при подаче электрического тока. Изобретение телеграфиста Павла Яблочкова, «свеча Яблочкова», использовалось для освещения монументальных сооружений: набережной Темзы возле Британского музея, римского Колизея и Имперского почтамта в Берлине. Священник Павел Флоренский, соучредитель журнала «Электричество», в 1926 году по случаю полувекового юбилея «свечи Яблочкова» написал, что ее изобретение продолжило «борьбу икон с царством тьмы».
Илл. 108. «Свеча Яблочкова»
Илл. 109.
Илл. 110.
Тусклая реальность и священный огонь
Для одной из своих работ русский математик и богослов Флоренский выбрал жанр платонического диалога. В подобных диалогах философские размышления распределены по ролям, на говорящего А и говорящего Б, причем то, что с точки зрения Платона является истинным, с самого начала звучит из уст лишь одного из двух участников диалога[5].
Работа называлась Эмпирея и эмпирия. Говорящий А был функционалистом (его можно также называть позитивистом и эмпириком). В его «беседе» с Б, развивавшим идеи, принадлежавшие самому Флоренскому, в заблуждениях и предрассудках, на которые реагировал собеседник, скрывалась ценная «истина».
Название диалога различает эмпирею, то есть «внутренний огонь» (от греческого pyr), и ограниченный внешним восприятием эмпиризм, простой чувственный опыт, духовную ограниченность. С точки зрения языка разница между двумя словами заключается всего в одной букве, а по сути, между Эмпиреей и Эмпирией – вселенные!
Цвета, звуки, запахи, давление и противодавление, рукопожатия, следы ног, биология, химия, физика, повседневная жизнь, пищеварение – всё это просто изображение, говоря платоническим языком – видимый мир. А с другой стороны – внутренний огонь: я чувствую его изнанкой своей кожи. Он растекается по моим венам. Когда я занимаюсь математикой, говорит Флоренский, мои волосы пламенеют.
Религиозность и электрификация
Край рукава богослова и инженера-электрика Павла Флоренского находился всего в двенадцати сантиметрах от рукава наркома электротехнической промышленности. Оба стояли на подиуме, с которого произносились речи. На «ведущем специалисте-инженере Советского Союза» Флоренском футуристическая униформа. Все вокруг прекрасны и молоды.
На балюстраде двадцать представителей народного комиссариата. Перед ними – рекрутированные на петроградских предприятиях электротехники, электромонтажники и ремонтники, в одном ряду с ними – железнодорожники. Всё готово к торжественным проводам. В дальний путь отправляют поезд, нагруженный электродеталями, лампочками, кабелями. Цель: железнодорожный узел сразу за Уралом. Свет будет приходить в советские республики постепенно, от одного пункта к другому. Чем дальше на восток, тем шире тьма, которую предстоит пронзить светом, а лучше – изгнать окончательно. Только представьте! Полностью электрифицированный город в сибирской ночи!
Рыцарь веры Флоренский состоял на службе в наркомате неверующих, чтобы заработать на жизнь. Он – платоник, интуиционист, математик – современный человек. Последний день декабря 1917 года. Приближение человека к Богу проходит через ряд УЗЛОВЫХ ТОЧЕК (в гегелианском смысле). Здесь необходима не только техника, но и апокалиптический дискурс. Во время революции электрификация и христианское просвещение (Erleuchtung) совпадают. На мгновение рукава соприкасаются – Флоренский и нарком вскидывают руки в рот фронте, приветственном жесте всех пролетариев мира. Флоренский поднял не ту руку, а нарком – верную.
Между числами в массе рациональных чисел – белые пятна. Между нулем и единицей находится бесконечное множество чисел, причем единица не является частью этого множества. Каждое число означает возможность роста в невидимом мире.